Как протиснулся к выходу, просто не помню. По ощущениям, меня в вагоне стиснули между зубов, потом пережевали и наконец выплюнули. И снаружи ничем не лучше — серый ветер с дождем лупит прямо в лицо. Пожалуй, шапку можно было и надеть. А то, что рубашка не так отглажена, так это вообще никто не заметит. Теперь она равномерно пережевана вся! И безнадежно измята. На рюкзаке стало тремя заклепками меньше. Я опустил взгляд вниз. Ну, да, джинсам тоже досталось. Примерно до колена они все в коричневой смеси снега, песка, реагента и грязи.
Ничего, я все равно молодец! Я ж доехал! Центр города, старинные особняки смотрят со всех сторон безучастно. Аполлоны кривят свои античные морды с явным пренебрежением. Можно подумать, им тут комфортно стоять в одних только набедренных повязках! Теперь осталось просто дойти до школы. Интересно, а мама так каждое утро добирается до работы? Я передернул плечами, прикидывая, не идет ли тут хоть какой-то транспорт. Бесполезно надеяться, автобуса точно можно не ждать. Даже толпы на остановке нет, значит, только уехал.
— Тем, позвольте вас подвезти и сопроводить? — голос маминого знакомого раздался прямо у моего уха, — У меня машина, вы успеете немного обсохнуть. Я бы и не поехал. Безопасность, все дела, вечное нытье о том, что нельзя ни к кому незнакомому садиться в машину. Но рюкзак уже почти промок, а в нем мои гаджеты. Да и с мужиком этим мы вроде как виделись, выходит, знакомы. Он странный, конечно, но ко мне на «вы» обращается. Да и вообще, центр города. Ну что он может тут сотворить?
— Ага.
— Я рад, что вы приняли мое предложение. Быть может, заглянем по пути в ресторан? Чашка кофе утром может исправить настроение. Тут совсем рядом, вы не опоздаете в лицей.
— Ага, — с некоторым сомнением ответил я. С другой стороны, в животе и вправду пусто. Завтракать-то я не стал.
— Вот и чудесно. Идемте к машине.
В теплом салоне все мои подозрения исчезли разом. Да и какие могут быть подозрения, когда тебя везут по Невскому проспекту в дорогой иномарке? Только новый лицей мой, кажется, в другой стороне. Хоть бы не опоздать!
Глава 30
Я встал с постели на самом рассвете по давней привычке. Гувернеры хорошо выучили меня, нужно отдать им должное. Секундное промедление — и ушат ледяной воды подан прямо в кровать. Наслаждайтесь умыванием, наследник. И не забудьте просушить белье как следует при помощи магии, чтоб горничным не думалось лишнего. Только постель не сожгите. Воспитывали меня жёстко, но не жестоко. Ровно так, как надлежало воспитывать всех наследников величайших родов, чтоб те и во взрослом возрасте помнили, как должно себя вести. Не умели поступать иначе, чтоб всегда могли сохранить свою честь, всегда и везде.
Мои щеки залило краской, стоило хоть на миг вспомнить прошлый день и прошлую ночь, все те унижения, которые довелось пережить. И ужас от встречи с призраком Эрты Форей. Моя госпожа, удивительная женщина, и бровью не повела, не стала смеяться надо мной. Сделала вид, будто ничего не случилось. Жаль, что я в ее глазах жалок! Не аристократ, невольник, который, мало того, что сам собою не располагает, так и вести себя как следует не умеет! Не смог презреть собственный страх!
Черт бы с теми унижениями, которые мне довелось пережить в бане — их мне доставили чужие руки. Но здесь, в доме, я сам опозорился. И теперь придется с этим жить. Я выглянул в окно, каменный зверь повернул голову, высунул язык, пощекотал им нос, а затем чуть сжал когти. Из камней погреба брызнуло несколько капелек влаги.
— Желаешь свести счеты за вчерашнее? — я улыбнулся и подмигнул огромной зверюге. И хватило же у меня вчера наглости, какой-то исключительной смелости, чтоб дразнить эту махину? Совать пальцы в пасть! Просто я был абсолютно уверен, что погибну, не боялся уже ничего. А ночью-то что со мною произошло? Почему я орал, будто девчонка? Может, спросонья? Или нервы не выдержали после стольких-то испытаний?
Довольно, нужно взять себя в руки, достаточно страхов. Если я до сих пор жив и цел, значит, у богов есть на меня ещё планы. И умереть мне будет не просто, покуда я их не исполню или не исчерпаю терпение судьбы.
Я тщательно оделся, аккуратно, как мог, расправил волосы. Невероятно хотелось почувствовать себя вновь мужчиной, человеком, достойным своего рода и титула. Одна беда, я не знаю и представить себе не могу, чего ждать от дроу? Темные эльфы никогда не отличались добротой, одна ошибка могла привести их в ярость, просто не тем тоном произнесенное слово. И тогда гибли целые города, распадались страны, целые династии монархов исчезали с лица земли. Одно движение ее пальцев, и не то, что от меня ничего не останется, столица обратится в руины. Легенды не лгут, я сам видел, с какой легкостью ворожит эльтем. Будто бы ей это ничего не стоит, будто бы магия и есть ее суть, то, что бежит по венам, смешиваясь с собственной кровью. И не дай боги ее разозлить. Погибнут многие. А уж так вышло, что я к эльтем ближе всех в этом мире, даже делил с нею трапезу.
