— Ну вот, опять низвергла меня до помоишного кота! И это при даме. Ни уважения, ни порядка.
— Как это порядка у меня нет? — вспыхнула фея.
— А кто оставил иголку в ручке дивана? Часу еще не прошло. Я, конечно, убрал, но осадок остался, — глаза странного существа расширились и заполыхали синим.
— Я халатик для хозяюшки шила!
— Но иголку-то могла бы и убрать! Не ровен час, звездоокая ручку уколет! Что тогда? Лекаря вызывать?
— Вот еще, из-за царапины.
— Боюсь, царапиной тут не отделаешься. Я за хозяйку любого порву! Так уж меня Эрта зачаровала — на века служить ее роду, — Домовик выразительно прикусил нижнюю губу острыми, словно иглы, клыками, а потом продолжил тихим голосом, от которого начала позвякивать и вибрировать люстра, — Считай, сама на себя беду накличешь.
— Поварешкой по морде схлопочешь, сразу пыл-то поубавится, а могу и вовсе обидеться, молока забуду купить. И сайку с изюмом тоже!
— Можно подумать, то сайки? Вот раньше!
— Могу спечь «как раньше». Одну. С размолом кукурузы, дертью и отрубями. А заместо масла — настой подсолнечного жмыха.
— Сделай милость, я пока пойду цветочки полью, пыль с горшочков попротираю.
— Или уж, нечистый! Покоя никакого от тебя все одно нет, как и пользы. Польет он! Кто три года заваркой кормил дерево на лестничной площадке, разумник?
— Тот, кому фея пообещала кекс Елисеевых взамен на росток! Что, думаю, добру пропадать, спитой чай выкидывать? А так хоть какая, но польза. Откуда я знал, что у дерева листья из пластмассы? Тьху!
— Брысь! — фея притопнула ножкой. Домовик спрыгнул со стула — один в один кот. Не присмотришься как следует, ни за что и не отличишь.
— Можно вас попросить об одной мелочи?
— Стерлядки изжарить? Цесарочку подкоптить? Али платье изодрали? Зашью, даже не беспокойтесь. К утру все будет готово.
— Нет, мне нужна ваша помощь, чтобы уладить одно дело.
— И какое же это дело?
— Я приведу в квартиру своего бывшего мужа, мне нужно провести его в особняк. Только так, чтобы он сам ничего не заметил до поры.
— Решили устроить свидание сюрпризом?
— Решила его извести. Не до конца, так, — я чуть покраснела и стала путаться в словах.
— И есть за что? Или для сердечного спокойствия?
— Он бросил меня с маленьким сыном, а теперь вернулся и хочет Дениса отнять! А заодно квартиру эту и все остальное.
— Я помогу вам. Надеюсь, вы нашли достаточно места для мести в своём сердце? Нельзя оставлять такого свободным. Лучше б и вовсе убить. Украсть ребенка у его собственной матери не способен даже лютый зверь. Вы-то сможете за себя постоять, все же кровь у вас особая, темная. А другую этот гад способен и извести... Была у меня где-то подходящая травка. Поискать? Не ландыш, не цикута. Много ее нужно добавить, чтоб отравить. Так просто не скормишь. Но я могу сварить соус, суп или сделать торт с пышным кремом. Зачем ждать, когда можно начать отмечать чудесное событие еще при жизни изверга?
— Я хочу отдать Сергея в бордель, чтоб он там работал с утра и до заката, как раньше работала я. Не могу убить, свекровь жалко. Она о моем сыне заботилась, а я?
— А вы заботитесь о своем. Это священное право матери — сделать все для того, чтоб ее ребёнок жил, был здоров, счастлив и воспитан как должно. Та, что его нарушит — сама становится преступницей. Вам решать, как поступить. Даже кошка заботится больше о своих котятках и о себе, чем о ком бы то ни было. Это священное правило жизни. Иначе б мир давно опустел. Мужья, соседи, друзья приходят, уходят, а дети остаются. Вы — хранитель своего рода, своего сына, какое вам дело до всех остальных? Пускай их матери сами позаботятся о них. И свекровь заботится о вашем мальчике потому, что он и ее тоже. Нужно помнить об этом, эльтем. Чем я могу помочь вам?
— Наденьте ошейник на Сергея, когда мы выйдем. Будто в шутку.
— Это ваша месть и вы сами должны ее исполнить. Я могу только помочь. Застежку застегнете вы.
— Да, конечно.
Я торопливо вышла на улицу, моя машина так и стояла на месте, в углу двора. И водитель был за рулем, тот же самый. Я торопливо забралась на пассажирское сидение.
— Куда прикажете ехать?
Я поторопилась назвать адрес свекрови, подумала минуту и решила ехать домой.
— Подождете меня там полчаса?
— Как пожелаете, господин Эстон очень просил выполнять все ваши приказы.
— Вот и хорошо.
Город застыл в мрачном сиянии. Он напоминал мне макет, наряженный, яркий, немного волшебный и совершенно не настоящий. Слишком красивый, чрезмерно правильный, аккуратный. Прямые улицы, дворцы, особняки, серебрится вода каналов так, будто ее нарисовали. Провели черной гуашью насколько раз, а потом рассыпали блестки.
В своей квартире я сразу бросилась к шкафу, сорвала с вешалок скромные костюмы и строгие платья. Наконец мой взгляд упал на него — безмерно узкое алое платье с вырезом на груди. Порок и соблазн как он есть. Быть мне сегодня приманкой, только бы нечаянно не показать бывшему свои намерения, мысли, только бы не выдать себя.
