Честно говоря, Лани не был заинтересован ни в том, ни в другом. Больше всего хотелось, чтобы оставили его в покое, и дали возможность сидеть в кафе, попивать коньячок с кофейком и не строить планы на будущее. Будущего после гибели в теракте жены особого не предвиделось. А прошлое - Лея, его жена, погибла от взрыва самодельной бомбы во время досмотра палестинки на КПП - занозисто сидело в сердце, не давало отключиться от боли. Что остается? Настоящее? Из настоящего: погоны на плечах, американская автоматическая винтовка М-16, и призывный голос клаксона.
- Ма кора? - откликнулся на иврите. И вдогонку по-русски: - Что случилось?
- Садись. Едем!
Чуть было не отреагировал на требовательный женский голос словами:
- Ты кто такая, чтобы приказывать?
Но промолчал, зная наперед, что услышит в ответ несколько язвительное:
- Твой командир!
Такая некогда завелась у него игра с Леей: она офицер, а он обычный резервист израильской армии.
- Ну и ну, - проворчал Лани и уселся рядом с попутчицей - одуванчик курчавых волос, капитанские шпалы, кепи под погоном.
Машина рванула с места и, проскочив пустырь, вырвалась на загородное шоссе.
Никаких странностей, но...
Все же не по себе, если сидишь за столиком в кафе-баре, и не знаешь, есть ли деньги в кармане. И вообще понятия не имеешь, как ты попал сюда. А самое печальное, не вспомнить ни имени своего, ни фамилии. Да и обратного адреса домой.
Впрочем, и улица кажется незнакомой. Так же, как этот бар, этот столик и эта бутылка вина.
Кстати, что написано на этикетке?
"Выпей меня без остатка".
Отчего же не выпить?
Но вот незадача, на лице защитная маска. Ага! Значит, предохраняемся. От выпивки что ли? От выпивки не предохраняются.
Выходит? Точняк! Пандемия, коронавирус витает в воздухе, чихнуть не позволяет без внутреннего содрогания.
В городе карантин. Прохожие сторонятся друг друга. Театры закрыты, кафе пустуют. А на столе, пахнущем ладаном вперемежку с антидепрессивной жидкостью, бутылка "выпей меня без остатка".
Снять маску? Выпить? Где наше не пропадало?
Снял маску. Выпил. И никаких странностей. Но...
Волосы дыбом, если быть реалистом.
Но Лани исповедовал фантастический реализм, и предпочитал про волосы более уместное: "седина в бороду, бес в ребро". Остановить бы тачку где-нибудь на обочине, перебраться с Леей на заднее сидение, и... Нет-нет, в душе не отпускало: сначала надо ей сказать, что она погибла, и не день, не два назад, а... Тогда и о пандомии никто не заикался, и вирусы, если и появлялись из-за кордона, так были из породы птичьего гриппа. Притом не требовали от чихающей публики надеть на физию маску. Вот-вот, надеть маску, будто попал на бал-маскарад. У Леи, явившейся из доинфекционной эпохи мирного сосуществования с вредоносными бактериями, маски. по всей видимости, нет. Но с этим не проблема, в накладном кармане гимнастерки найдется запасная. Беда в ином: едет на погибель свою, и не подозревает о том. Но почему на погибель? Время ведь сегодня другое. Вдруг настроено на лотерейное счастье, и выдаст новый поворот судьбы? Или... Или время как раз то самое, поэтому Лея и без спасительной маски.
Прыжок в прошлое?
В прошлом тебя могут, а ты не можешь. Проще говоря, тебя могут покалечить, даже убить, а ты лишен возможности дать сдачи. Иначе - эффект бабочки. Разрушишь современный мир. А вот прошлое не разрушишь. Его позволительно только трактовать. Кстати, Израиль для этого лучше всего предназначен. Удивительная страна. Хотя бы тем, что дает возможность каждому, не сходя с места, путешествовать во времени. Если при этом приспособлен к мимикрии, ощутишь себя Соломоном Мудрым, угощающем юную Суламифь сладкими финиками. Только не забудь предварительно закупить фиников в лавке и познакомиться с охочей до гостинцев девушкой. Или пройдись по узким улочкам Старого Иерусалима, вдохни полной грудью воздух, пропитанный не современными вирусами, а ароматом былых времен, и ощути себя одним из двенадцати апостолов. А тем, кто живет в квартале Гило, и ходить никуда не надо. Выгляни в окно, и представь себе: здесь некогда было пастбище, на которое выгонял своих овец и коз пастушок из Бейт-Лехема Давид, будущий царь иудейский.
Словом, каждому свое видение мира. Каждому свое , а кому и чужое. Просто Чеховский вариант: один придумывает сюжет, а другой в него вляпывается. Как? Да никак! Будто на машине времени. Понятно, машина времени еще не создана. Что это меняет? Практически ничего. Катим на обычной иномарке: четыре колеса, руль, коробка передач. На спидометре разрешенные 80 км. На календаре... Впрочем, по Грибоедову, все врут календари. Так что... То время - не то, с наплыва чувств не разобрать. Не проще ли включить радио и послушать новости?
Последняя сводка гласила: Армия обороны Израиля призвала на службу 10 июля 2020 года три тысячи резервистов. Их задача: оказать посильную помощь медицинским работникам и полиции в борьбе с коронавирусом.
