.
Со своей стороны, я согласился сотрудничать в Кракове с моим здешним издателем в деле издания выдающихся произведений мировой SF, и из русской я наметил туда 2 последние повести Стругацких, а именно: «Малыш» и «Пикник на обочине». Хотя полностью меня не удовлетворяет ни одна из них, это без сомнения выдающиеся позиции, особенно в сопоставлении с тем потоком бессмыслицы и низкопробной чепухи, которую постоянно массово издают американцы, а я, став теперь почетным членом Science Fiction Writers of America, получаю огромное количество этой мерзости. Конечно, новое издание «Фантастики и футурологии» я тоже сейчас упакую и вышлю Вам – там есть некоторые изменения, особенно в первом томе, где есть новая большая глава «Эпистемология фантастики», это, собственно, главное сражение с футурологией. Я также много написал о творчестве Ф. Дика, который nota bene довольно «стукнутый» тип, как я мог убедиться в этом из писем, которые он мне писал, но это не отменяет того факта, что его творчество является одним из самых выдающихся в США.
Я приготовил также для печати новое издание «Суммы технологии», ничего не меняя в самой книге, разве что немного подсократил, зато снабдил вещь новым пространным вступлением{87}, позиционируя ее на картах футурологии. Но это переиздание появится лишь где-то во второй половине 1974 года. Ну и выйдет еще новое издание «Философии случая», в которое я включил также большую новую главу об «антиномиях в литературе», и наконец в журнале Института Литературных Исследований «Тексты» я недавно опубликовал статью, в которой постарался разнести в пух и прах книгу Цветана Тодорова{88} (этого известного французского структуралиста) «Introduction а la littйrature fantastique», и это, пожалуй, уже все мои последние работы, если не считать двух новелл; одна из них вышла 2 месяца назад в двух номерах наших «Шпилек»{89}.
Но кроме этих вещей ничего нового я за полгода, К СОЖАЛЕНИЮ, не написал, и, как это обычно бывает, перечисление «объективных трудностей» и иных причин, которые к этому привели, следует признать, скорее, излишним.
Конечно, я мог бы ограничиться подготовкой тех или иных старых и новых заграничных изданий, но считаю, что прежде всего нужно делать оригинальные вещи, и отсюда мои непрестанные душевные хлопоты.
«Малыша» и «Пикник» я прочитал заново – по обязанности, так как речь шла о включении их в упомянутую выше серию. У меня создалось впечатление, хотя я могу, конечно, глубоко ошибаться, что Стругацкие идут в некотором смысле размеченными мной путями, что делают это самостоятельно и интеллигентно, иначе говоря, такими «учениками» нельзя стыдиться, но несмотря на все это, я хотел бы, чтобы они делали что-то совершенно суверенно, в полной независимости от меня… и от всей остальной мировой фантастики.
Мне было бы очень любопытно в этом отношении узнать Ваши мнения и взгляды! (А чтобы Вы преодолели нежелание писать, свойственное Вам, прошу спокойно писать мне по-русски, только ради бога разборчиво, а то из того, что написал мне Файнбург, я смог расшифровать лишь половину…)
Конечно, я был бы также очень рад, если бы Вы написали, что думаете о моем письме, посвященном Вашему с п. Ариадной роману. Что из того, что я написал это ей!
В последнее время мне стало еще тяжелее двигаться с места, то есть путешествовать, чем раньше, однако я не теряю веры в то, что еще выберусь в СССР и что мы еще увидимся и поговорим. Забавно, я не смотрел «Солярис» Тарковского, уж слишком сильно разнятся мое и его мнения, а тем временем о фильме очень хорошо пишут, особенно на Западе, например, отзывы из Англии, из Швеции, даже из Австралии, которые дошли до меня, были полны уважения и весьма позитивны, хотя авторы отзывов и понимают, как далеко фильм отошел от романа.
Мне стало известно, что в Австрии, где выходит одно из наилучших европейских периодических изданий, посвященных SF{90}, готовится номер, посвященный советской фантастике, и что там должны быть в переводе Ваши критические эссе, только я не знаю, какие именно. Может быть, Вы хотели бы получить номер, когда он выйдет? Я могу с этим помочь, издатель – мой добрый знакомый, хотя и только по переписке.
В ту серию SF, о которой вспоминал, я включил француза Угрона{91}, затем Ф. Дика («УБИК»), ряд книг, о которых шире рассказывал в первом издании «Фантастики и Футурологии», а теперь пытаюсь составить приличную антологию самых лучших рассказов. Количественно на Западе выходит чудовищно много книг, но в качественном отношении все это просто микроскопическое…
Я хорошо помню, при каких обстоятельствах мы познакомились, это было много лет назад на приеме, организованном нашим Посольством в Москве, когда под натиском моих восторженных поклонников наши ошеломленные дипломаты устроили что-то вроде «пикника на обочине» – был там среди других и Шкловский{92}. Старая история!
