А рано утром мне опять позвонили. Нет, уже не безумный Шульц, а Нэнси Корриген - секретарша моего директора. Она просила прощения, что приходится беспокоить меня в субботнее утро и просила выехать к одному весьма важному клиенту. Хотите верьте, хотите нет, но клиент жил как раз в том самом городке под названием Монро. С ее слов сделка с клиентом из Монро обещала, если и не озолотить нас, то хотя бы добавить пару-тройку миллионов в бюджет компании. Для меня это был тот самый долгожданный шанс, которого я ждал, как мне тогда показалось, всю жизнь. Наконец-то я смогу показать всем чего я стою и, возможно, получу повышение по службе.
Я уже представил, как буду важно восседать в кресле в своем собственном кабинете, но спустившись в гараж, к своему неописуемому ужасу, обнаружил, что мой старенький мерседес подобных амбиций не разделяет и мотор его приказал долго жить. Давно надо было взять новую машину, но я все колебался - она мне была дорога как память об отце. Отец приобрел ее, когда я только пошел в школу, и его сентиментальность к железному коню, думаю, передалась и мне. Поняв, что с машиной договориться не удастся, я побежал на автобусный терминал.
И вот билет из Нью-Йорка в Монро лежал в моем бумажнике. До отправления автобуса оставалось чуть больше часа, и я решил скоротать время в соседнем кафе.
У стойки уже стояло несколько человек, я пристроился в конец очереди и принялся ждать.
- Эй, мистер, у вас случайно не найдется лишнего доллара, - раздался детский голос позади меня.
Я обернулся. Передо мной стоял грязный рыжеволосый мальчуган, лет десяти. Типичный беспризорник, каких в Квинсе немало.
- Так что, мистер, вы дадите мне денег или нет? - повторил наглец.
Я не раз задавался вопросом, почему из всех посетителей кафе он выбрал именно меня. Думаю, он шел за мной еще от банкомата, в котором я снял немного денег в дорогу, а может, увидел, как я расплачиваюсь в кассе терминала. Кто знает? Но тогда я об этом даже не задумался, а беспечно достал из кармана бумажник и хотел уже было отдать завалявшуюся в нем мелочь, как вдруг получил от мальчишки резкий удар по ноге. После чего он в мгновение ока выхватил у меня бумажник, выскочил за дверь и бросился наутек. Я устремился вслед за ним. Бежал он, надо признаться, быстро и каждый раз, когда мне казалось, что я вот-вот ухвачу его за шиворот, он чудесным образом от меня ускользал. Так мы пробежали почти до конца улицы, до перекрестка оставалось метров двести, не больше. Я был уверен, что он свернет в один из дворов, но воришка неожиданно обернулся, посмотрел на меня и решительно бросился через проезжую часть, на другую сторону улицы, ловко маневрируя между гудящими машинами. Оставить погоню и сдаться означало отказаться от поездки и упустить свой шанс. Нэнси Корриган без труда бы нашла кому меня заменить. Я мог поспорить, что от такой возможности не отказался бы ни один из наших сотрудников. И я, как последний дурак, ринулся вслед за маленьким негодяем, упиваясь мечтой о том, как я наконец-то его настигну, надаю заслуженных тумаков, после чего сяду в автобус и укачу на встречу. Но жизнь, как вы, думаю, уже догадались, распорядилась за меня. Я не добежал и до середины дороги, как услышал пронзительный скрип тормозов и увидел испуганную гримасу на лице водителя, несущегося на меня такси.
Это случилось давно, но забыть те августовские дни я не в силах. Как я этому ни сопротивлялся, но больница тогда стала для меня вторым домом. Бумажник с кредитными картами мне вернули через день после аварии - деньги в нем, как и следовало ожидать, отсутствовали. Не было там и того злосчастного билета в Монро. Мальчишка, по-видимому, сгреб его вместе с деньгами, а бумажник, за ненадобностью, бросил на тротуар.
На работе обо мне быстро позабыли, и кроме матери меня никто не навещал. Я лежал и проклинал то положение, в котором оказался. О, как же я ненавидел этого пацана! Снова и снова прокручивая в голове то утро, я с ненавистью вспоминал его лицо и не желал думать больше ни о чем другом. И так бы продолжалось бесконечно, если бы я вдруг не вспомнил о Шульце и о той невероятной истории, поведанной им мне за день до аварии.
"Вдруг он был прав? Вдруг человек из будущего с билетом в Монро действительно существовал? Что, если им и был тот самый маленький воришка?" - как гром среди ясного неба раздалось в моей голове, и от мыслей этих у меня перехватило дыхание. Ведь, если это так, то он искал меня, чтобы предупредить и исправить то, что натворил. Знаю, кому-то мои выводы покажутся еще большим бредом, чем рассказ самого Шульца. Однако, я уцепился за эту идею, как за спасательный круг и можете верить, а можете нет, но у меня отлегло на душе. Я простил мальчишку!
К сожалению, мне так и не удалось поблагодарить за это Шульца и поделиться с ним своим невероятным открытием. Оказалось, что он уволился из больницы. Поговаривали, будто бы Шульц разругался с ее администрацией и навсегда уехал из Нью-Йорка куда-то в Неваду. Но как я ни старался его разыскать - у меня так ничего и не вышло. Удалось ли ему попасть в тот тоннель, и был ли он безумен - не знаю, но мне кажется, что чем старше я становлюсь, тем больше начинаю его понимать.