Бежевые туфли на высоком каблуке, они у меня мягкие. Сумочка-клатч, длинные серьги, кулончик на цепочке игриво болтается в вырезе декольте, браслет на запястье. Волосы я распустила. Водитель ахнул, когда увидел меня такую и покраснел.
— Едем. Нас ждут.
Машину я бросила в соседнем с квартирой дворе. Страшновато. Только бы дойти до ее дома без приключений! Но и Сергея нельзя спугнуть.
Я на секунду замерла перед дверью подъезда, прислушалась, вроде бы по ту сторону никто не стоит. В парадной пусто и чисто, лифт, по счастью, оказался на первом этаже. Его дверцы отчаянно заскрипели перед тем, как раскрыться. Я вошла внутрь и прикрыла глаза. Теперь самое важное — натянуть на себя нужную маску. Чуть опущенный к полу взгляд, растерянность, видимый страх. В руках перебираю ремешок клатча. Когда-то я и вправду была такой — застенчивой, пугливой, скромной. Словно пластичная заготовка из белой глины. Но время успело выжечь из меня всю мягкость, превратило в крепкий фарфор.
Я вышла на нужном этаже, подошла к двери, нажала на кнопку звонка. Нельзя ошибиться! Суметь правильно выбрать тон. Только бы Сергей сам пошел открывать. Время позднее, гостей сегодня не ждут. Антонина точно не пойдёт к двери сама, и сына моего тоже не пустит, чтобы с ним ничего не стряслось.
Дверь открылась, я увидела знакомые тапочки, носки с неизменной дырочкой на большом пальце. Сколько я их заштопала!
— Явилась?
Ярость нахлынула волной, как ее и унять только? Я вздохнула и произнесла едва слышно.
— Я так скучала по тебе, Серёжа. Ждала все эти годы. Прости меня, с Эстоном я разведусь.
— Наконец-то ты хоть что-то поняла! Утром поговорим!
— Нет! — сама не замечаю, как хватаю мужа за руку, — Не бросай меня.
— Зачем ты мне вообще такая нужна? Гулящая, мать из тебя никакая, только и думаешь, что о своих мужиках. Тварь ты, Дина. Мы с Денисом уезжаем во Францию. У меня точно такие же права на ребенка, как и у тебя. Уяснила?
— Да, Серёж. Ты во всем прав. Я — плохая мать и ужасная женщина. Но кроме тебя, мне просто не к кому обратиться. Я прощу, поехали со мной.
— Куда это? Ночью только ночные бабочки суетятся. Приличные люди спят у себя дома!
— Я... Мне досталась квартира на Невском. Там течет труба, Сереж, — я лгу на ходу. В голосе появились плаксивые, умоляющие ноты, — Я думала, мы посидим там вместе, поговорим, приготовила для нас ужин. И тут труба протекла. До утра я затоплю соседей. Помоги мне, пожалуйста.
— Ну, хорошо. Ты, конечно, даёшь, сантехника вызвать сама не можешь. Жди внизу, я соберусь и выйду. Только...
— Только что?
— Матери моей и Денису ничего не станем говорить. Не хочу, чтобы они знали, с кем и куда я уехал. А то расстроятся еще, что я снова с тобой спутался.
— Хорошо, конечно, ты прав.
— Как и всегда.
— Как и всегда, любимый. Так мне вызвать такси?
— Ну, ладно, вызывай. Эх, Динка, ну что ты и за женщина такая, бессовестная. Помоги ей! Только и знаешь, что... Эх! А ведь могли жить семьей, сына воспитывать. А ты, что?
— Да, ты прав.
Я спустилась вниз и осталась ждать у подъезда. Добрых полчаса Сергей не спускался вниз. А когда спустился, я заметила рукоять ножа, торчащую из кармана его плаща. Так бы и не увидела, да только этот нож я сама покупала свекрови. Зеленый набалдашник на ручке виден в темноте.
— Серёжа, я здесь! — рискую и знаю об этом. Сергей точно замыслил меня убить. Поздний вечер, пустой двор, ни прохожих, ни компаний вокруг. Ударит бывший ножом, а скажут, что ограбление, что нельзя ходить женщине одной по ночам, что сама виновата — спровоцировала грабителя и убийцу. Нет, кого-то, конечно посадят, но мне от этого будет уже не легче.
— А, вот ты где?
— Поехали скорее ко мне, — я бросаюсь бывшему на шею. Обнимаю, целую в щеку. Он едва касается своими губами моих и на меня накатывает волна омерзения, по телу проходит дрожь. И Сергей это замечает.
— Ты и вправду соскучилась! Хм, молодец, — на мое бедро ложится горячая ладонь. Убить бы его! Прямо здесь, прямо сейчас. При помощи магии.
— Идем, машина в соседнем дворе.
— Ну, идем, так уж и быть. Может, ты и вправду исправилась? Борщи-то хоть научилась варить как следует?
— Научусь, не сомневайся. Ради тебя я готова на все. Идем.
И мы садимся в машину под непонимающим взглядом водителя. Не ожидал он такого от жены Эстона. Пусть, терпеть осталось не долго.
Сергей шепчет мне в ухо глупости вперемешку с гадостями. Не понимаю, зачем. Но смеюсь, краснею, то и дело отворачиваюсь к окну, лишь бы он больше не осмелился ко мне прикоснуться. И вдруг волна неимоверного счастья прорывается сквозь брезгливость. Еще чуть-чуть и я наконец отомщу, и мне нисколько не совестно. Я начинаю искренне улыбаться. Водитель хмурится, рукоять ножа все сильней упирается в бок. Она немного торчит из кармана, а Сергей тесно прижался.