Ни в коем случае не хочу бросить тень на Склодовскую, но единственный писатель, который оказал на меня хоть какое-то влияние, Генрих Альтов, писал, что, когда его рассказ отвергается цензурой под предлогом, что «у нас такого быть не может», он меняет русские имена на американские, подписывает именем жены, Валентины Журавлевой, и отдает в печать.
Таким образом у него вышло две книги, а у нее – пять. Ее приняли в Союз писателей СССР, а ему отказали…
Но после такого моего вступления ревнителям мужского превосходства радоваться не стоит. Скорее наоборот. Вывод следует как раз противоположный.
Как я уже писал, гораздо ценнее те мускулы, которые спортсмен сам накачал, а не получил от природы. Мы не случайно восхищаемся теми слабаками, что сумели из хиляков стать чемпионами, и теми детьми из неблагополучных семей, что догнали и перегнали сверстников, обучавшихся в элитных школах с лучшими преподами, и стали великими людьми.
Мужчины превосходят женщин только на самой-самой вершине, на пике, куда женщинам в силу размеров своего мозга просто не подняться, однако во всех остальных случаях, а это не 99 %, а 99 и еще много девяток после запятой, идут наравне, а это значит, что превосходят.
Парадоксальный вывод, но все верно, если кто-то даже в одной весовой категории поднимает равный со мной вес, победу отдают ему, и это только справедливо.
Тем более если его весовая категория заведомо ниже. Хоть по весу тела, хоть по массе мозга.
Из этого следует, что женщины живут полнее, интенсивнее, интереснее, хотя звезды с неба хватают, понятно, мужчины.
Я заметил, что люди старшего поколения нередко выглядят за столом несколько неопрятно. Даже если в здравом уме и полной памяти. Хотя если посмотреть шире, то они же выглядят неопрятнее – не все, но большинство! – что в некоторой степени объяснимо.
Дело в том, что с возрастом мы становимся увереннее. Если для молодежи жизненно важным кажется вопрос: делать или не делать тату на животе или какого цвета бандану носить в этом сезоне, то с возрастом понимаешь, какой ерундой страдали и на какую хрень тратили силы и время.
С одной стороны, это приводит к тому, что старшее поколение уже само определяет, как одеваться, какие фильмы смотреть и какую музыку слушать, не обращая внимания на моду, с другой…
…с другой – наблюдаются иногда и перегибы. В то время как большинство из старшего поколения общепринятые правила приличия все же соблюдают при выходе на улицу, позволяя себе дома гораздо больше вольностей, некоторые свое пренебрежение условностями распространяют несколько шире.
Не случайно, когда про этикет вспоминают, то это прежде всего, как держаться за столом, в какой руке держать вилку, в какой нож и так далее. Дело в том, что отличие человека от животного ярче всего заметно в том, как мы принимаем пищу. В Средневековье даже короли и придворные дамы мясо хватали руками, рвали на части и жадно сжирали, то есть в соответствии со своими врожденными инстинктами, как и сейчас поступают все звери.
Потому отделение человека от зверя и становилось зримее всего в процессе принятия пищи. Пауза на молитву перед накрытым столом, когда все инстинкты требуют немедленно наброситься на это истекающее соком ароматное мясо, требование пользоваться столовыми приборами, есть неспешно, с достоинством, соблюдая манеры…
Так вот это притворство, называемое хорошими манерами, все же следует соблюдать. Именно притворство и лицемерие создало общество из озлобленных питекантропов, что научились смирять свои врожденные инстинкты и подчинять их общим условиям выживания в стае.
Все наше общество держится на этом притворстве, будь это комплименты женщине, ах, как молодо она выглядит, или ободрение умирающего, что ого-го, мы еще попляшем! Только притворство и обуздание своих настоящих порывов делает нас людьми.
Потому, увы, как мы притворялись в детстве, так нам нужно постоянно следить за собой и сдерживать себя и в зрелом возрасте. И в том возрасте, что за зрелым. И вообще. Чтобы пренебрежение искусственными правилами не возвращало нас обратно к животным.
И это глупо-детское «Я хочу быть самим собой!» оставьте, говорю благожелательно, ибо «быть собой» – это Митрофанушка с его «не хочу учиться, хочу жениться».
Настоящий человек – это не то, что в нем заложено, – природа заложила в нас очень много свинского, – а что он из себя сделал.
Все чаще мы говорим: «Что-то я сегодня неважно себя чувствую, отдохну-ка лучше», на что имеем вроде бы веские причины: то спину ломит, то голова совсем в тумане, то какая общая слабость, работать пришлось бы через силу, а ведь можно не работать, пенсия и вообще минимум для жизни уже есть…
И забывается, что всю жизнь, если честно, работали через силу, никому из нас работа не нравится, если только это не творчество. Да и то в самом творчестве хорош только момент замысла и момент, когда плоды этого творчества попадают к читателям или зрителям, а все остальное – изматывающий, противный и отвратительный черновой труд.
Потому все-таки нужно через «не могу», потому что на самом деле под «не могу» и «неосилил» прячется простое «не хочу». А прятаться ему приходится, нам нужны оправдания даже перед собой, что говорит о том, что мы в целом вообще-то хорошие люди.
