- Нужна информация. Невозможно что-то предполагать, когда нет фактов, а их нет.
- Нельзя сказать, что нет совсем, но их явно недостаточно, - подвел итог этого странного обмена мнениями Майк.
- И что вы собираетесь делать? - вопрос не был бессмысленным, но надеялся ли Терри на ответ, особенно в этот момент, когда явно возникло ощущение полного тупика?
- Вернусь-ка я к комиссару. У полиции сейчас больше возможностей, но они, похоже, потеряли цель, - Майк усмехнулся.
- Видите ли, Майк, у нас нет ни малейших оснований искать госпожу Крамер, - комиссар посмотрел на журналиста, едва ли не с обидой. - Нам не удалось обосновать в суде первой инстанции необходимость продолжать следственные действия. Ни одно из экспертных заключений не указывает на то, что авария произошла по вине этой женщины.
- Я не утверждаю, что ее надо искать, чтобы обвинить в нарушении правил, - возразил Кринс.
- А тогда зачем? Она совершеннолетняя и вполне может распоряжаться своей жизнью и судьбой. Заявлений от ее близких не поступало. Да и не нашли мы ни одного человека, которого можно было бы признать ее родственником. Машина ее была застрахована. Получить страховые выплаты никто не пытался. Никаких свидетельств того, что она серьезно пострадала в автокатастрофе, не было найдено. Пассажирка, находившаяся, как полагает следствие, в ее машине, тоже не получила серьезных травм. Как она оказалась в этой машине, девушка не помнит, но ничего криминального в этой истории так и не было выявлено. История, скорее, медицинская.
- Но человек не может исчезнуть просто так! А если у нее в результате сотрясения появились проблемы с памятью? Если ей нужна помощь?
- Мы проверили все государственные и общественные клиники подобного профиля. А частные клиники нам информацию не дадут. Да и, чтобы там находиться, необходимо платить. А счета госпожи Крамер в полном порядке, никто не снимал с них деньги и не пытался.
- Но чтобы оказаться в клинике, она должна была бы признать, что нездорова, как минимум.
- Люди с отклонениями такого рода часто не осознают своих проблем. Я понимаю, что осталось много вопросов, на которые мы так и не получили ответы, но ситуация настолько уникальная, что завела в тупик не только полицейское управление
- Неплохо бы получить консультацию нетрадиционного специалиста. Вы знаете что-нибудь об агентстве Берты Морис?
- Слышал, конечно, хотя не уверен, что у нас есть повод к ней обращаться, да и это частное агентство.
- Да, но именно они могли бы нам помочь. Они же занимаются поиском людей, и все, что им надо - это образцы речи: аудио записи или письма, любые тексты, написанные рукой пропавшего человека или напечатанные им самим на компьютере. А мы с вами ищем писательницу!
- Конечно, но они могут только найти ее следы в Интернете. Но если она в последнее время не выходила в сеть? А это вполне возможно. Иначе и полиция могла бы ее отследить. Программа госпожи Морис есть и у нас.
- Программа программой, но у Берты Морис есть уже опыт и свои приемы, она узкий специалист, если так можно сказать. Я бы мог попробовать сам с ней поговорить, но если бы у меня была поддержка вашего ведомства, мне было бы проще.
Майкл посмотрел на Эрика Катлера, рассчитывая, как минимум, на откровенный ответ.
- Ну, что ж, - несколько мгновений подумав, ответил комиссар, - вы вполне можете сослаться на меня, или вы хотели бы иметь какой-нибудь официальный документ.
- Нет, что вы! Я встречусь с ними как журналист, просто мне важно знать, что здесь меня поддерживают. Кстати, там, в этом агентстве, кажется, работает моя коллега, в качестве ассистента Берты Морис.
Прежде, чем позвонить и договориться о встрече, Майкл решил как можно больше узнать о своих будущих собеседниках, вернее, собеседницах. Прежде всего, о создательнице программы, позволяющей идентифицировать человека по особенностям его речи.
Берта родилась в России в семье музыкантов. Мать преподавала музыку в школе и подрабатывала в оркестре музыкального театра, играя на скрипке. Отец руководил этим оркестром, писал для него небольшие музыкальные композиции.
Девочке исполнилось два года, когда семья переехала в США. А через три года после этого Морисы переехали в Сент-Ривер.
Для родителей, видимо, явилось неожиданностью то, что в школе их дочь увлеклась математикой и естествознанием. К музыкальным занятиям Берта отнеслась равнодушно, но научилась играть на фортепьяно и немного на скрипке, по настоянию мамы. Впрочем, любовь к музыке она не утратила, но, скорее, в роли слушателя и почитателя талантов, в том числе, талантов близких ей людей.
Берта серьезно увлеклась программированием. Ее настоящим другом стал, в первую очередь, компьютер. В старших классах она увлеклась еще и физикой, а, точнее, квантовой механикой.
