Некоторые мои рекомендации и советы покажутся неприемлемыми и даже абсурдными, что и понятно – я весьма как бы несоциален. Правда-правда, я понимаю достоинства и даже преимущества социализации в обществе, но вижу и ее страшную нивелирующую силу.
Вообще, на мой взгляд, социализация – главная беда общества. Или одна из. Хотя именно она когда-то позволила создать из стаи питекантропов общество, за что ей огромное спасибо. Правда, за счет того, что всех индивидуалов убивали, если те не успевали удрать, но все-таки, все-таки общество было создано.
Сейчас уже не убивают. Но все равно изгоняют, пусть и не так, как было в дикой саванне, где бродили наши предки. Преимущества получают те, кто умеет ужиться в обществе, завязать больше связей, укрепить гласное и негласное сотрудничество, понравиться большинству.
Понятно, что в таком обществе нет места перельманам, зато мощно гремят имена пустышек. О них звонит в лапти весь Инет, их фотки лезут отовсюду, на чью бы страницу ни зашел, будь это новости или прогноз погоды.
И все-таки я бы призвал стиснуть челюсти и попытаться не давать себя связывать социальным путам. Когда-то философ Сковорода сказал: «Мир ловил меня, но не поймал», и до конца жизни он избегал мирских сетей и ловушек, оставаясь свободным, хотя и весьма нуждающимся человеком.
Анна Каренина бросилась под поезд, хотя добавь ей чуточку больше социальности и конформизма – жила бы спокойно, разве что иногда на стороне отводила душу, наставляя мужу рога.
Нужно ли приводить имена тысяч гениев, погибших из-за конфликтов с обществом, из-за нежелания и неумения жить «как усе»? Все мы понимаем, почти все они остались бы жить долго и, может быть, счастливо. Правда, вряд ли бы открыли, изобрели, создали, в общем, стали бы гениями, ибо гений и социальный человек – это несовместимо.
Разве что Ньютон как бы вписался, но и то лишь с виду. В детстве был замкнут, почти ни с кем не общался, таким прожил всю жизнь, абсолютно равнодушный к славе, он написал Джону Коллингу: «Нет ничего желательного в славе. Это увеличило бы число моих знакомых, но это как раз то, чего я больше всего стараюсь избегать». Он прекрасно понимал, что это помешало бы его работам, как и мы теперь хоть и с трудом, но понимаем, что есть публичные ученые и писатели, а есть настоящие. Известный анекдот о Ньютоне и форточке в парламенте возник не на пустом месте.
Настолько слабый и болезненный, что его очень долго не крестили, ожидали, что вот-вот умрет, но выжил и прожил 84 года, это немалое долгожительство для тех времен.
С сорока лет совершенно седой, «…был совершенно равнодушен к спорту, музыке, искусству, театру, путешествиям… не позволял себе никакого отдыха и передышки, считал потерянным каждый час, не посвященный занятиям. Его немало печалила необходимость тратить время на еду и сон» (Википедия).
Понятно, как такой человек может быть социальным, когда социум только и подбивает оттянуться и расслабиться, побалдеть с пивком на диване перед жвачником.
Но зато эти несоциалы не только добиваются высших результатов, но они еще и свободны от оков тупого общества. Я же помню, какое давление было еще с молодости: ты чего с нами не пьешь, ты нас не уважаешь, как можно не любить Чюрлениса, ты обязан считать Асадова плохим поэтом, а Северянина – гением, пить нужно только сухое вино, сейчас нужно слушать «Ландыши», а «Катюшу» забудь…
Несоциал Альберт Хофманн, занявший первое место среди ста гениев Европы, прожил все свои сто два года, принимая созданный им ЛСД, а незадолго до смерти просил Стива Джобса, тоже принимавшего ЛСД, поддержать деньгами исследования ЛСД.
Академик Никольский, со студенческих времен страдавший сильнейшим полиартритом и ангинами, в шестьдесят лет было слегший из-за болезни коленных суставов, в семьдесят уже бегал на лыжах, а в девяносто прошел с друзьями за сутки 100 км. Ничего этого не смог бы, будь социальным человеком, но вопреки требованиям друзей «быть как все» бросил пить и курить еще в молодости, а дальше жил по собственным правилам, а скончался на сто восьмом году жизни в полном уме и здравии.
Эти правила не такие уж и сложные, я их даю в этой книге, но сложно их выполнять не из-за самой сложности, а потому, что живем в социуме. Помню, в юности, когда я страдал от множества болезней, что вот-вот должны были свести в могилу, я страстно мечтал устроиться где-нибудь в глубине тайги на работу лесником, чтоб никто меня не видел и не доставал настойчивыми советами, как жить, чтобы мог без помех заняться оздоровлением, очищением, восстановлением…
Я тогда как раз увлекся йогой и старался с ее помощью одолеть свои болезни, но йогу жить в городе, скажу честно, невозможно с обилием друзей и знакомых. Они, если увидят тебя голодающим по йоге, тут же по доброте душевной будут бегать за тобой с котлетой в руках и стараться запихнуть ее тебе в рот, чтобы ты был таким же, как и они.
Естественно, чувствую сильнейшую неловкость от того, что вроде бы «учу молодежь жить», еще помню, как сам ненавидел эти старческие разглагольствования, почему-то все старики уверены в своем великом уме, хотя обычно это всего лишь жизненный опыт, что как бы не совсем настоящие знания.
Однако же я, оглядываясь на свой пройденный путь, понимаю, что в самом деле есть что сказать, так как не просто избавился от ряда тяжелейших и врожденных болезней, а с другими просто примирился, но и показал результаты, что не просто выглядят мировыми достижениями, но являются ими. И потому да, я имею право.
Но об этом дальше.
От момента сдачи рукописи этой книги до ее выхода многое может измениться: кофе снова объявят врагом народа, молоко сочтут полезным, а куриные грудки вредным продуктом, потому здесь не будет никаких категоричных указаний, что и как делать, а только осторожные рекомендации и советы почаще заглядывать в Инете на медицинские сайты, но при чтении оставаться здоровым консерватором, чтобы не соблазниться очередной новинкой, «излечивающей усе на свете», продлевающей жизнь и дающей бессмертие в два счета.
Но и общие рекомендации типа того, что нужно вести здоровый образ жизни, не весьма катят, так как все это понимают по-своему, как и сбалансированное питание многие понимают так, что в одной руке должен быть бигмак, а в другой – простой бутерброд, но равный по весу.
Как я уже писал во «Мне – 65», здоровые люди здоровьем не занимаются, но мне «повезло», как золотушный ребенок, родившийся в голодомор на Украине, я унаследовал кучу болезней и вынужден был бороться за жизнь с первых же дней.
Потому опыт выживания, а потом оздоровления довольно солидный. Это не значит, что подойдет абсолютно всем, однако же я не теоретик, всегда старался понять, как и что происходит в организме, почему именно так, какие могут быть последствия.
Еще раз о главном: период активной жизни чудовищно мал. Когда я натыкаюсь на рекорды, которым народ так восторгается в Инете: такой-то прожил сто десять лет, а этот сто пятнадцать, а рекордсменка вообще сто двадцать два, – у меня всегда возникает нетактичный вопрос: а сколько из них они работали и приносили пользу, а сколько просто существовали, пуская слюни и бессмысленно глядя на мир?
Когда я говорю, что вот я в этом году написал и выпустил из печати семь полновесных романов, то вы, разумеется, увидите хвастовство и манию величия, в которой так любите обвинять, но на самом деле это страх, что уже перешагнул ту грань, за которой «усе люди» оставляют любой труд и усаживаются в кресло на веранде, чтобы созерцать закаты.
При советской власти, помню, хвастались: я вот классно устроился, сто пятьдесят рэ получаю и ничего не делаю! Да, тогда хвастались этим, странное было время! Сейчас это уже позор, но пока что сейчас, как и тогда, большинство мечтает поскорее выйти на пенсию, «чтобы ничего не делать»!
Или, в лучшем случае, копаться в своем огородике, выращивать экологически чистые и немодифицированные овощи, а то, не дай бог, превратятся в мутантов и будут прыгать по стенам и стрелять липкими нитями.
У нас, людей старшего поколения, незначащие пустяки гораздо мощнее, чем у нас же молодых, заслоняют действительно важное.
К примеру, я сейчас вот с утра выпил крепкий кофе, встряхнулся, заржал и сел за клаву. Даже настучал первую фразу очередного романа, что изменит мир. А глаза уже косят в сторону экрана большого компа, где скачивается сериал в HD, еще вчера поставил на ночь, должен бы уже скачаться, заодно нужно заглянуть в «Фейсбук», проверить мэйлы, зайти на форум трансгуманистов…
Будь мне лет тридцать или сорок, попросту продолжал бы работу, а по Сети потом пробегу, вечерком, когда устану и мозг запросит пощады… но сейчас вот начинаю подсознательно беречь этот самый хитрый и увиливающий от работы мозг как бы сразу, не даю переутомиться бедненькому.
И даже когда вот цыкну на себя и продолжаю работу, то все равно позыркиваю в ту сторону, хотя уже и экран погасил, и вроде бы делом занят, но помню, что вот там можно поумничать, а там кто-то не прав, надо товарища неделикатно поправить, да так, чтобы над ним ржал весь Инет…
И насчет чашечки кофе срываюсь из-за стола чаще, дескать, мозг слабеет, нужно давать ему подпитку чаще, гуще, слаже…
Нельзя быть дельным человеком и думать о красе ногтей, хотя поэт и утверждал обратное, когда вращался в великосветских кругах и получал деньги из своего имения с сотней крепостных. Однако же, едва уединился в том далеком Болдине, где о красе ногтей можно не думать, написал свои лучшие вещи, одновременно поставив рекорд и по количеству написанного.
Я о красе ногтей как-то не думал с детства, одежду и обувь сперва мне покупала бабушка, потом мама, а затем женщины, так как я всегда зарабатывал неплохо и с этим проблем не было. До сих пор не знаю, какие у меня размеры брюк, рубашек, костюмов, не царское это дело – покупать что-то самому, женщины обожают это делать, почему бы не доставлять им это удовольствие, особенно если для нас, мужчин, оно совсем никакое не удовольствие, говоря очень мягко.