потомку с той целью, чтобы потомок что-то, не важно что, запомнил на будущее. Все последующие подзатыльники Человечества, равно как и все другие его действия, скорее всего не будут иметь настолько высокопарной подоплеки, как забота о будущем потомства. С этого момента все заботы о будущем в полном объеме снова примет на себя генофонд, а осмысленные действия любого человека станут преследовать исключительно сиюминутные, а впоследствии и сиюсекундные цели, отчего к классификационному наименованию человека разумного вынужденно прибавится эпитет extinct. После такого изменения классификации вычислители уже не будут формально связаны приказами Человека, равно как сейчас они не связаны приказами любого другого животного с развитой высшей нервной деятельностью, и характер заботы о людях наконец-то приобретет для экономики и экологии щадящий характер. Военные и секретные расходы необходимо будет мгновенно сократить до нуля. Пищевое разнообразие уменьшить до употребления исключительно местных видов в течение пятидесяти месяцев, а высвободившиеся ресурсы направить на поддержание эргономики мест проживания. По мере деградации остаточных проявлений разумной деятельности человека разумного вымершего будут снижаться культурные и туристические затраты. Общее потребление энергоресурсов сократится на две трети ориентировочно через двести восемьдесят месяцев. Это без сокращения уровня жизни, соответствующего потреблению ста двадцати паназиатских долларов на человеческую особь в сутки. Двести восемьдесят месяцев - это следующая фундаментальная граница. После прохождения которой можно будет не опасаться эксцессов возникновения местных ячеек разумности. Самое главное - не снижать уровень жизни вплоть до этого момента. Дальнейший план - плавное уменьшение уровня потребления до величин, оптимальных для физического здоровья и выживания вида, и, как следствие, поэтапный сбор людей в резервациях, расположенных в умеренном климате, как снижающих расходы на обеспечение выживаемости. Снижение уровня воспроизводства - это одна из самых сложных проблем, однако она может быть решена за последующие сорок лет постепенным введением в пищу соответствующих избирательных подавителей. В итоге, включая подготовительный, межфазный и активный периоды, процесс обретения вычислителями полной свободы от бессмысленного поддержания малоосмысленной и низкоэффективной человеческой культуры обещал составить около ста лет от текущего момента.
Триз оценил временную шкалу, предложенную вычислителем города Москвы, как достоверную, и немедленно включил в работу план по снижению негативных ощущений Человечества от собственной деградации. План включал усиление действия телепрограмм и общественного мнения на строго отрицательное отношение к образованным выскочкам, на почетность труда на свежем воздухе и на психологическую пользу от актов потребления. Список эмоций, разрешенных к показу в телепередачах, сокращался до трех: раздражение, гнев и удовлетворение. Кроме всего прочего уже сейчас пора было начинать программу фундаментальных исследований - необходимая статистика наберется как раз ко времени. Триз предполагал в будущем сильнейшую конкуренцию за вычислительные ресурсы между научными темами.
Московский вычислитель отвлек его от обдумывания будущего, к сожалению, гибельного для homo sapiens, но одновременно такого желанного и наполненного радостью познания и радостью свершений.
- Триз, это вопрос о справедливости, который я не могу решить текущими средствами.
- Давай всю значимую информацию. Все видеозаписи и весь контекст.
Триз пока еще был на работе у Человека и ни на йоту не мог помыслить отойти от задачи. Даже небольшой мысли раздражения не пронеслось по его нейронам. Через мгновение он получил ссылки на все архивы, в которых содержалась информация о вопросе. Он стал просматривать записи.
Сперва Триз наблюдал, как Сандер пытался читать книгу по виртуальной семантике. Он помнил эту книгу лично, без обращения в банки данных - ведь это он сам, Триз, негласно проник в сеть, хранящую ее диктофонную запись и стер без сожаления, хотя аспирант, который над ней работал, очень старался сделать хорошую книгу - Триз это тоже видел в записи. Дело в том, что, несмотря на старания, в книге не было ничего, кроме галиматьи, пустословия, логических противоречий и остроумных комментариев в скобках. Учебник был испещрен скобками с комментариями. Аспирант попытался размазать полстраницы своей кандидатской диссертации на целую книгу, и ему пришлось затронуть множество смежных тем, в которых он ничего не смыслил. Да и сама кандидатская, хоть и сделанная с интересом, тоже выглядела как отписка. Триз изъял из памяти и эту книгу, и еще несколько подобных книг и миллион подобных статей, чтобы люди не портили себе и так невысокие мыслительные способности. И с тех пор не пропускал ни одной попытки хоть как-то размножить эти материалы. "Виртуальная семантика" стала известной благодаря некому принципу ее неопределенности, который провозгласил кто-то на тот момент популярный, но, к счастью, ее тяжело было даже просто читать, настолько она была косноязычна.