Чем плоха наша медицина именно для нас, людей нашего возраста, так именно отношением. Скажу еще раз, это важно, это больное место для людей моего возраста, для вас оно тоже вряд ли успеет измениться, наша скотская психика не меняется с такой же скоростью, как айфоны и айпады.
Вот вхожу в кабинет, врач спрашивает: «На что жалуетесь?» И что бы я ни сказал, он благодушно роняет: «Ну, это же возраст. Для вашего возраста это нормально…»
Блин, но как могу сказать, что в семьдесят пять лет хочу быть таким же здоровым, как в свои пятьдесят? А еще лучше, как в тридцать, хотя о таком не брякну вслух, естественно, никому.
И чего удивляться, что мужчины, более ранимые, чем женщины, предпочитают избегать врачей, и даже когда припрет, их женам удается только на крепкой цепи затащить в поликлинику?
Женщины – существа более практичные, жизнь приучила, к врачу бегут при первом же недомогании. Они добровольно ходят – мужчинам такое не представить! – на профилактику зубов, в то время как мы идем к стоматологу только после того, как все обезболивающие уже не действуют, ночью не можем спать, а днем лезем на стену.
И вот сейчас, после десятилетнего перерыва, когда я был на обследовании, жена пришла взволнованная и сказала, что у нее обнаружен целый ряд ужасных заболеваний в самом запущенном состоянии, а так как два-три из них вирусные, то они наверняка и у меня.
С трудом затащила меня в ближайший пункт сдачи анализов, а на вопрос, что меня интересует, я ответил твердо: «Все!» Раз уж за столько лет попал сюда и не знаю, в каком состоянии мой организм, то нужно узнать о нем побольше, если это возможно за один заход и за один забор крови.
Снова жена пришла в ужас, когда посмотрела результаты. Судя по анализам, у меня зашкаливает чуть ли не все, но так как я живу чуть ли не растительной жизнью пенсионера в загородном домике, которому не надо вставать утром по будильнику и бежать к автобусу, а то не успеть на службу, то я практически не замечаю резко сузившийся коридор существования.
Но даже в этом случае я уперся и не пошел к рекомендованным врачам. Во-первых, их слишком много, во-вторых, жена, посещая своих врачей, теперь показывала и результаты моих анализов, и те выписывали и для меня лекарства.
Ну а я еще подумаю, что принимать, а что нет. Я уже понимаю, что врачи… тоже люди. И хотя не все они купили дипломы, не все троешники, которым отличники писали курсовые, но все же вовсе не обязательно знают мои болезни лучше меня.
Тем более что я лицо заинтересованное, а у них на лице брезгливая гримаса: ну сколько их еще там в коридоре? Как долго рабочий день тянется…
Когда вот так много о здоровье, то может показаться, что просто зациклен на нем. На самом деле это где-то там за спиной в автоматическом режиме, а сейчас вот старательно вспоминаю, что забыл из того, что делаю каждый день, чтобы сказать и записать вот здесь на бумаге.
Это кажется чересчурным только для того, кто не сталкивался, кто игнорирует. Тот сейчас презрительно оттопыривает губу и говорит: ишь, свихнулся на своем здоровье… Подумаешь, диета у него, режим питания, упражнения… Только об этом и думает…
Как раз все наоборот, совершенно не думаю, это вошло в привычку, а как сказал Пифагор: делай полезное, а привычка сделает приятным и незаметным.
Блин, ну как же это вдруг случилось, что вот так родился, учился, радовался жизни, и, казалось, так будет вечно… а тут вдруг и как-то внезапно – семьдесят пять лет! Только же вчера, как сейчас помню, было двадцать, сорокалетних считал стариками…
Почему это со мной такое вдруг так ни с того ни с сего, это же так несправедливо! Я же собирался жить и жить, всегда молодым и бодрым! С другими – понятно, вон сколько стариков и старух ходит, опираясь на палочку, но… я?
Что делать, что делать, ну что же делать… То ли смириться, как абсолютное большинство, дескать, все до нас умерли, чем я лучше Юлия Цезаря, Черчилля, Джобса, Толстого или Чайковского? То ли начинать судорожно искать какие-то жуткие и непроверенные пути обрести бессмертие в туманных восточных учениях, что обещают так много, но проверить себя не дают?
Помню, в конце пятидесятых годов прошлого века, когда Хрущев приподнял железный занавес и съездил в Индию, к нам хлынула экзотическая йога, которой увлеклись буквально все, от высшей интеллигенции до грузчиков. И, жадные на экзотику и таинственные откровения от древних мудрецов, все жадно впитывали их рассуждения, стояли на голове, пили воду через нос и закручивали ноги в позе лотоса.
Я, быстро перепробовав все из этой таинственной и потому такой заманчивой йоги, разочаровался достаточно быстро. Во-первых, почему эти мудрые йоги за пять тысяч лет существования йогизма не создали могучую цивилизацию, что спасала бы их народ от эпидемий холеры, чумы и простого голода, когда вымирают целые регионы? Почему дикие и невежественные европейцы провозят на самолетах контейнеры с вакциной и делают индийцам прививки, спасая им жизни?