Окончив среднюю школу с отличными результатами по предметам естественного цикла, девушка получила стипендию на один год в столичном университете. Понимая, что родители не смогут помогать ей оплачивать учебу, Берта стала искать возможность заработка.
Поиски привели ее в лабораторию профессора Краузе. Это не было случайностью. О работах Краузе Берта знала достаточно много. Профессор однажды выступил с интереснейшей лекцией перед выпускниками школ. Среди них была и Берта.
Идеи, высказанные Краузе, захватили ее. Она прочитала все написанное профессором, что было возможно найти в сети и в печатных изданиях. Не все ей было понятно, не хватало знаний, но это только усиливало ее интерес.
Когда, просматривая сайты, предлагавшие вакансии для студентов, Берта увидела объявление о том, что профессор Краузе ищет лаборанта и помощника, она сочла это добрым знаком. И, видимо, в этом что-то было. Претендентов на эту должность оказалось человек пятнадцать. Среди них были две девушки с солидным опытом секретарской работы, свои услуги предложил аспирант-психолог, который представил кучу рекомендаций, легко общался на нескольких языках и вообще был уверен, что у него просто нет конкурентов. Но терпеливо поговорив со всеми, Краузе выбрал именно Берту, хотя она, покидая кабинет, в котором проходило собеседование, досадовала на себя, считая, что выглядела глупо. Зачем она сказала профессору, что ей нужен именно заработок? Да, она, конечно, объяснила, что увлечена его идеями, но на прямой вопрос ответила бесхитростно, ей действительно нужны были деньги, чтобы продолжить учебу в университете.
Но, так или иначе, Берта Морис ни разу не пожалела о своем решении. С самого первого дня все, что она делала, чему училась, что узнавала, - все укрепляло ее уверенность в том, что она оказалась именно там, где ей суждено найти свое призвание. Правда, она очень смутно представляла тогда, что именно станет ее профессией, но понимала, работа у доктора Краузе лишь первый шаг в ее судьбе.
Так, собственно, и получилось.
Все это Майкл узнал из небольшой заметки в журнале "Осколки". Издание не слишком респектабельное, но если отсеять все лишнее, вполне можно было принять к сведению информацию и такого источника. Тем более, он в это свято верил, будет возможность составить и собственное мнение.
О встрече договорились без проблем. По телефону с Майклом общалась не госпожа Морис, а ее ассистентка Сэмми Ринк. Она не особо вникала в суть описанной, довольно невнятно, Майклом проблемы, просто назначила встречу.
- Любопытная задача, - признала Берта, выслушав Майкла, - а, знаете, вы первый, кто обратился к нам по такому серьезному поводу, но, судя по всему, вы недостаточно точно понимаете, какие именно возможности есть у моей программы. Мне нужен образец текста, который принадлежит пропавшей женщине.
- Но это не проблема, она написала целый роман! - эмоционально воскликнул Кринс.
- У вас есть рукопись?
- У меня есть книга!
- Это слишком много, а, может быть, это совсем ничего. Она написала один роман?
- Да, но он оказался настолько удачным, что...
- Я знаю и даже читала эту книгу.
- Тогда что вас смущает?
Интуитивно Майк понимал, что хотела объяснить ему госпожа Морис, но надеялся, что можно как-то обойти имеющуюся проблему.
- Понимаете, - стала объяснять Берта, - хороший писатель-романист - это, своего рода, хороший актер. Актер, который не просто произносит заученный текст, а преображается в того, кого играет на сцене. Конечно, в каждую свою роль он вкладывает и черты собственной личности, но, если мы не знакомы с этим актером, то вряд ли сможем отделить его самого от его образа. Вы понимаете, о чем я говорю?
- Да, понимаю, что прошедший через редакторов и корректоров текст книги нам вообще не поможет, так?
- И это тоже, - согласилась Берта, - но труднее всего отделить автора текста от того, о ком этот автор хочет нам рассказать. Но все не так плохо, если в издательстве сохранились какие-нибудь письма госпожи Крамер.
- Я узнаю, наверное, что-то должно быть, - сказал Майк. - Так вы попробуете мне помочь?
- Конечно, мне самой интересно! Я уверена, что все у нас с вами получится, - улыбнулась Берта, - я буду с нетерпением ждать от вас новостей.
Майклу следовало условиться с профессором о встрече заранее, например, по телефону, но он рискнул явиться к доктору Краузе без предупреждения, и ему на сей раз повезло.
- Извините меня, что я вот так... - начал было объяснять Кринс, но профессор его прервал.
- Вы правильно сделали, да и комиссар мне звонил.
- Я надеюсь, что наш разговор не займет много времени. Вопрос, с которым я пришел к вам, конкретный. Нет ли у вас каких-нибудь писем от Таис Крамер или хотя бы записки? Годится даже расписка, если она составлена в свободной форме.
Краузе на мгновение задумался и вышел из кабинета. Через пару минут он вернулся. В руках у него был конверт.