Я предположил, что еще один слой графена на иттриевой подложке должен стабилизировать мощность установки. Сделать подобную слоенку было не просто, и Людочке приходилось выказывать чудеса изобретательности. После двух недель кропотливых работ новая слоенка заработала. Мощность луча действительно стабилизировалась, колебания не превышали двадцати процентов. Я велел не выключать, стараясь отследить параметры системы на как можно большем отрезке времени. Организовали круглосуточные дежурства. И надо же - посреди второго дня испытаний мне пришлось отлучиться на несколько часов.
Именно в это время в лаборатории появился Медведь.
Медведь - замечательный человек и талантливый ученый. Но и недостатки у него есть. Мы с этим давно смирились - подобно тому, как люди смерились с тем, что на солнце есть пятна.
У него есть удивительное свойство - появляться именно тогда, когда его меньше всего ждут.
При плохом настроении Медведь начинает ходить по лабораториям, проверяя - кто чем занимается. Разумеется, он заходит не во все лаборатории, а лишь в те, в которых в данный момент местное руководство не на месте. На это у него особое чутье. И летят в стороны пух и перья. Никаких последствий такие "разгоны" обычно не имеют.
Первое, что бросилось в глаза Медведю - отсутствие сотрудников на рабочих местах. В помещении сидели три человека - Белка, Алексей и Сергей.
Директору тут же объяснили, что сейчас идет испытание, люди работают в три смены, поэтому в лаборатории столь малолюдно. Но это всего на несколько дней - пока не закончится проверка нового лазера.
- Чего вам удалось добиться? - грозно вопрошал Медведь.
Ему объяснили - уже 25 часов излучение стабильно.
- Как вы этого достигли?
Сергей, которого отвлекли от чего-то важного, ответил скороговоркой, надеясь, что от него отстанут:
- Обработали подложку крокодилятом иттрия.
Слово "крокодилят" у нас давно стало местным жаргоном - так мы обозначали любые вещества с длинными названиями.
- Чем?? - вопрос Медведя прозвучал угрожающе - он быстро превращался во льва, готового к прыжку. Сергей замер.
Неожиданно вмешалась Белка. Сделала по-детски наивное лицо и звонко пояснила:
- Это иттриевая соль крокодиловой кислоты.
Медведь повернулся к ней. Казалось, сейчас в бедную Белочку полетят громы и молнии. Но Белка не думала упускать инициативу.
- Мы называем эту кислоту крокодиловой потому, что у нас некоторые,- она сделал вид, словно все обязаны сейчас посмеяться над этими "некоторыми", - не в состоянии выговорить ее полное название - карбонтринуклеатидксициннаменилакрилическая кислота. В состав названия входят буквы к-р-к-л, что созвучно слову "крокодил".
И еще раз повторила нараспев, словно приглашая Медведя повторить вслед за ней:
- Карбон-три-нуклеатид-ксицинн-аменил-акрилическая кислота.
Медведь оторопел. Белка выжидательно, и в то же время с какой-то показной наивностью во взгляде, смотрела на Медведя.
Директор института дрогнул. Возможно, пытался повторить в уме формулу. Затем неопределенно покачал головой и чуть ли не на цыпочках вышел из лаборатории.
Белка смотрела на всех победителем.
- Белочка...- начал было Сергей, но Белка его прервала.
- Ты понимаешь, что если бы не я - Медведь разорвал бы тебя на клочки?
- Я твой раб...
- Я знаю об этом.
Именно в этот момент я вернулся в лабораторию с радостным сообщением, что есть объяснение - почему иттрий стабилизирует излучение.
Несколько обрывочных записей. Что-то меня отвлекло.
Людочка и Алеша развешивали на стене листы с графиками. Рисовали графики и таблицы наспех, но для небольшого семинара, которой организовал Медведь, это было нормально.
Медведь и два приехавших из Москвы академика ходили от листа к листу. Толпа из наших сотрудников почтительно держалась поодаль.
- Вы изготовили полторы сотни слоеных элементов? - удивляется академик Интов.
- Не совсем. Сначала мы действительно изготавливали каждый раз новый элемент, но потом научились делать составные конструкции, используя нелинейность оптических свойств графена. Так мы получили возможность изучать влияние различных факторов на излучение.
- Вы опирались на эффект Холла?
- В том числе. Сначала мы пытались установить связь холловской проводимости с уровнями Ландау, а потом расширили матрицы Паули в пространство Минковского и получили результат. Некоторые параметры излучения нам уже удается предсказывать.
Второй академик - Борташ Евгений Владиславович оживился.
- Какие параметры вам удается предсказывать?
Пришлось развести руками.
- Надежные предсказания есть пока только в отношении одного свойства, которое мы назвали лучезарностью.
Оба академика смотрят на меня с любопытством.
- Да вы романтики! - смеется Интов. - И кому в голову пришло столь прелестное название?
Я показываю на Людмилу Павловну и представляю ее академикам. Борташ, надо добавить, вице-президент Академии наук. Оба обсыпают Людочку комплиментами, которые она принимает, как должное.
- Как я понимаю, исследования у вас в полном разгаре. Какой помощи вы хотите? Про финансирование пока не слова, это отдельная проблема, касающаяся всех ученых во все времена.