Мне стоит опрокинуть тарелку на ее платье, чтоб ярость дроу выхлестнулась наружу, и только боги ведают, к чему это приведёт. Если уж каменный зверь опасается разгневать эльтем, а он и вовсе не уязвим — ни ножом, ни мечом, ни огнем его панцирь не прорубить. Я вздохнул и вышел из комнаты. Нужно делать, что должно, если я хочу вернуть титул, выжить и не стать тем идиотом, из-за которого гнев эльтем снесет пару городов. Одно радует, выжившие говорят, что дроу справедливы, хоть и невероятно жестоки. Летописи еще помнят, как первые дроу перекраивали этот мир по-своему.
В прачечной все еще бушевала магия, кристалл светился по-прежнему сильно, но хоть не искрил. Шкаф без устали мыл и сушил себя, лишь бы только исчерпать избыток силы. Что ж, это и к лучшему. Столько всего предстоит сегодня мне в нем отчистить. Я вздохнул и умылся. Знал бы кто из знакомых, чем я займусь в доме эльтем. Повезло, что она не сделала меня гаремным рабом, дала выбор вчера. И ничем не выразила своего огорчения, когда я отказался занять место в одной из комнат гарема. Спасибо, ласку женщин я ценю, но стать игрушкой на одну ночь мне не совершенно хочется. Или на месяц — дольше еще ни один мужчина не продержался в гареме Эрты Форей. Все они исчезали. Почетный статус — быть гаремником эльтем — неизменно приводит к смерти от ее ярости или страсти. Жаль, но как есть.
Если я хочу сохранить свою жизнь, и кроме того, намерен вернуть себе титул, свободу и уважение, я не имею никакого права познать эльтем. И должен держаться при ней спокойно и скромно, как и подобает аристократу. Хотя бы не орать во всю глотку от страха, черти меня раздери! Стыдно-то как! Но откуда я мог знать, что дроу придет в голову мысль покормить меня среди ночи?!
Я вошел в кухню, дикая тварь уже устроилась на окне. При моем появлении ее глаза сверкнули, а пасть раскрылась во всю свою ширину, обнажив острые, словно иглы, клыки. Орудие смерти! Ловкая, прыгучая, на зубах видны даже ложбиночки кровостока, словно на боевом клинке. Какой же уют способна навести эта опасная тварь?
— Кыссссс, — прошипел я на манер дроу. Кош встала, изогнула спину и ловким движением подбросила к моим ногам дохлую птицу. Очевидно в знак дружбы или рассчитывая на неясную пока выгоду.
— Теперь тут стало гораздо уютнее, — я приподнял за кончик крыла небольшую птицу, — Это дар или угроза?
Кош фыркнула, повернувшись ко мне хвостом — понимай, как умеешь, невольник. Да уж, от зверя унизительного обращения по своей наивности я как-то не ожидал. И вместе с тем от коши ко мне тянулись древние нити приворота. Она явно пыталась меня приручить. Я положил птицу на кухонный стол, потом подумаю, что с нею делать. Ополоснул руки и приоткрыл шкаф стазиса, чтобы выбрать пищу себе. Кош тут же бросилась шкафу, обвила мою ногу мягким хвостом.
— То есть птица — это мена? Не подарок и не угроза?
— Мряяяя! — истово взвыло животное и уцепилась когтем за длинную гирлянду иномирной пищи.
— Их следует отварить и снять шкуры. Так сказала эльтем. Ее воля решает. Под пронзительным взглядом коши я извлек кастрюлю.
Набрал воды и почти проиграл в неравной схватке с собственной брезгливостью. Скользкие, влажные, похожие одновременно на змею и кожу ребенка, за ночь кишки еще и оттаяли, выпустив под себя лужицу омерзительно склизкой воды. Я едва смог поместить блюдо в кастрюлю. Кош негодовала, пританцовывая лапками на месте, но притом старалась иметь самый невинный вид. Думает, я попался на ее ритуал. Как же, мечтай! В этих остреньких зубках с легкостью поместится моя артерия. Уверен, что ночью зверь и пытался ее раскусить. Хорошо, что на мне есть ошейник, хоть какая польза от него, а все равно есть!
Кош запрыгнула с пола на верхнюю полку шкафа, я аж присвистнул от неожиданности, и теперь таращилась оттуда в кастрюлю. Внезапно по кухне поплыл соблазнительный аромат. Сосиски побулькивали, поднимая вверх пузырьки, и выглядели они уже совершенно не мерзкими. Я выудил их, справедливо решив, что горячее сырым не бывает. А эти штуки, похожие одновременно на кишки и пальцы, довольно тонкие. Выложил всю гору на блюдо, тронул ножом шкуру. Наружу брызнул сок, попал мне на губы. Слизнул его и тотчас же понял, что пропал. Невероятный вкус, как тонко подобраны специи.
— Делить будем по-честному или по-справедливости? — поинтересовался я у коши. Та пробурчала в ответ что-то невразумительное.
— Прости, я тебя не понимаю. Значит, по-честному. Ты весишь примерно десятую часть от меня. Выходит, тебе две сосисы, мне восемнадцать. По-справедливости я бы отдал тебе половину, но это слишком.
— Мряяя! — раздался дикий вопль, кош сорвалась со шкафа, пролетела мимо, попутно выхватив сосиску у меня из пальцев.
— Десять твоих. И ты больше не пытаешься перегрызть мое горло.
Ответом был довольно необычный звук. Кош всосала сосиску целиком и причмокнула. На всякий случай я пересчитал пальцы на своей руке. Пока все на месте, но спящим я бы в одной комнате с этим зверем ни за что не остался.