Ольга Михайловна Ошанина узнала о нём из городских газет. Бывшие любовники, а теперь далеко не молодые люди, конечно, встретились. И им было о чём поведать друг другу…
При оставлении русскими войсками Варшавы в конце 1915 года Ошанины перебрались в Петроград, где глава семейства ещё успел дослужиться до чина действительного статского советника по судебному ведомству. Две революции, Гражданская война и последующие голодные годы не побудили их искать счастья в Европе. Бывший «гражданский генерал» служил теперь… бухгалтером! Их старший сын Илья по окончании Института востоковедения отбыл с миссией военных советников в революционный Китай, средний — Сергей — работал делопроизводителем и жил отдельно от семьи. Ольга Михайловна стала музейным работником и обитала с мужем и младшим сыном-школьником Владимиром в квартире дома № 34 на Фонтанке.
«Прощались, — по воспоминаниям О. М., — в Летнем саду с ощущением неловкости, грусти, недоговорённости, оставляющих надежду и желание новых встреч…» И они действительно вскоре последовали.
А в мае 1926 года, словно развязывая руки неверной жене, уходит из жизни М. П. Ошанин, тяжело переживавший свою невостребованность при новой власти. Только теперь, после смерти мужа, Ольга Михайловна решилась раскрыть 14-летнему сыну тайну его рождения и познакомить с настоящим отцом. Дмитрий Афанасьевич был сражён не столько самим фактом события и внешней похожестью на него сына, сколько унаследованной сыном влюблённостью в море и желанием стать моряком. Отныне Волик оказался его любимым ребёнком и заботой до последних дней жизни.
Снова под парусами
В самом конце мая начальник техникума неожиданно получил из Москвы предложение-приказ принять в Мурманске командование над учебным парусником «Товарищ» и совершить на нём коммерческий рейс в… Аргентину!
О чём думало морское руководство? Ведь последний раз 59-летний капитан ходил под парусами… 16 лет назад и не в океанах, а лишь по Чёрному морю! Возможно, поводом послужила брошюра моряка, изданная им в Ленинграде в 1926 году, «Нам нужны не только военные, но и торговые корабли». Но ведь жизнь должна быть вызовом… И он сделал свой очередной выбор.
«Товарищ» — 4-х мачтовый барк (водоизмещением 4750 тонн с площадью парусов в 3005 кв. метров!), бывший английский «Лауристон» постройки 1892 года, — был приобретён русским правительством в 1916 году и использовался как угольный лихтер в Белом море. Угнанный интервентами в Гражданскую войну, возвращён Советской России в 1921. После переоборудования в учебное судно получил новое имя. В 1925 году корабль прошёл капитальный ремонт в немецком Киле, был занесён в регистрационные списки и даже получил класс германского Ллойда, но при этом не имел радиостанции, холодильных камер для продовольствия и душевых кабин для экипажа!
Первый же его рейс под советским флагом в начале января 1926 года из южно-шведского порта Лизекиль в аргентинский Росарио закончился неудачей и скандалом. Из-за ошибки капитана в выборе пути следования в это время года и неправильной загрузки судна «Товарищ» не смог обогнуть Англию с севера. При отсутствии связи с берегом в штормовых условиях полярной ночи он оказался 16 января с измученной командой в… северо-норвежском порту Вардё! По запросу капитана ледокол «Седов» привёл несчастное судно на новый ремонт в Мурманск. Вот тогда-то Совторгфлотские «дельцы» и вспомнили о заслуженном доброфлотце.
Утром 21 июня 1926 года капитан Лухманов с сыном уже подъезжали к Мурманску. На «семейном совете» было решено, что Волик, зачисленный юнгой в экипаж, плавает год и осенью 1927 года поступит в техникум, имея минимальный морской стаж. Дворянское (по документам) происхождение сына отец надеялся уладить личным поручительством.
29 июня «Товарищ» с 52 стажёрами из Херсона, Баку, Владивостока, Ленинграда и 35 членами команды на борту «снялся с бочки» и под буксиром ледокола был выведен в океан. Словно испытывая мореходов, Северный Ледовитый океан встретил их 4-х дневным штормом. Но Бог миловал, и 1 августа корабль, удачно миновав капризный пролив Па-де-Кале, подошёл к юго-восточной оконечности острова Уайт у южного побережья Англии и при полном штиле бросил якорь в нескольких милях от берега. Только теперь Дмитрий Афанасьевич почувствовал, что значит 31 сутки спать одетым и не больше, чем по 4 часа.
47 дней в порту Саутгемптон ушло на ремонт, замену парусного вооружения и такелажа, полную окраску судна, загрузку провианта, пошив экипажу нового форменного обмундирования, и 18 сентября, окутанный бело-розовыми от утренней зари парусами, барк устремился к португальскому острову Мадейра.