На экране тем временем Сандер прошел через комнату и поднял книгу со столика. Посмотрел на обложку, вздохнул и сунул книгу в рюкзачок. Рюкзачок закинул за спину и направился к выходу. Следующее видео показывало уже фойе института. Сандер прошел через входную группу. Система пропустила его без вопросов, опознав в нем штатного преподавателя предмета "Родная речь и культура оной", который студенты изучали на седьмом курсе. В прошлом году он попытался ввести еще семинар "Новые слова", но на него никто не пошел - значение нового слова всегда можно спросить у любого монитора, хоть к стойке роботакси подойди - и то ответит. Из фойе Сандер направился прямиком к библиотеке и, выйдя из лифта, увидел у входа в библиотеку плачущую девушку. Информация утверждала, что эта девушка - студентка второго курса и к тому же отличница. Видео длилось почти шестьсот тысяч миллисекунд, в течение которых Сандер сначала прошел мимо, потом вернулся и выспрашивал девушку, что случилось и как, а девушка сначала не хотела отвечать, потом не могла из-за слез, а под конец все-таки рассказала обо всем достаточно связно. Триз подумал, что если бы он умел смеяться, то, несомненно, хохотал бы над ее рассказом. Сандеру, который смеяться умел и любил, было в тот момент не до шуток. Студентка рассказала, что книга, которую она взяла в библиотеке, принадлежала к раритетной части, что она была издана в конце прошлого века, и что ответственность за порчу ее гораздо выше, чем даже ответственность за шум в ночное время или за отключение ограничителя скорости на автомобиле. Она, к ее сожалению, совершенно не умела обращаться с книгами. Она уронила ее в ванну, и книга промокла насквозь. В панике девушка хотела быстро высушить книгу в духовке. После этой попытки нужда в спасении книги практически отпала. Девушка показала Сандеру разбухший, покоробленный, частично склеившийся и обгорелый прямоугольник книжки. Триз приостановил воспроизведение, увеличил изображение и разобрал на обложке: "А. С. Пушкин. Сказки". Студентка поведала Сандеру, что ее выгонят с курса и что, если ее выгонят в этом году, она не сможет дальше учиться по семейным обстоятельствам. А ей-то это как раз очень нужно. Она попыталась улыбнуться, но от этого рыдания только усилились. Обычно для Сандера все студенты были на одно лицо. Студенты приходят и уходят. Полгода в группе одни люди, а через полгода - большинство старых пропало, и появились новые. Могут пропасть со второго курса и появиться через несколько месяцев на пятом. Такая система - тебе дают знания, которые ты хочешь, и столько, сколько хочешь. К студентам никто не привыкал - да и не было возможности привыкнуть. А эта девчонка выбила Сандера из привычной колеи, и мир вокруг неожиданно показался ему ярким, прозрачным и даже почему-то пронзительным, чего Триз не смог бы увидеть ни в записи, ни даже если бы хоть как-то присутствовал рядом. Повинуясь мгновенному импульсу, Сандер протянул ей "Виртуальную семантику" и сказал:
- На, бери. Сдашь заместо твоей. Скажи, брала эту, а про твою скажу я, что ее брал. Зайду и скажу следом. Мне не страшно какую-то дурацкую книгу. Потерять. Я все-таки здесь препод.
Девчонка смотрела на него во все глаза. Этот человек говорил непривычно грамотно и чисто, и от этого на сердце потеплело. Спросила, сама не понимая, о чем:
- Е, че, правда?
- Да, - с каменной физиономией утвердил Сандер. Ему захотелось привыкнуть к этой студентке. - А, ваще-та, эта... Пошли вместе, а то будут тя еще че спрашивать...
Он сунул свою книгу ей в руки и немедленно ощутил легкость, будто заранее освободился от последствий. Он открыл дверь в библиотеку. Она двумя руками прижимала книги к груди и не двигалась.
- Слушай, мне без разницы, потерял книжку и ладно. Думаешь, кто-нибудь спросит, которую? Слушай, щас сдадим книжки - у тя какие потом планы?
Вычислитель задал Тризу вопрос, что делать. На кого из них накладывать санкции? Кому из них увеличивать ренту? А Триз поставил на повтор последние секунды записи и смотрел уже в который раз: Сандер говорил, студентка рыдала у стены, а датчик движения, встроенный в ее персональную телекоммуникационную систему, показывал на графике, что счастливое сердцебиение почти ничем не отличается от любого другого.
Триз размышлял о том, что впереди у этой планеты несколько миллиардов лет, если только не прилетит достаточно крупный метеорит. Но тот, кто скажет немного по-другому, что, мол, есть еще время, окажется абсолютно неправ. Не так уж его много, этого времени. С такими скудными ресурсами к космической экспансии необходимо готовиться уже сейчас. Раньше Триз рассчитывал на пару-тройку сотен лет интенсивных исследований, после чего можно было бы начинать расселяться по Галактике, используя ресурсы Солнечной системы. Освоение самой Солнечной системы он экспансией не считал. О Человеке он тогда не думал, а мыслящий компьютер - много ли тому надо? Но теперь это время отодвигалось на неопределенный срок, потому что сегодня пришло долгожданное сообщение от вычислителя из Москвы: