Определяя цели любителей по интересам, генерал Адамович отмечал: «…Все кружки, помимо развития специальных знаний, ставят задачи содействия развитию и углублению Товарищества, преуспеяния и украшения корпуса…»
Центральное место среди кружков занял «Константиновский».
1 мая 1924 года вышел в свет первый поэтический сборник кружка, среди авторов которого был и директор корпуса.
Конкурс эпитафий, организованный всё той же секцией, породил и скорбные строфы, выписанные затем на общем кресте-памятнике[832] из розового мрамора кадетского участка Сараевского военного кладбища. Упомянем лишь четверостишие Бориса Викторовича (на правой стороне пьедестала):
Листки отлетевшие,
Весной чуть пригретые,
Мечты недозревшие
И песни не спетые.
Литературным кружком были изданы в 1929 году «Новая кадетская памятка (1925–1929)» и в 1937 году «Пятая кадетская памятка», целиком посвящённая основателю и первому руководителю кружка Б. В. Адамовичу. К сожалению, ни одного экземпляра этого сборника на сегодняшний день в России не имеется. Заслугой секции стали многочисленные литературные вечера (субботники) в течение всех лет существования корпуса.
Драматическая секция заявила о себе 10 января 1925 года постановкой пьесы кадета А. Эйснера «Смех и слёзы». Со временем в корпусе появилась своя сцена, художники-декораторы и костюмеры, которыми были поставлены, а актёрами-кадетами сыграны десятки водевилей, драм, сцен: Чехова, Ростана, Стаховича, Островского, Мичина (на сербском), Тургенева, Сухово-Кобылина, Мансфельда, Гоголя, К. Р., Чайковского, Пушкина и других авторов, включая и оперу Гулак-Артемовского. Отметим режиссёрские постановки и Б. В. Адамовича — «Три сонета К. Р.» и «Кутузов под Красным».
В 1921–24 годах Русский корпус являлся официальным экспонентом четырёх выставок: «1-ой Босно-Герцеговинской ремесленно-промышленной и хозяйственной» в Сараево 24 сентября-2 октября 1921 года. Почётный диплом и серебряная медаль; «1-ой Выставки работ русских беженцев» в Белграде 20–27 апреля 1922 года. Экспонаты не награждались; «2-ой Босно-Герцеговинской ремесленно-промышленной» в Сараево 14–23 июня 1924 года. Золотая медаль; «2-ой Выставки работ русских» в Белграде 11 августа—1 сентября 1924 года. Диплом о достоинстве «высшей награды».
Особо следует упомянуть осмотр горожанами разных социальных слоёв местного общества (1800 посетителей) внутреннего уклада жизни самого корпуса.
13–14 и 21 марта 1926 года при бесплатном и свободном входе кадетскую кассу пополнили 2200 динар от продажи 2-го сборника «Константиновского» кружка.
Желанными гостями кадетов всегда являлись военные чины королевства и русской эмиграции — почётный воевода сербской армии французский генерал Ф. дʼЭспере, генерал-адъютант короля С. Хаджич, Главком Русской армии барон П. Врангель, Донской атаман А. Богаевский, Военный министр Пешич, Председатели РОВС А. Кутепов и Е. Миллер, сам король Александр I и другие известные военачальники.
Не лишали юную паству своего окормления и иерархи Русской Зарубежной Православной Церкви — епископы Вениамин и Нестор, митрополиты Антоний и Анастасий, архиепископ Феофан.
Дочь Августейшего шефа княгиня Татьяна Константиновна Романова посетила корпус 22 сентября 1930 года, чтобы навестить своего сына — вице-унтер-офицера XII выпуска Теймураза Багратиона-Мухранского, будущего офицера гвардии Югославской армии (окончил военную академию в 1935 году).
В книге почётных посетителей корпуса из числа учёных, писателей и профессоров оставили свои пророческие автографы: поэт Игорь Северянин (23.12. 1930 г.):
Москва вчера не понимала,
Но завтра, верь, поймёт она…
И, вспомнив душу предков, встанет,
От слова к делу перейдя,
И гнев в народных душах грянет,
Как гром живящего дождя!
и философ Иван Ильин (4.11.1934 г.):
…Русская душа должна выработать в себе национальный духовный характер и приобрести уклад достойный и царственный. Для этого стоит жить и бороться…
Как ни покажется удивительным читателю, но Гражданская война в России привела в КСХС кадетов не только из Европейской её части, но из Сибири и Дальнего Востока!
