любых обязанностей по дому, он не помогал, ни о чём не заботился, не участвовал в семейных проблемах. Когда ему? Лишь бы учился. В старших классах Олег принимал участие в телевизионном шоу «Умницы и умники», и она с гордостью смотрела все эфиры. Конкурсы организовывал Институт международных отношений. Вот туда-то Олегу и следовало поступать. Он у неё будет советским дипломатом… а ещё знаменитым скрипачом. Как бы это сочеталось, Галина не представляла, но ей была нужна мечта. То она представляла своего сына, играющим с национальным симфоническим оркестром, дирижёр пожимает ему руку, на сцену несут корзины цветов, овации зала, галёрка бежит к сцене. То он в смокинге на приёме, говорит по-французски с президентом Франции, в банкетном зале члены правительства. Олег — самый её удачный ребёнок и его ожидает большое будущее. Знаменит, богат, да, да, богат, красив… и она его мать, слава Олега накроет своим крылом и её скромную персону.
Галина Борисовна часто думала о сыне, который давно уже жил в другой неприятной и далёкой стране. Раньше, как только она вспоминала о его иммиграции и обо всём, что ей сопутствовало, Галина Борисовна покрывалась нервным потом, её охватывала волна острой неприязни, граничащей с ненавистью. Теперь у неё не было ни неприязни, ни тем более ненависти, осталась одна горечь, которая никуда не уходила, хотя прошло четверть века. Большой срок.
Как тогда это всё случилось, с чего началось, что послужило причиной и толчком… это Галина Борисовна как раз и проглядела, не поняла, не увидела, не почувствовала. У неё забирали сына, подменяли его, переманивали в другую семью, разрушали в нём все её принципы, корёжили его ещё ломкую молодую неопытную душу, выхолащивали всё хорошее, что она в него вложила, вкладывая чужое, чуждое, мерзкое, вредное. Как она за него боролась, но силы оказались неравны, и она проиграла, сына у неё забрали, она лишилась самого своего дорогого ребёнка, главного сокровища, на которого она больше всех рассчитывала. Почему так? За что? Как же? Галина, привыкшая видеть только внешнюю сторону событий, не могла теперь точно припомнить, когда это всё началось.
Если честно говорить, наверное, всё началось с того момента, когда Оля нашла в школе учителя французского языка для дополнительных занятий. Конечно, Галина не была против, ничего, что их бюджет становился более напряжённым, какая разница. На такое они денег не жалели, вернее, она не жалела, Валентину всегда было наплевать на что тратятся деньги. Олег, тогда семиклассник, принялся с энтузиазмом заниматься французским, бегая на урок в другой конец их же улицы. Как удобно, что учительница жила недалеко. Потом он стал срываться к учительнице по выходным. Галина только радовалась, её не настораживало, что Олег проводил с семьей учительницы всё больше и больше времени. Потом он стал оставаться там ночевать, и это было уже недопустимо, но что она могла сделать. Как правило Олег звонил и говорил, что не придёт. Что они там все делали, чем занимались? Уже, конечно, не французским, в этом Галина была уверена. Когда она спрашивала Олега, почему он так зачастил к учительнице, он отвечал, что ему там интересно. Получалось, что «там», у чужих людей, ему было интереснее, чем дома. Оля просила пока не вмешиваться, понаблюдать за развитием событий, но Галина не выдерживала. Она выходила вечером вслед за Олегом, кралась за ним до самого дома учительницы. Видела, как он заходил в подъезд и шла домой. Да он собственно и не скрывал, что ходил именно туда, куда ходил.
— Что ты там делаешь? — этот вопрос она задавала сыну каждый день.
— Мы разговариваем.
— О чём?
— О жизни.
— Нет, ну скажи, о чём?
— Ну, мам… голос сына становился нетерпеливым и слегка раздражённым.
«Мам, не трогай его. Всё равно ничего не поможет. Это такой возраст, перебесится, всё пройдёт», — увещевала её Оля. Но когда Олег практически совсем перестал бывать дома, Галина забеспокоилась не на шутку и пошла в школу. Ой, ну что они могли ей сказать в школе, чем помочь. Классная руководительница взяла её сторону, но никаких дельных советов не дала. Галина Борисовна думала о самом страшном: вдруг кто-то ужасный склонил её сына к гомосексуальной связи, вдруг он проводит ночи с мужчиной намного старше себя. У мальчика появились деньги, понятно откуда они. Ему их даёт любовник. Они все так делают. Но даже, если это не мужчина, а женщина… какой ужас! Девочки сейчас такие развратные, он с ними купается в грязи, может, играет в карты, там у них компания наркоманов, доступных женщин безо всяких устоев. Они с Олей решили принять меры: распечатали листок с изображением кувшина и в нём якобы сперма. Положили листок Олегу на стол и подписали, что «нельзя зря растрачивать свое семя» или что-то в этом роде. Олег озверел, но вместо того, чтобы орать и ругаться, только злобно и нагло смеялся ей в лицо. С тех пор он практически дома не показывался. Галина отправила к учительнице Валентина. Они как-то мирно поговорили и потом Валентин даже не мог толком пересказать жене их разговор. Она вроде говорила, что их сына не держит совершенно, что они могут его забрать, если он пойдет… Вот в том-то и дело, что он не шёл.
