Даже за это короткое время их присутствие подействовало на меня сродни целительному бальзаму. Более того, я совершенно забыл свои страхи и едва не рассмеялся, когда доктор, и заодно антиквар, по совиному моргнул за толстыми линзами очков и раскатистым басом объявил, что считал поместье Черная Пустошь необитаемым, но, раз уж это не так, с моего дозволения хотел бы обследовать древнюю кладку вокруг озера (он слышал о нем сумбурные, но мучительно притягательные слухи), и мне следует без вопросов пойти им навстречу и помочь внести впечатляющий вклад в науку. Бесспорно, доктор уже немало для нее потрудился, написав совместно с достопочтенным мистером Симпкинсоном из Инголдсби брошюру об истоках обычая покрывать имбирные пряники сусальным золотом.
Слуга был менее словоохотлив.
- Проклятье! - ревел он, забрасывая в башню поклажу. - По каким только сраным дырам не таскал меня док, но такой я еще не видывал... что б мне провалиться!
Я отправил их на первый уровень башни, в единственную пригодную для жизни комнату, помимо моей.
Ночка выдалась "веселая". Просунул под дверь тонкую дубовую доску, заткнул уши скомканной тканью и не давал себе спать с помощью уколов пером. Дверь подрагивала несколько раз.
Пишу эти строки и вижу, как доктор с помощником изучают стены вокруг озера. Первый деловито стучит по древним камням геологическим молотком. Отсюда этот круглолицый толстячок выглядит сильно укороченным, напоминая огромный, обтянутый твидом мяч.
Вот он вскинул голову и, сверкнув большими, кроличьими зубами, выкрикнул Скэггсу какой-то приказ. Сей достойный малый бежит к хозяину с небольшой лупой, которую тот выхватывает из рук. С моей высоты Скэггс очень похож на лоснящуюся, жирную крысу, чему в немалой степени обязан своими покатыми плечами и блестящими глазами-бусинками.
У каждого нос закрыт туго повязанным платком... право, очень странно. Мне казалось, что запах озера исчез, по крайней мере, меня он не беспокоит уже несколько дней.
Нужно скрывать свои галлюцинации от гостей. Даже вчера они все время как-то странно поглядывали на меня.
Данкирк имел наглость заявить, что никогда не слышал о Понту! Мало того, что доктор прискорбным образом выставил себя невеждой, так еще и позднее, когда работал с помощником подле сторожки, хитро подмигнул ему поверх очков, и тот, опустив левое веко, странно постучал себя по лбу. Я тогда случайно глянул на них с порога башни и все отчетливо видел.
От такого к себе отношения я оставил всякую мысль об отъезде. Я им докажу! Докажу!
Я только что пережил кое-что мучительное. Возможно, причина в общей слабости либо нервном приступе, но мне кажется, что я действовал помимо собственной воли.
Вчера вечером запыхавшийся антиквар поднялся ко мне в комнату, чтобы почтить меня своим визитом. Я подвел его к единственному креслу - скрипучему сооружению из осколков дуба - и начал разводить пламя.
Он остановил меня взмахом пухлой руки.
- Черт возьми! - взревел он, промокая толстые, обвислые щеки батистовым платочком. - Да в этом камине быка изжарить можно! Будь я проклят, если понимаю, как вы терпите такую жару!
Почему-то я поспешил сменить тему.
- Как ваши успехи на озере?
Носовой платок доктора внезапно прекратил порхать по красным, блестящим складкам его бычьей шеи.
- Слабо, сэр, даже очень слабо! - проревел он, выбрасывая в огонь промокший комок батиста. - Кладка очень древняя... явно сложена за много столетий до кельтов. А вот канализационный запах, вызванный, как вы понимаете естественными причинами, все же препятствует исследованиям. Более того, настолько мерзок, что напомнил мне о... - Тут он громко расхохотался и хлопнул себя по толстым ляжкам. - Вы знакомы с "Иллюстратой" Элферда?
Меня так и подмывало заткнуть уши пальцами, но я, мучимый все сильнее тревогой, только покачал головой.
- Элферд был монахом из клюнийского ордена, - пророкотал антиквар, метнув на меня проницательный взгляд, - чудным шарлатаном, который, согласно "Аналектам" Паркера, жил не тужил во времена Генриха Второго. В перерывах между схватками с жареными каплунами и чашами монастырского эля он каким-то образом нашел время на "Британнику Иллюстрату", якобы естествоведческий труд, который теперь считают не более чем нелепым собранием од и народных сказок.
Наивысшее достижение в нем это так называемый перевод, по уверениям бесстыжего Элферда сделанный с ряда очень древних загадочных рун. В истории рассказывается об одном элементале, невероятно опасном демоне, которого, подобно хатифу из арабских легенд, никогда не видно. Обитает он в зловонной бездне, что из-за своего гнилостного, сводящего с ума запаха называется "озером яда".
Казалось, голос доктора бился прямо в мои барабанные перепонки. Меня охватило безумное желание завопить.