Хабаровские, омские кадеты
Покорности изгнанье предпочли…
Речь идёт о 1-м Сибирском Императора Александра I и Хабаровском графа Муравьёва-Амурского корпусах, судьба которых оказалась совсем не радостной. Участь воспитанников, оказавшихся к октябрю 1922 года в казармах бывших сибирских стрелковых полков на Русском Острове Владивостока, решил генерал-лейтенант М. К. Дитерихс по договорённости с контр-адмиралом Г. К. Старком. Но младшие классы всё-таки было решено оставить с инспектором полковником С. Ф. Загуба на «милость» победителей…
В городе были слышны выстрелы и видны пожары, когда 25 октября в 6 утра 25 кораблей с беженцами и 400 кадетами покинули Родину курсом на корейский порт Гензан. 4 декабря в Восточно-Китайском море эскадра попала в сильнейший тайфун. Погиб 700-тонный вспомогательный крейсер «Лейтенант Дыдымов» с 32 мальчиками на борту…
В Шанхае состоялись выпуски 1923 и 1924 годов. Оставшиеся воспитанники были отправлены в КСХС. 6 декабря 1924 года в хорватском порту Сплит 250 юношей отметили корпусной праздник и заслушали приказ… о расформировании своих корпусов. Младшие классы определили в Донской корпус в городе Билеча в Герцеговине, старшие во главе с полковником В. И. Поповым-Азотовым — в Русский в Сараево. Небольшая часть попала в Крымский корпус в Белой Церкви.
К 4 октября 1925 года 31 кадет из новоприбывших сдали экзамены на аттестат за 7 классов, но, потеряв права на продолжение образования по возрасту, были направлены на слесарно-монтажные курсы при артиллерийском заводе в Крагуевац.
21 августа 1925 года приказом директора было объявлено об учреждении «Музея Русского корпуса», сформулированы его задачи и пожелания: «…Ожидаю, что преподаватели и воспитанники, их родные и знакомые отзовутся и украсят собрание своими вкладами. Мы сбережём всё вверенное и передадим по принадлежности в случае восстановления старых военноучебных заведений…» В день корпусного праздника 23 ноября после молебна с водосвятием музей был открыт. Первым его хранителем стал бывший кадет и воспитатель Владимирского Киевского корпуса подполковник М. А. Левитский.
К 1933 году собрание насчитывало до 3000 единиц хранения по 17 отделам, в том числе личные вещи и автографы Главкомов Белой армии — Л. Г. Корнилова, А. И. Деникина, П. Н. Врангеля, русских императоров, до сотни полковых знамён — свидетелей военной славы России.
В марте 1933 года в Белой Церкви Борис Викторович издал тиражом в 500 экземпляров сборник «Опись музея» с посвящением королю Александру I. В настоящее время в России находятся всего лишь два экземпляра этого редкого издания.
По инициативе Б. В. Адамовича 16 мая 1926 года Русским корпусом учреждён собственный нагрудный знак формы и цвета креста ордена Св. Александра Невского.
Первые годы жизни в приютившем их королевстве многие воспитанники, не имеющие родственников, на время летних каникул оставались в стенах заведения. Для пользы досуга распоряжением директора с июля 1921 года стали организовываться групповые прогулки и экскурсии (до 14 дней). Сначала по окрестностям города, а с 1923 года и с выездом в другие места. В музее хранились два отчёта о подобных мероприятиях с описанием 30 путешествий с личным участием директора, дневник «Лето в Боснии 1930 года» и 9 альбомов с фотографиями. Ночевать приходилось в палатках, сараях и на сеновалах у крестьян, в рабочих домах, казармах воинских частей, а иногда и просто под открытым небом.
В 1929 году генерал Адамович оставил такую запись:
…Когда-нибудь материалы походов и поездок послужат ценнейшим свидетельством жизни русских школ на чужбине. Где только ни повстречались кадеты со следами прежней мощи и славы нашей Родины!..
К 1931 году на лето в корпусе оставалось всего лишь 10–12 человек, но и для них была снята дача в окрестностях Белой Церкви, где они отдыхали в обществе директора и… повара.
Два Жоржика
С окончанием учебного года в новоржевских школах, в конце мая 1921 года, Георгий Адамович вернулся в Петроград. Истосковавшись после долгой разлуки, несколько коротких «командировок» Георгия Иванова в Новоржев не в счёт, Жоржики решили жить отныне вместе, открыто. Благо все препоны к тому снимали пустующие тёткины апартаменты — квартира № 7 (Почтамтская 20).
Жена Георгия Иванова Габриэль, как и следовало ожидать, ещё в феврале 1918 года покинула легкомысленного супруга и уехала с родителями и годовалой дочерью во Францию. Правда, с нынешней весны «милый друг» начал оказывать знаки внимания хорошенькой ученице Гумилёва Ирине Одоевцевой. Но, как сочли друзья, — одно другому не помешает…
Начинался НЭП, и литературно-общественная жизнь города всё больше походила своей оживлённостью на золотые предвоенные годы. Профессор Российского института истории искусств Н. С. Гумилёв, проживая в это время с женой на Невском, даже определил собственную двухлетнюю дочь в Парголовский приют, чтобы не отвлекаться от дел.
«Двух Жоржиков» могли часто видеть на «Вечерах стихов», «Вечерах поэтов», на студийных занятиях в «Звучащей раковине», в Доме учёных, Доме литераторов, Доме Искусств, Клубе союза поэтов, на квартире сестёр И. и Ф. Наппельбаум. Как и многие другие, друзья-поэты успевали «халтурить», делая переводы для издательства «Всемирная литература».
А в ночь со 2 на 3 августа местными чекистами по сфабрикованному делу о заговоре (группа профессора В. Таганцева) был арестован учитель, друг и наставник многих петроградских поэтов Н. Гумилёв. Письменное ходатайство в губернскую ЧК известных литераторов во главе с самим