Выходит, он, Лани, один из ныне мобилизованных резервистов, находится не в каком-то пресловутом вчера, не в проблематичном завтра, а в настоящем - "свое м" до потери сознания времени. Но как в "его" время затесалась Лея, косточки которой... Нет, не будем! И мыслить об этом тяжело, и спросить не у кого. Казалось бы, как это не у кого? А Лея?
Да, она рядом. Но попытайся - спроси. А уж перетягивать ее на заднее сидение, чтобы... Невпроворот, просто дрожь по коже! Было бы что выпить. А то ведь... С собой не носим, но отчего в бардачке не проверить?
Никаких странностей, но...
Все же не по себе, если сидишь за столиком в кафе-баре, и не знаешь, есть ли деньги в кармане. И вообще понятия не имеешь, как ты попал сюда. А самое печальное, не вспомнить ни имени своего, ни фамилии. Да и обратного адреса домой.
Впрочем, и улица кажется незнакомой. Так же, как этот бар, этот столик и эта бутылка вина.
Кстати, что написано на этикетке?
"Выпей меня без остатка".
Отчего же не выпить?
Но вот незадача, на лице защитная маска. Ага! Значит, предохраняемся. От выпивки что ли? От выпивки не предохраняются.
Выходит? Точняк! Пандемия, коронавирус витает в воздухе, чихнуть не позволяет без внутреннего содрогания.
В городе карантин. Прохожие сторонятся друг друга. Театры закрыты, кафе пустуют. А на столе, пахнущем ладаном вперемежку с антидепрессивной жидкостью, бутылка "выпей меня без остатка".
Снять маску? Выпить? Где наше не пропадало?
Снял маску. Выпил. И никаких странностей. Но...
У КПП очередь арабов, собирающихся на заработки, медицинские процедуры и просто в гости к родственникам в Восточный Иерусалим.
За КПП автобус, который их доставит по назначению.
Но прежде, на подходе к проходной, беглая, на прищур глаза, проверка, нет, не на лояльность, на взрывоопасность - не тащит ли кто на себе самодельную бомбу?
Не кажется ли тебе, Лани, что эта палестинка крайне подозрительна? Беременна? Да! На девятом месяце? Положим. Но как-то "не по-нашему" беременна. Как это "не по-нашему?" А так! Живот выпячивается чуть ли не сразу под грудью? Будто там приторочен взрывчатый пояс смертника. И одета девица не по сезону. Июль на дворе, а она в длинополом, словно в декабрь вмазалась. Пропустишь на КПП, а там Лея. А где Лея, там и взрыв, самопоподрыв на языке террористов. Лучше уж... Нет, не стрелять же, право, у входа. Не правильнее ли пропустить ее под контрольной аркой с металлоискателем?
- Пожалуйста... Будьте добры... Проходите сюда.
- Чего-чего?
- Контроль!
- Какой еще контроль, мамзер!
Ага, сразу, как не в поддавки, так мамзер - незаконнорожденный, причем на иврите, чтобы адресат слопал и подавился, не перепутав с каким-либо чужеродным ругательством. Других у них, как и у израильтян, особенно и нет, самое оскорбительное - мамзер, стало быть незаконнорожденный.
А если незаконнорожденный, так и не лезь к ним со своим ядовитым дыханием. Однако жизнь Леи важнее оскорбленных чувств, и своих, и этой подозрительной мадам с животом на двойню-тройню, либо бомбу, напичканную для большего поражения гвоздями и свинцовыми шариками.
- Вам дважды повторять? Пройдемте!
- Не прикасайся, мамзер!
Ну и дела! Едва дотронулся до ее локтя, чтобы ввести под арку, как раз-два-три, и девица в обмороке, бряк на бок, глазки в закате и пена на рту. А следом? Следом взбешенный псих командира поста:
- Хватай бабу в охапку и гони.
- Куда?
- Отсюда не видно! В больницу! Она приписана к Шаарей Цедек в Иерусалиме. Каждую неделю ездит на проверку. Гляди, разродится здесь, а не там, и принудят платить алименты.
- Какие алименты?
- Денежные! За погубленного младенца!
- Это я, что ли?
- Мы! Мы все! Армия! Это уже третий случай за этот заразный июль. Из-за эпидемии!
- При чем здесь эпидемия?
- У них денег на жизнь не хватает, вот они и ищут случай заработать на халяву!
- Таким образом?
- Таким! Прикидываются, что у них на КПП из-за дурного обхождения начались преждевременные роды, и пускают наверх иск нашему начальству. Дошло?
- Дошло!
- Тогда действуй!
- Уже еду.
Никаких странностей, но...
Все же не по себе, если сидишь за столиком в кафе-баре, и не знаешь, есть ли деньги в кармане. И вообще понятия не имеешь, как ты попал сюда. А самое печальное, не вспомнить ни имени своего, ни фамилии. Да и обратного адреса домой.
Впрочем, и улица кажется незнакомой. Так же, как этот бар, этот столик и эта бутылка вина.
Кстати, что написано на этикетке?
"Выпей меня без остатка".
Отчего же не выпить?
Но вот незадача, на лице защитная маска. Ага! Значит, предохраняемся. От выпивки что ли? От выпивки не предохраняются.
Выходит? Точняк! Пандемия, коронавирус витает в воздухе, чихнуть не позволяет без внутреннего содрогания.