Картина маслом: глубокой ночью по нижнему этажу спящего пансионата следует странная процессия. Впереди идет женщина, бережно неся закутанного в одеяла спящего ребёнка. За ними - мужчина, поминутно оглядываясь и сжимая в руке швабру - на случай, если черный котище, олицетворение Зла, пустится по их следу. В женщине можно опознать молодую жену инженера Блехмана, который накануне уехал в город, а в мужчине - командированного Котовича, который остановился здесь на три дня и уже успел снискать симпатии девушек со второго этажа.
Но никто их не опознал, все любопытные спали. Благополучно добравшись до семнадцатого номера, они зашли в комнату - точную копию Юлиной. Мальчика уложили на кровать, а сами устроились на второй. Поговорили еще о демоническом коте - Юля была уверена, что монстра прислали ей в наказание за грех, ведь она изменила мужу... "Как, в первый раз?! - изумился Валентин. - Я думал, что...". Они чуть не поссорились, но не успели, потому что поцеловались.
Рано утром процессия отправилась в обратный путь - и опять повезло, никто их не заметил, а Егор даже не проснулся. Кота под кроватью, конечно, уже не было, может, примерещился? Однако разбитое стекло осталось. Да еще снаружи, точно напротив окна, торчало в сугробе помело, напоминая о жутком. Юля отправилась к дежурной по этажу сообщить о происшествии, а Валентин вернулся к себе собираться, так как срок командировки подошел к концу, и сегодня он возвращался в Ригу. Проститься не получилось, он просил не провожать, сказал, что найдет Юлю, как только сможет. Записал ее телефон, но свой не дал. Она молчала, слова были излишни.
Через девять месяцев Юля родила славную малышку, а еще через год развелась. И вот теперь она свободна и может предложить возлюбленному встречаться без утайки. Только почему он ни разу не позвонил? Наверно, не хотел разрушать мою семью, успокаивала она себя, ведь Валя такой благородный человек.
Сжимая в руке бумажку с адресом и подробными указаниями, как добраться до улицы Кенгарага (спасибо тетеньке из справочного бюро), Юля ехала в вагончике трамвая. Окно заледенело, она подышала на него, потерла варежкой. Сквозь проталинку мелькали городские кварталы, затем потянулся район новостроек. Еще раз сверилась с бумажкой - выходить надо на следующей остановке. "Странно, - подумалось ей, - Валя говорил, что дом совсем старый. Наверное, где-то между новыми корпусами примостился".
Вышла на Московском проспекте, миновала длиннющий продуктовый магазин, завернула за угол и попала во внутренний двор, образованный косо стоящими пятиэтажками. Ни одного старинного здания здесь не было, все дома так и сверкали, отделанные свежей керамической крошкой - розовой, голубой, желтой. "Он говорил, что дом розовый, и номер совпадает, - подумала Юля, - зайти в подъезд, что ли... Нарочно сказал про старый дом, стеснялся, что получили новую квартиру... я ему говорила, что моим никак не дадут... Девятая квартира на третьем этаже. Вот эта. "Хоть бы он был дома!" Отступать было поздно. Юля позвонила в дверь и под неумолчный грохот сердца ждала. Дверь распахнулась, на пороге стоял кудрявый упитанный мальчик лет восьми.
- Вам кого?
- Здравствуй. Я ищу Валентина Котовича. Он здесь живет? - спросила Юля.
- Папа на работе. И мама тоже, - важно сообщил мальчик.
Значит, Валя женат, и даже сын есть! Теперь все ясно...
- Мальчик, прошу, передай это папе, - она вложила ему в руку фотографию.
- А вы кто? И что сказать? - с запозданием крикнул ей в спину пацан, но странной тети и след простыл. Юля бежала вниз по лестнице, глотая слезы. Не хватало еще встретить здесь счастливую пару, которая возвращается домой рука об руку. Что она вообще тут делает? Зачем пришла, на что надеялась? Он ее не искал, значит, не хотел! Все наврал про себя, а она уши развесила! Ругая себя последними словами, продрогшая Юля ехала домой, к своим детям.
Зачем он ей солгал? В конце концов, Юля тоже тогда была замужем, могла бы понять ситуацию. Оставалась слабая надежда, что Валентин, узнав, что она родила дочь, разыщет ее немедленно, чтобы прижать к сердцу обеих... На оборотной стороне фотографии написан номер ее телефона, вдруг он забыл...
Он так никогда и не появился. С годами боль не исчезла, только притихла. Девочка - она назвала ее Сашей, - росла озорницей, задирала старшего брата; тот обижался и не по-мужски ревел. Юля как могла сдерживала бойцовские наклонности Шурки, но долго сердиться не могла - малышка была очаровательна. К тому же так похожа на отца. Юля, если бы и хотела, не могла его забыть. Высокий, стройный, изящный, он заглядывал зелеными глазищами прямо в душу. Интересно, что значил для него тот мимолетный роман? Развлекся в командировке и вернулся в лоно семьи. Неправда, возражала она себе; то, что вспыхнуло между ними, нельзя просто взять и вычеркнуть из памяти. Или можно? Наверное, она просто романтичная дурочка, раз верит в любовь женатого мужчины.