Какое это было ужасное время. Галина цеплялась за сына, но удержать его не могла. Что она только не делала. Один раз ушла из дома, никому не сказала куда, и вечером не вернулась. Знала, что они станут беспокоиться, и пусть, так им всем и надо. Галина утром ушла из дома, и на улице неясная мысль заставить их побегать, подергаться, помучиться, начала оформляться в её голове в стройный план. Ей хотелось побыть одной, никого не видеть, не смотреть на желчную, не сочувствующую ей Олю, на равнодушного невозмутимого Валентина, на пустующую кровать сына. Мать совсем недавно умерла, и её квартира ещё была в их ведении. Туда она и поехала, открыла своим ключом дверь и очутилась в пахнущем пылью и запустением жилище старой больной женщины. Делать Галине Борисовне было совершенно нечего, она включала и выключала старый мамин телевизор, не в состоянии сосредоточиться ни на одной программе. Есть не хотелось, но подташнивало, Галиной овладел нервный озноб. Она взяла в гардеробе старый мамин платок и куталась в него. Каждую минуту она смотрела на часы: вот восемь… девять… десять… прекрасно, они уже начали серьёзно беспокоиться, обзванивают знакомых, им отвечают, что… «не знают». Галине не приходило в голову, что она поступила в точности, как в своё время пятнадцатилетняя Наташа. Да сильно ли она сама отличалась от подростка? Состарившаяся, но не выросшая девочка Галя. Интересно, сообщили ли они Олегу, что «мама пропала». Галине очень хотелось, чтобы сообщили. Пусть, сволочь, представит её замерзшей в снегу или утонувшей в реке. Ей хотелось наказать свою семью волнением. Пусть звонят в больницы и морги, а потом под утро придут сюда за нею, и они все обнимутся и будут плакать на плече друг у друга. Интересно, почему они до сих пор не приехали? Разве трудно догадаться, где она? Странно. Галина не знала, что серьёзно волновалась о ней только Оля. Валентин был уверен, что это очередной «номер», что так уже было. Галина почему-то забыла, что она уже уходила из дома, а когда во второй раз кричишь «волк, волк», — это уже слабее, чем в первый. Валентин догадывался, где её искать, но не торопился за ней ехать. Они наказывали друг друга. Олегу Оля сообщила, что мама пропала, и он действительно, ничего не ведая про семейное дежавю, представлял её себе погибшей, но ужас был в том, что эти фантазии его не пугали. Мама его замучила, и он прекрасно обходился без неё. Мог ли сын по-настоящему понимать, сколь одиозны были его раздумья. Вряд ли. Наверное, как и отец, Олег не верил, что всё это серьёзно. Галина просидела в маминой квартире почти двое суток, и только вечером после работы Валентин с Олей за ней приехали. Не было ни объятий, ни слёз. Оля на неё напустилась со злыми упрёками, а Валентин вообще воздержался от каких-либо комментариев, кроме одного, что он, дескать, «так и знал». Из наказания ничего не вышло, это они её наказали: просидела, как дура, без еды двое суток в старой квартире, ожидая «спасения». На Олега её бегство никакого впечатления не произвело. Всё стало ещё хуже.
Галина с грустью наблюдала, что Олег стал менее серьёзно относиться к учёбе, перестал быть «умником» в передаче, которая ей так нравилась, мало занимался скрипкой. Это всё она, она… она ему внушает, что он плохой скрипач — пресловутая учительница была одна во всём виновата. Весной после 8-го класса, Олег объявил матери, что он теперь сразу пойдёт учиться в десятый, а в девятом ему делать нечего. Ничего себе! Это она его с толку сбивает. Она! Теперь Олег будет неучем, пропустит важный учебный материал. А зачем это всё нужно? Кто дал ей право лезть в воспитание её сына. У самой-то, как она слышала, дочка старшая с 14 лет с парнем живет. Хороший пример, ничего не скажешь. А младшая — двоечница. Разве Олегу с такими девочками нужно общаться? Какая-такая любовь может быть в его возрасте? А тем более секс. Галина Борисовна стеснялась этого слова, в нём было что-то недопустимо стыдное, мерзкое. Когда она представляла своего Олега, делающего «это» с женщиной, её охватывала тошнота. Когда-нибудь, конечно, когда женится… а сейчас — рано ему ещё о девочках думать. Галина Борисовна даже не замечала, что она так же рассуждала в отношении Оли. А вот Наташа её не послушалась, и Олег не слушается. Она полностью потеряла над ним контроль и к хорошему это не приведёт.
А в конце мая «она» сама явилась к ним в дом. Галина Борисовна так обомлела, что даже в комнату не пригласила. «Она» справку липовую о сдаче экзамена по русскому языку принесла, чтобы он русский при поступлении в мерзляковское училище не сдавал. Нужная справочка, но признавать это Галина не хотела. Всё что было из «её» рук, было им не нужно и вредно. А справку «она» добыла, потому что мафия, а у мафии «длинные руки». Какая грязь, грязь, но что делать. Олег с ними ездил летом в еврейский лагерь. Противно. Зачем это ему надо? Почему в еврейский? Где евреи и где её сын? А что удивляться, у Олега на шее висел теперь магендавид. Вот гадость, да и опасно. Галина однажды ночью попыталась у него звезду снять, но он проснулся, вышел очередной скандал, в котором за Галиной последнее слово не осталось. Десятый класс — как во сне: какие-то концерты, Олег «лабает» на скрипке, поёт какие-то пошлости и доволен при этом как никогда, весел, полон надежд, вокруг него девочки. Все его любят, но не за то, за что следовало бы любить и ценить. Этот нагловатый, разбитной и развязный юноша в шикарных, слишком броских и элегантных нарядах — не её сын. Всё в нём казалось Галине чужим и неприятным.