Ефим Гаммер
АЛЬТЕРНЕТ
Мы привыкли к тому, что сюжет развития нашего мира как бы задан свыше, и идет по написанному сценарию, никуда не сворачивая. Основанием для подобных мыслей явились пророчества предков, либо наших современников, вроде Ванги. Ей виделось падение башен-близнецов, и сколько бы история ни вихляла после этих видений, башни рухнули, как по предписанию свыше. Но если мы представим, что провидцам даны для лицезрения видеопрогнозы будущего, а не реальные события, тогда все разом станет на место. В древние времена, да и в дни сеансов ясновидения Ванги, компьютерная техника землян, в отличие от современной, не позволяла изображать на экране чуть ли не реальными зловещие прогнозы на будущее. Поэтому Тот, кто над нами, Тот, кто следит, чтобы мы не разрушили планету, и демонстрирует при помощи провидцев катаклизмы, которые грозят человечеству, если... Вот оно - главное! - представляющее собой всего-навсего коротенькое слово, вводящее нас в условно придаточное предложение. Если...
Еще в Ветхом завете сказано, что нельзя с безоговорочной точностью предсказывать события, в особенности зловещие, необходимо подчеркивать: это случится, если... В почти неуловимом, как дыхание младенца, "если" намек на исправление пророчеств. Стоит в настоящем времени тебе, человеку разумному, задуматься о последствиях сегодняшней деятельности, и ты исправишь будущее: этого наказания не последует.
Вдумайтесь в это "если", и представьте, что ждет наш мир, если... Ведь достаточно, чтобы потепление прибавило всего четыре градуса, чтобы затопило весь мир. Вода в морях и океанах поднимется на 61 метр, и жди новый потоп, если...
Вот и подумайте....
- Если ты подумаешь, то остановишься! Красный свет!
И впрямь, светофор на выезде из Иерусалима, словно по уговору с Мирьям, переключился на красный свет, позабыв о желтом - предупредительном. Или не позабыл? Не проще ли прикинуть, что за размышлениями вслух ты на какое-то время отключился от реальности, и вот - на тебе, человек разумный! - оконфузился на глазах у жены. Но лучше так, чем нарываться на штраф.
- Лучше так... лучше так, - врубилось в голову, и опять непроизвольно вырвалось из мыслей не свободу.
- Заговариваешься? - сказала жена. - Говорила тебе. Перестань увлекаться роликами о пришельцах, они тебя...
- Пришельцы? - Йосеф глубоко затянулся сигаретой, и выпростал руку за окно, чтобы стряхнуть пепел.
- Ролики лишат ума, и приведут в психиатричку.
- Брось!
- Это ты брось!
- А-а, - он махнул рукой, и чуть было не задел боковое зеркало присоседившегося почти вплотную "Мерседеса" с тонированными стеклами окон. Оглянулся: кто пожаловал? Олигарх какой? Слишком редко доводилось встречаться на дорогах с таким дорогущим заморским гостем.
"Не иначе, как прокатный, - подумал Йосеф, разглядев на дверце знак фирмы "Хертц". - Живут же люди".
- Опять заговариваешься? - ввернула сзади Мирьям. - Помолчал бы, а то услышат.
- И что?
- Да ну тебя! Я бы с тобой в разведку не пошла, - пошутила Мирьям и внезапно вскрикнула от испуга. - Ой! Господи! Дети!
Йосеф тревожно посмотрел на жену: лицо белое, глаза - расширены, и дрожь в руке, направленной к трогающемуся с места "мерсу".
А оттуда:
- Мама! Мамочка!
- Лиля! Катя! - толчок в плечо. - Гони!
Йосеф и помчал.
Но разве угонишься за "мерсом"? Междугороднее шоссе - лети, как на сверхзвуковом. Сигналь - не сигналь, не остановится. Больно нужно ему, похитителю детей, срок мотать! Рванет в два раза быстрей, и затеряется в потоке машин. Остается идти, как ищейка, по следу до самого его убежища, и уже там поговорить по-мужски, с проверкой зубов на прочность. Впрочем, против лома нет приема. Глядишь, и пистолет окажется у вражины: Израиль - у каждого второго личное оружие. Не правильнее ли подключить полицию к выяснению отношений? А вот и патрульный форд: дожидается на обочине свиданки с нацеленным на лихачей радаром.
- Мира! Беги за помощью!
Секундная остановка, и вновь на газ. Но на глазах у полиции не разгонишься, соточка - предел. Другое дело, после поворота на Бейт-Шемеш. Тут вроде бы локаторами небо не занавесили. Можно прибавить. Но и "мерс" не лох, тоже прибавляет. Километр, другой. И - на тормоза! Вильнул в сторону, завлек на стоянку к разбросанным там и здесь коттеджам. Мотель? Оно и видно, мотель. Этакий причудливый, деревенского типа. Маленькие особнячки с палисадником, коровка в виде живого памятника природе пасется на травке, куры подле нее квохчут. Рай земной по определению кибуцников - не хватает только Адама и Евы. Да и дерево познания добра и зла не помешало бы украшению библейского ландшафта.
Насчет добра Йосеф был в настоящий момент не в курсе, а что касается зла...