…Чуть-чуть кренясь, скользит, как привиденье,
Красавец клипер, залитый луной…
Короткая стоянка — закупка свежих фруктов, овощей, зелени, воды, и ранним утром 8 октября подгоняемый бризом «Товарищ» спешит к экватору и пересекает его 16 ноября. Но борьба с течениями, бешеными шквалами, тропическими ливнями, штилями без конца и многодневными по 3–4 дня качками при мёртвой зыби продолжалась вплоть до 30° южной широты, пока парусник не лёг на курс к устью реки-моря Ла-Платы.
…Вертится лаг, считая жадно мили.
Под скрытой в тьме рукой скрипит слегка штурвал…
Только на рассвете 25 декабря советский корабль, неуклюжий от обросшей травяной бородой и ракушками подводной части, отдал якорь в виду столицы Уругвая Монтевидео. Но до порта назначения было ещё 285 миль вверх по Ла-Плате и Паране. Несколько дней ушло на переговоры с буксирными фирмами в Буэнос-Айресе, и 6 января 1927 года после 190-дневного плавания «Товарищ» стал под разгрузку у причала Росарио.
Задача была выполнена, и Дмитрий Афанасьевич заспешил в Ленинград. Удачный рейс вселил уверенность в защите диссертации на соискание высшего, так называемого Ллойдовского диплома капитана дальнего плавания. Ведь и в 60 лет не поздно начинать! Он официально сдал судно старшему помощнику Э. И. Фрейману и вечером 12 января выехал в Буэнос-Айрес. Здесь пришлось задержаться: хлопоты об обратном грузе для корабля, об очистке днища в сухом доке, оформление консульских виз для проезда по странам Европы.
20 января пассажир Лухманов отбыл в Лондон на английском океанском пароходе. Далее Дувр — Остенде — Брюссель — Берлин — Варшава — Москва, доклад в Совторгфлоте и Ленинград, где его с нетерпением ждали сразу две любимые женщины!
Прибытие «Товарища» в ленинградский морской порт ожидалось к ночи 12 августа. Конечно, недавний его капитан не выдержал и поспешил навстречу заходящему солнцу. Подойдя на катере к медленно идущему под двумя буксирами барку, он с трудом взобрался по штормтрапу на палубу, чтобы обнять возмужавшего и загорелого сына, наследника его дела.
Чествование героев городскими общественными организациями состоялось на следующий день. Под звуки портового оркестра над кораблём взвился новый шёлковый кормовой флаг — подарок Ленсовета. А старый заслуженный стяг, побывавший в портах Англии, Мадейры, Уругвая и Аргентины, занял своё почётное место в музейной экспозиции.
В 1928 году профессиональный опыт судоводителя Лухманова был вновь востребован в разрешении международного инцидента в Английском канале. В учебном походе «Товарищ» протаранил и потопил итальянский пароход «Альконтора». Судом первой инстанции королевства был обвинён советский капитан. Правильно составленное бывшим представителем Доброфлота экспертное заключение позволило не только выиграть процесс в апелляционном суде и палате лордов, но и отремонтировать парусник!!
В этом же году, после долгого литературного молчания, Д. А. Лухманов издаёт в Ленинграде небольшую книжечку (с любопытными любительскими фотографиями) о первом советском трансатлантическом походе учебного корабля — «Под парусами через океаны». Одновременно и в Москве выходит его сборник «На палубе. Рассказы и очерки из жизни моряков торгового флота».
В воздаяние заслуг перед молодой Советской Республикой на морском поприще пленум Губпрофсовета, посвящённый 10-летию Всероссийских профсоюзов, представил Дмитрия Афанасьевича в числе 14-ти достойнейших кандидатов к званию Героя труда![838]28 июня 1928 года Президиум ВЦИК утвердил это решение (протокол 61) с вручением соответствующих грамот. Продолжалась работа и над диссертацией — «Проект современного парусно-моторного судна». Для убедительности соискатель собственными руками изготовил модель своего детища (1 /50 натуры). Защита прошла успешно, и в 1929 году (в 62 года!) капитан удостаивается высшего международного диплома морехода[839], утверждается в звании научного работника, а в 1930 году становится и членом Ленинградского дома учёных.
Примечательные события произошли в жизни и семейства Лухмановых. В начале весны 26-летняя Ксения вышла замуж за одного из бывших учеников отца, будущего капитана-подводника 1-го ранга Григория Гольдберга и упорхнула из-под родительского крова на квартиру мужа. В освободившуюся комнату Дмитрий Афанасьевич и Вера Николаевна пригласили жить Марию Викторовну с Лялей, скитавшихся по одесским углам. Благодарные мать и дочь в октябре 1929 года переехали на новое место жительства. Конечно, сестра не скрыла от старшего брата письма, полученные ею от эмигранта Бориса из далёкого Сараево… и судьбу их сводного брата Григория Колмогорова, сгинувшего в советском «трудовом лагере»…
А знали ли они, что в это же время рядом — в доме 32 на улице Восстания — доживал свои годы одинокий и забытый ими бывший отчим — 71-летний Сана, который когда-то в течение 8 лет заботился о них в Москве, Петербурге и Тюмени? На 1928 год его жена Александра Николаевна после 35-летнего брака, вероятно, оставила мужа, так как проживала по адресу Мучной переулок, дом 7.