- Это злое существо, - продолжал антиквар, бросая на меня еще один проницательный взгляд, - владычествует над сворой странных тварей, которыми управляет при помощи пронзительного, демонического свиста дудочки, совсем как заклинатели кобрами, согласно распространенному мнению. Полагаю, Эльфред подхлестывал воображение, поглощая мальвазию, бутылка за бутылкой. Он утверждает, будто эти твари идут первыми, заманивают новых слуг и подстрекают к...
Здесь мой разум, по всей видимости, не выдержал, потому что помню, как кружился в пируэте, выделывая странные скользящие движения, и сотрясался в приступах жутко звучавшего хохота. А затем меня окутала чернота.
Очнувшись, я обнаружил, что лежу в постели, и в окно жизнерадостно заглядывает солнце. Сверху лучезарно улыбалось красное лицо Данкирка. Заметив под глазами у доктора темные круги, я вопросительно посмотрел на него.
Тут в комнату ворвался крысоподобный Скэггс и как раз успел перехватить мой взгляд.
- Ей-бо, хозяин нянчился с тобой, как с младенцем, - возмущенно проверещал он. - Восемь часов кряду сиднем просидел у твоей кровати!
Доктор взглядом заставил его замолкнуть.
- Я ждал что-то в этом роде, - повернувшись ко мне, начал он своим раскатистым голосом. - Все это проклятое озеро: ядовитые пары, как вы знаете, имеют свойство порождать нездоровые иллюзии. Плохое питание, опять же, но главным образом эта вонючая лужа. Черт возьми! Это место следовало бы уничтожить!
- Что я говорил?
- Всякие безумные бредни. - Антиквар поднес к моим губам целебное снадобье, - в которых большая доля моей вины. Рассказ о легендарном демоне из "озера яда", должно быть, взволновал вас без меры, - заключил он с веселым смешком. - А теперь, голубчик, гоните от себя все эти больные фантазии, и ручаюсь, что вскоре вы станете на путь выздоровления.
Чувствую себя не хуже обычного, несмотря на недавний приступ. И, что удивительно, ночь прошла спокойно, хотя я проспал несколько часов. Видно, я и впрямь "на пути выздоровления".
Незадолго до заката я без труда спустился по лестнице и, проходя мимо открытой двери в комнату антиквара, заметил проблеск света. Я тихо переступил порог и обнаружил, что этот свет исходил от зеркальца, которое доктор поместил у окна.
Повинуясь внезапному порыву, я заглянул в его кристальные глубины, и на меня зло уставилось незнакомое лицо. Длинное, узкое, ненормально худое, заросшее густой, длинной щетиной. Из-под гривы влажных, черных волос, что отливали тут и там синевой и были сплошь в колтунах, выглядывали заостренные уши. Тонкие, посеверевшие губы поражали бледностью. Довершали картину узкие глаза, горевшие зеленью из глубины запавших глазниц.
Я отпрянул, не в силах поверить, что вижу самого себя. Эти глаза...
Мои размышления прервал громкий оклик доктора.
Я бросился к входу и уставился в густеющую темноту. Весь восток заволокла черная мгла, все больше расползавшаяся по небу.
Передо мной темнели две фигуры, каждая прижимала к носу платок. Ближняя поманила меня свободной рукой. То был антиквар.
- Здешний воздух растлит и святого! - проревел он. - Проклятье, Ферволл, не понимаю, как вы его выносите... усталость обонятельных нервов, не иначе. Не мешало бы эту лужу уничтожить, скажу я вам. Ее пары обладают тлетворным влиянием... бесконечно тлетворным... Она позорное пятно на чистом гербовом щите природы. Взгляните! Вон тот газ, который я хотел вам показать... Полагаю, именно в нем корень всех ваших бед.
Тонкая пленка слизи на черных водах подернулась рябью и задрожала, точно черное желе. К поверхности то и дело поднимались пузыри, наполненные бледным, светящимся газом, что, встречаясь с воздухом, взрывался в тусклой вспышке зеленоватого пламени.
Ну и зелеными они были, право!.. эти склизкие пузыри, пронизывающие черноту нечистот, мигающие в ночи... зелеными, как те глаза... боже! Они были глазами тех безымянных тварей, что подстрекали, совращали, склоняли меня к...
- Тогда уничтожьте этот рассадник зла! - вскричал я, закрывая лицо руками. - Сотрите, взорвите к чертовой матери, пока не поздно!..
Меня провели по винтовой лестнице в мою комнату.
- Крепитесь, сэр, крепитесь, - похлопав меня по плечу, громовым голосом пророкотал доктор. - Надежда есть, хоть и с одной оговоркой. Ваши галлюцинации настолько тесно связаны с озером, что избавиться от них, по моему убеждению, можно только его уничтожив. Скэггс завтра съездит в ближайший город за порохом и фульминатом. Несколько зарядов под сторожкой обрушат ее прямо в воду. Затем, разумеется, вы вернетесь с нами... не годится человеку жить в таком месте.
B все-таки жаль уничтожать озеро. Его черные воды так хорошо символизируют смерть, а зеленые пузырьки - упадок и вырождение. Легкий снежок - падающий поток. Возможно... Скэггс никуда завтра не уедет.