Валентин в который раз пытался получить у начальства разрешение вернуться на объект в Латвии-1985. Марк важно восседал в просторном кабинете, с подчиненным разговаривал сухо. Он руководил лабораторией недавно, приняв пост у Виктора Лернера, который трудился здесь более сорока лет и наконец ушел на заслуженную пенсию. Виктор, между прочим, приходился внучатым племянником самой основательнице их научного центра Александре Лернер, но подобного поведения себе никогда не позволял. Портрет Александры висел тут же над столом, и Вале показалось, что пожилая зеленоглазая профессорша смотрит на него сочувственно.
Марк отказал в просьбе наотрез, даже пригрозил увольнением, если Валентин не угомонится.
- Пойми, - увещевал он, - эксперимент закончен, темпоральное окно закрыто. Данные собраны и обрабатываются. Больше там пока делать нечего. Мы и так сильно рисковали, посылая тебя на несколько дней. Представляешь, сколько бабочек ты там раздавил?
- В феврале бабочек не бывает, - буркнул Валя. - К тому же, сам прекрасно знаешь, что старая теория не работает. Возмущения континуума очень быстро сглаживаются. Двое-трое суток, и система приходит в устойчивое равновесие. Как будто меня там и не было.
- Система устойчива, но погрешности накапливаются. Ты забыл о рисках? С каждым возвращением в те же узлы изменения нарастают. Ты что, хочешь, чтобы измерения потока в канун времен перестройки стали недействительны? Того и гляди изменишь ход истории, и начинай все с начала! А вместо тебя вернется еще более упрямая версия Котовича из альтернативной ветки. Нет уж, хватит с меня!
- Марк, не передергивай. От одной итерации наблюдения ничего страшного не произойдет. И со мной тоже ничего не случится. Ну, буду отличаться от прежнего себя на миллиардную долю процента. Я хочу продолжить измерения. Думаю, мы ошиблись с определением точки склейки. Поэтому и полученные данные ошибочны. Я должен проверить! Пошли меня еще раз, пожалуйста! Хоть за счет отпуска.
Валентин очень не любил врать. Но другого выхода не было, иначе как объяснить, почему он рвется обратно, прекрасно понимая, что вернуться ровно в ту же точку мультиверса нельзя? Зато он увидит Юлю... Ту же или примерно такую же, ему все равно...
Дальше его воображение не работало.
- Ошибка?! Почему не сообщил немедленно! - вспылил начальник. - Да нет, не может быть, столько раз проверяли... Что-то тут не так. Может, ты там какую интрижку завел, - язвительно предположил он, но осекся под яростным взглядом Валентина.
В просьбе ему, естественно, отказали. Более того, темпоральное окно периода 1985 - 1995 годов временно закрыли для исследований. На всякий случай. Валентина, конечно,не уволили (пятнадцать лет отличной работы, такими сотрудниками не бросаются), но перевели в соседнюю группу, которая занималась корреляцией альтернативных веток истории. Это чисто теоретическая отрасль в опытах на полигоне пока не нуждалась. С бывшими сослуживцами он теперь сталкивался редко. Чему был только рад - меньше расспросов и сочувственных взглядов. После той злосчастной командировки Валентин сильно изменился, и коллеги только диву давались, что произошло с таким всегда жизнерадостным и приветливым ученым.
Дедушка любовно перебирал свою коллекцию - ветхие бумажные книги, цветные открытки, альбомы с марками. В свои сто с лишним лет старик прекрасно выглядел: серебряные кудри, высокий, слегка сутулый. Аркадий Валентинович Котович, доктор филологии, заслуженный преподаватель Объединенной Прибалтики, особо живописно смотрелся рядом со старинным пластиковым сундуком, в котором хранились его артефакты. Крышку сундука украшали уже потускневшие теперь замечательные картинки: там были изображены летающие тарелки, звезды, зеленые пришельцы и прочая звездная романтика. Собственно, этот дедов сундук определил выбор будущей профессии: начитавшись фантастических историй о путешествиях во времени, Валька без колебаний поступил в Институт темпоральных исследований на специальность "Историческая физика".
Из кухни выглянула бабушка, отругала деда за то, что поднимает пыль в доме. Следовало ее сейчас же отвлечь, иначе безобидное ворчание очень скоро перейдет в бурную разборку. Дед применил испытанный маневр. Запустил не глядя руку в хранилище бумажного хлама, вытащил выцветшую фотографию и невинно спросил:
- Не знаешь, кто это? Не припомню что-то.
Бабушка гордилась своей отличной памятью. Знала всю родню наперечет, и дедову, и свою. Пыль была забыта, она принялась рассматривать фотографию, бормоча: "Золовка, что ли. Нет, не Анна. Может, Тоня, племяшка. Или это Мусенька?" Валя заглянул ей через плечо. Младенец с игрушечным пуделем. Мудрено в нем узнать младшую дедову сестру, той скоро стукнет девяносто пять. Дедова хитрость удалась, это надолго.
Игрушечный пудель? Такой же, как...
- Дай посмотреть, ба.
Бабушка отдала ему карточку и отправилась обратно к кастрюлям, продолжая перебирать варианты. Со старой подклеенной черно-белой фотки на Валю таращился пухлый младенец в кружевном чепчике, рядом с ним на диване лежала очень знакомая собач