Впрочем, в сгущавшейся тьме на заброшенной лесной дороге, где не было проку ни от мобильного телефона, ни от GPS, ни от лежавшего в сумке на сиденье планшета с его вай-фаем и Гуглом, все это уже не казалось такими уж бреднями. Пусть это не Трансильвания, а Чехия, но все равно – именно из Восточной Европы пошли легенды об упырях и вурдалаках. И откуда-то же эти легенды берутся...
Под колесами снова чавкнуло. Не может быть, чтобы такая дорога вела к замку – по крайней мере, обитаемому! Повернуть назад? Но тут и развернуться-то негде, не ехать же несколько километров задним ходом. И потом, он ясно видел указатель...
Но этот указатель не похож на установленный дорожной службой. Его мог воткнуть кто угодно. Что, если это ловушка? Заманить путника в эту глушь, а дальше... дерево поперек дороги, и... Нет, не вампиры, конечно, но, скажем, грабители. Свидетелей, понятно, в живых не оставляющие. Или еще хуже, как в фильме «Хостел»...
Да нет, чушь. Можно подумать, люди едут в замок Шванхоф потоком. Любой грабитель помрет с голоду в этой чаще, дожидаясь хоть одного. Хотя если, допустим, кто-то предупредил их о визите «богатого американца»...
Впереди показалась фигура, словно соткавшаяся внезапно из лесной тьмы. Вулф заметил ее так неожиданно, что резко нажал на тормоз – и тут же подумал, что вот останавливаться-то ему и не следовало. Пусть отпрыгивает в лес с его пути...
Но в следующие секунды, лучше разглядев фигуру в свете фар, он успокоился. Ни на бандита, ни на упыря она не походила. Какая-то тетка в вязаной кофте и резиновых сапогах. На голове платок, натянутый до самых бровей, в руке – корзинка, накрытая тряпицей. Не иначе, местная крестьянка. По грибы она, что ли, ходила? Так поздно? Тут сейчас уже не то что грибы – деревья-то едва различишь...
Ладно, неважно. Надо спросить у нее дорогу. По-английски она наверняка не говорит, но уж слово «Шванхоф» должна понимать, если тут живет...
Вулф опустил левое стекло. Женщина шла вперед, не обращая на остановившуюся машину никакого внимания. Ее эта встреча в глуши, где некого звать на помощь, явно не пугала. Надо полагать, она не смотрела «Хостел».
– Э... pani... prosеm... Шванхоф? – выдал Мартин почти весь свой запас чешских слов.
– Швайнхоф? – переспросила она. Судя по голосу, ей было лет пятьдесят; лица в темноте под платком Вулф так толком и не разглядел. – Таm je, – в подтверждение своих слов она махнула рукой в сторону, противоположную курсу машины.
– Но, – растерялся Мартин, переходя на родной язык, – оттуда я только что приехал. Таm? – переспросил он по-чешски, показывая рукой вперед.
– Tam, tam Швайнхоф, – повторила крестьянка, недовольная его непонятливостью. – Zpеtky.
– Вы можете мне показать? – Мартин указал пальцем сперва на нее, потом на свои глаза, потом сделал приглашающий жест в сторону правого сиденья. – Нам все равно по дороге. Вот, возьмите, – он вытащил из кармана бумажник, а из него – десятидолларовую купюру.
И вот тут крестьянка испуганно шарахнулась от него, отмахиваясь свободной рукой и восклицая явно что-то нелестное, а затем со всей возможной поспешностью зашагала дальше.
«Что она возомнила? – подумал Мартин, криво усмехаясь. – Решила, что я хочу ее снять на ночь? Она давно в последний раз смотрелась в зеркало?»
Так или иначе, похоже, выбора не было – надо было ехать назад. Он все же попробовал развернуться в несколько приемов, но убедился, что неминуемо съедет в канаву либо передними, либо задними колесами. Пришлось все-таки ползти обратно задним ходом, выворачивая шею. Он думал, что даже на такой скорости догонит крестьянку, но та как сквозь землю провалилась. «Небось, спряталась в лесу, дожидаясь, пока уедет иностранный извращенец», подумал Мартин, потирая затекающую шею.
И тут за задними фонарями что-то метнулось. Вулф вздрогнул, перекидывая ногу с газа на тормоз. Длинный темный силуэт перемахнул через дорогу и скрылся в зарослях слева. Еще несколько мгновений было слышно, как трещат сучья.
Какое-то животное. Олень? Гм... больше было похоже на волка. Этого еще не хватало, особенно если он и впрямь здесь застрянет. Вот не боится же эта тетка со своими грибами...
Мартин повернул голову в другую сторону, переводя взгляд туда, откуда выскочил зверь – и различил в красном свете тормозных огней еще один указатель. Вот, значит, то место, которое он проскочил!
Грунтовка, частично поросшая травой, уводила вверх по склону, и, стало быть, радовала хотя бы тем, что не заведет в болото. Все равно, здесь нужен внедорожник, а не этот «вольво», взятый Мартином напрокат в расчете на езду по нормальному асфальту... Тем не менее он рискнул и пополз наверх, надеясь, что не оставит глушитель на какой-нибудь коряге.
Но на сей раз судьба была к нему благосклонна. Еще четверть часа – и тропа вывела его к замку.