Я был бы рад, если бы Ваше письмецо НЕ стало исключением из правил, изолированным, необычным событием! Сердечно уговариваю Вас написать следующее! А пока – шлю Вам наилучшие новогодние пожелания и очень, очень сердечно Вас приветствую.
Ваш
Ст. Лем
Эссе
Павел АМНУЭЛЬ
ГЕНРИХ АЛЬТОВ – НАУЧНЫЙ ФАНТАСТ
Генрих Саулович Альтшуллер (литературный псевдоним – Генрих Альтов) был первым, кто ввел в изобретательское творчество понятие идеала и, будучи человеком последовательным, не мог не сделать и следующего шага – описать идеал методами литературы. Первые рассказы, однако, были детективными, Альтшуллер еще не нашел своей «ниши» литературе.
В 1958 году в советской фантастике возникло новое направление, которое можно назвать научно-технической фантастикой принципиально новых идеей. Фантастика Альтова была самой интеллектуальной, насыщенной новыми идеями и трудной для чтения. Это были тексты, плотные, как недра нейтронной звезды. Идеи писателя Альтова, подсказанные создателем ТРИЗ Альтшуллером, опережали время на десятки или сотни лет, но были убедительны, красивы и точны.
Первые фантастические рассказы Г. Альтова – «За чертой спидометра» (в соавторстве с Р. Шапиро, «Техника – Молодежи», № 6, 1958) и «Икар и Дедал» («Знание-сила», № 9, 1958). Эти два принципиально разных рассказа определили два принципа НФ, которых Г. Альтов в дальнейшем придерживался. «За чертой спидометра» – описание изобретения, «твердая» научно-фантастическая идея. «Икар и Дедал» новая версия древнегреческого мифа, гимн науке, астронавтике, человеку-исследователю. Тщательная разработка научно-фантастического содержания и романтика науки и техники – два «кита», без которых нет «альтовского стиля», «альтовской фантастики». Каждый рассказ в отдельности еще не был по-настоящему художественным научно-фантастическим произведением. «За чертой спидометра» ближе к очерку, чем к рассказу, а «Икар и Дедал» – к пламенной оде. Альтовские звездные капитаны Икар и Дедал вознамерились «всего-навсего» пролететь сквозь Солнце, и это потребовало не только их личного мужества (безумного у одного и рационального у другого), но и создания хотя бы на уровне идеи космического корабля качественно нового типа, способного выдерживать температуру и давление звездных недр.
«Сверхновая Аретина» – новый тип мифа: миф будущего, легенда XXV века. Звездолет «Изумруд» терпит катастрофу на планете в системе звезды Аретины. И когда раненый Астроном корабля оправился настолько, что сумел доковылять к приборам, он обнаружил, что дни планеты сочтены, Аретина скоро превратится в сверхновую. Нужно срочно улетать, но Капитан знает, что раненый товарищ не выдержит ускорений.
«Подводное озеро» можно считать своеобразной заявкой на открытие. Литературная сторона все еще остается на втором плане, автора интересовала придуманная им идея существования глубоко под водой огромных «пузырей» нефти, своеобразных подводных месторождений. Оставаясь по форме близким к аналогичным рассказам так называемой фантастики ближнего прицела, «Подводное озеро» отличалось от опусов тогдашних популярных авторов Немцова или Сапарина, как реактивный истребитель – от самолетов братьев Райт. Реактивный самолет качественно отличается от винтового. Идея подводного месторождения также несла в себе новое качество – в отличие от немцовских электрических тракторов или миниатюрных телекамер.
Г. Альтов стремился – и в техническом творчестве, и в фантастике – к идеалу (идеальной машине, идеальной идее, идеальному рассказу), понимая прекрасно, что идеал недостижим без качественных скачков.
Г. Альтшуллер схематично разделил все изобретения на пять классов. Применительно к фантастике можно сказать, что идеи фантастики ближнего прицела (Немцов, Сапарин, Охотников) – это изобретения первого или (в лучшем случае) второго уровня. Научно-фантастические идеи Г. Альтова – идеи изобретений или открытий четвертого или пятого уровней.
В рассказе «Богатырская симфония» (1960) содержится прогностическая научно-техническая идея межзвездного возвращаемого корабля-автомата, и идея контакта с цивилизацией, состоящей из антиматерии.
Следующий рассказ «Огненный цветок» – еще одна легенда XXV века. Среди звездных капитанов бытует легенда об Огненном цветке. Многие пытались найти его, и наконец капитан «Прометея» нашел чудесный цветок на бушующей планете Зевс. И хотя было ясно, что чудовищное притяжение Зевса прикует «Прометей» к планете, капитан пошел на посадку. Читая «Огненный Цветок», не только ощущаешь романтику межзвездных полетов, но и понимаешь, насколько эти полеты будут отличаться от всего, что мы привыкли читать о путешествиях и приключениях.