- Мы боимся пропустить какие-либо ошибки в наших рассуждениях и расчетах. Все примелькалось, все хорошо знакомо. Нужно чтобы кто-то со стороны просмотрел наши работы свежим и беспристрастным взглядом. - сказал Медведь.
- Попросту говоря,- замечает академик Интов - нужен адвокат дьявола. Спасибо за интересное предложение.
Борташ фыркает.
- Адвокат дьявола - это очень уважаемая в католицизме должность. Именно благодаря адвокатам дьявола в святые не попадают те, кто этого не заслуживает. Кстати, некоторые называют эту должность иначе - "защитник бога".
- В нашем варианте - "защитник науки",- смеется Медведь.
Я закрыл дневник.
На обложке - пожелтевшая от времени и клея картинка из журнала "Знание-Сила" за 1960 год, где добродушный толстячок, наполовину вылезший из непропорционально малюсенькой ракеты, подносит к зеркалу в торцовой части ракеты зажженную спичку.
Мой милый, никто больше не будет смеяться над тобой. Ты полетишь.
Завтра я вступлю с докладом, в котором объявлю, что существование темной энергии можно считать доказанным и что - с большой степенью вероятности - мы можем говорить о возможности ее практического использования.
Но я думаю о другом. С тех пор, как впервые прочитал о фотонных ракетах, прошло более полувека. Большую часть этого времени я не задумывался над тем, осуществима ли эта идея. Я читал о самых фантастических идеях, но ни одна из них не приближала эпоху межзвездных полетов ни на йоту. И вот теперь мне все-таки повезло сделать первый реальный шаг в этом направлении.
Когда-то под руководством профессора Лучинского мы - группа любителей фантастики - рассчитали, что простейший спутник, приводимый в действие лазером, сможет достичь Луны примерно за год.
Если на тот спутник времен моей юности, поставить лазер на "слоенке", то он достигнет Луны вдвое быстрее. Топливо ему не потребуется.
Это, конечно, вызывает улыбку. Но эксперименты еще не закончены. Я надеюсь, что удастся создать системы, увеличивающие мощность излучения лазеров на "слоенке" во много раз. Я уже нащупал пути решения этой проблемы.
В мечтах я уношусь на годы вперед, когда можно будет провести первый эксперимент в космосе. В голове мне уже рисуется компактный разгонный блок с набором из десятков или сотен лазеров на "слоенке" плюс радиоизотопный источник питания. Благодаря темной энергии мощность установки будет в несколько раз выше, чем мощность источника питания. Такой двигатель будет работать годами. Прирост скорости составит заметную величину и сократит время полета к дальним планетам. И не только дальним. Буксир с огромными солнечными батареями и сотнями лазеров на "слоенке" доставит космические корабли к Марсу и вернет обратно, не расходуя даже грамма топлива.
Я пытаюсь понять - как семена, брошенные в землю давным-давно, дали всходы там и тогда, где никто не ожидал? Статья Смилги в журнале "Знание-Сила" заставила меня собирать доводы в пользу фотонных ракет. Статья в другом популярном журнале привела к знакомству с профессором Лучинским. Благодаря ему я занялся лазерами. После окончания аспирантуры случайно попал в Обнинск. Лишь потому, что в Обнинске жили родители жены. Спустя много лет мне поручили заняться графеновыми лазерами. Из всего этого и родился первый, маленький шаг по пути реализации фотонных грез. Судьба?
Большая дорога начинается с маленького шага.
Дмитрий РАСКИН
ЛИНДА, ГЕННОМОДИФИЦИРУЮЩИЙ СКАЛЬПЕЛЬ И ПЛАНЕТА ДРОНТ
Линда боялась объяснения с родителями, но не в ее характере было тянуть до последнего, откладывать. Да и куда откладывать, собственно, если старт корабля системы "нуль-пространство" к планете Дронт уже назначен?
Папа за сегодняшним ужином был на редкость словоохотлив и благодушен. Ну да, ему удалось. Провел у себя в Конгрессе очередной закон об "ограничении вмешательства в природу и сущность человека". И удалось это ему "куда как меньшей кровью, нежели предполагалось". Давно уже не видела она его в таком приподнятом расположении духа. И вот сейчас придется ему все испортить. К обычному злорадству (не прощала она отцу той нотки самодовольства, что всегда появлялась, когда он счастлив или просто весел) вдруг добавилась жалость - сама не ожидала. Потому, что сейчас это слишком серьезно? И детство кончилось - да что там! Кончается множество вещей, что серьезнее, важнее и глубже детства.
Линде сделалось жутко вдруг. Нет, уже поборола в себе. В который раз, да? А отец, как всегда, убив прогресс, наслаждается говяжьим стейком и бокалом коллекционного бордо. Мама же, что с нее взять? - отец дома, за столом, острит-пытается, дочь добросовестно ест и не дерзит, стол прекрасно сервирован, свечи зажжены - она счастлива. (Это Линда сейчас специально подхлестывает себя - отец не убил, а лишь замедлил прогресс... незначительно, "несколько", а мать не ограниченная домохозяйка, а та, без которой отец не стал бы тем, кем стал.)