При слове «замок» Мартину представлялось внушительное фортификационное сооружение с зубчатой крепостной стеной и массивными круглыми башнями. Реальность оказалась скромнее. Стоявший на вершине холма трехэтажный особняк с узкими высокими окнами действительно выглядел старинным и массивным, но никакой крепостной стены вокруг него не было, а четыре островерхих башенки по углам хотя и наличествовали, но выступали из стен лишь на высоте третьего этажа и вид имели скорее декоративный. Впрочем, Мартин едва различал их очертания в темноте, ибо нигде в окнах не было света. Для полноты готического антуража не хватало только клубящегося тумана и зловещего уханья филина в лесу. Вулф испугался на миг, не слишком ли он припозднился, но тут же сообразил, что, хотя он и опоздал почти на полтора часа, еще нет и девяти вечера – слишком рано, чтобы доктор уже лег спать. Вероятно, его кабинет, или где он там сейчас, выходит окнами на другую сторону здания.
Оставив машину на немощеном дворе, Мартин поднялся по ступенькам крыльца. Автоматически вспыхнула лампочка, нарушая готическую стилистику, и, подняв глаза к свету, Вулф увидел глазок видеокамеры. Никакого звонка или кнопки переговорного устройства он, впрочем, не обнаружил.
– Я Мартин Вулф, журналист, – сообщил он по-английски, глядя в камеру. – Прошу прощения за опоздание, но проблемы на дороге возникали одна за другой, словно некая сила хотела воспрепятствовать нашей встрече, – он лучезарно улыбнулся. – Я пытался дозвониться и предупредить, но тоже безуспешно.
Ответа не последовало – что было неудивительно в отсутствие динамика – но в двери что-то негромко щелкнуло. Мартин потянул ручку на себя – тяжелая дверь отворилась беззвучно – и вошел.
Перед ним была неярко освещенная лестница, которая вела вверх. Не имея представления, куда следует идти, Мартин поднялся на второй этаж и оказался в коридоре. На стенах, отделанных панелями темного дерева, тускло горели электрические светильники, стилизованные под факелы. «Herr Doktor?» окликнул Вулф, но вновь не получил никакого ответа. С сомнением косясь на закрытые двери слева и справа, Мартин двинулся по коридору, который оканчивался открытыми двустворчатыми дверями; за ними мерцал красноватый свет.
Там оказалась просторная и высокая квадратная комната с монументальным камином – на сей раз настоящим, а не электрическим – и книжными шкафами вдоль двух стен, уходившими под потолок. С потолка свисала тяжелая бронзовая люстра «театрального» типа, но сейчас она еле тлела, так что огонь в камине оставался практически единственным источником света. Возле камина стоял низкий столик со столешницей из темного стекла, а по обе стороны от него – массивные мягкие кресла, обитые черной кожей.
Мартин покрутил головой, вновь безуспешно окликнул хозяина, а затем, чувствуя, как вновь нарастает раздражение, решительно направился к камину и плюхнулся в кресло.
В тот же миг прямо под ним раздался жуткий вопль, и острая боль полоснула его по ягодице. Мартин испуганно вскочил. Большой черный кот, вывернувшись из-за его спины, плюхнулся из кресла на пол, пулей промчался по комнате, но затем остановился возле шкафов и повернулся, глядя на журналиста. Во мраке помещения он казался сгустком абсолютной тьмы, и лишь его глаза, отражавшие пламя, ярко горели.
Мартину вновь стало не по себе. Мелькнула совсем уже дикая мысль, что этот кот – на самом деле и не кот вовсе, а...
– Мистер Вулф?
Мартин повернулся. В дверях, противоположных тем, через которые он вошел, стоял невысокий человечек лет шестидесяти пяти, чья всклокоченная седая шевелюра контрастировала со строгостью старомодного костюма-тройки.
– Guten Abend, Herr Doktor, – произнес Мартин заранее выученную фразу профессионально уверенным тоном.
– Говорите по-английски, – махнул рукой хозяин. – Тем более что для меня дойч, по сути – тоже не родной язык. Отец избегал говорить на нем даже дома, и большую часть жизни я провел как Франтишек Галасек... Прошу прощения, если заставил вас ждать. Вы, кажется, сели на моего кота?
– Извините, – сконфуженно пробормотал Мартин.
– Нет, это вы нас с ним извините. Он любит спать в кресле, но вы, конечно, не могли знать, а я не подумал, что надо вас предупредить... Видите ли, мыши. В последнее время совсем нет от них житья. Я перепробовал всю новомодную отраву, но их, похоже, ничто не берет, так что пришлось прибегнуть к традиционному средству... Но Карл, как мне кажется, тоже предпочитает спать в кресле, вместо того, чтобы исполнять свою прямую обязанность. Я надеюсь, он вас не оцарапал? Если так, я могу обработать рану.
– Мм... нет, – ответил Мартин, надеясь, что его брюки продраны не слишком заметно. Не хватало еще снимать перед этим типом штаны, чтобы он мазал йодом его задницу...
– Хорошо... да вы садитесь, – доктор широким жестом указал на то же самое кресло. – Теперь это уже не опасно.
Мартин все же не удержался и покосился назад, прежде чем воспользоваться приглашением. Хозяин дома подошел и опустился в кресло напротив. Кот по-прежнему сверкал глазами откуда-то из угла.
– Карл? – позвал доктор. – Иди сюда. Ну иди сюда, лентяй, – он похлопал себя по ноге.