Что за извращённые шуточки?!
— Это не смешно.
— А я и не шучу.
— Слушай, останови машину, а? Я лучше на метро поеду.
Мишин, естественно, мою просьбу проигнорировал. Кто бы сомневался!
— Рит, ты сестру мою помнишь? Веру. Она приходила пару раз ко мне в институт.
Ой, вот только не надо про институт.
— Помню.
— Я тебе сестрой своей клянусь. Что не обижу больше. И если слово не сдержу — куплю тебе любую квартиру.
Я почувствовала себя ёжиком в тумане. И, как ёжик в тумане, подумала коротко и ясно.
Псих.
Полный.
И я с этим психом в одной машине еду…
— Ромашка? Почему ты молчишь?
А что я должна говорить?
— Ромашка?
Достал…
— А интересно, — протянула я, — если лошадь ляжет спать, она захлебнётся в тумане?
— Что?.. — Мишин посмотрел на меня удивлённо.
— «Ёжик в тумане». Хороший мультик.
— Я знаю! Но при чём тут ёжик в тумане?
— При том.
Я надеялась, что Мишин отстанет, но я ошиблась. Вместо этого он вдруг остановил машину буквально посреди дороги, повернулся ко мне…
Я испуганно выдохнула и выставила перед собой руки, как защиту. Он застыл, посмотрел на мои ладони, усмехнулся.
— Ромашка… Неужели я настолько напугал тебя тогда?
— Когда? — я сделала вид, что не понимаю.
— На выпускном.
Я не ответила.
— Ладно… Рита, пожалуйста, поверь мне в последний раз. Я больше не обижу. Не надо относиться ко мне, как к врагу. Оставь прошлое в прошлом.
Будь это кто-то другой, не Мишин, я бы поверила, настолько проникновенно он говорил. Но верить Мишину я отучилась ещё в институте.
— Неужели ты думаешь, я могу поклясться сестрой, а потом нарушить клятву? — спросил он очень тихо и с какой-то горечью в голосе.
Я покачала головой.
— Тебе и нарушать ничего не придётся. Ты просто сделаешь всё так, что окажешься кругом не виноват.
— Давай тогда добавим это в условие — что я не буду делать ничего подобного.
— Не будешь врать? — я засмеялась. — Побойся бога, Мишин, ты не сможешь.
— Смогу. А если не смогу — куплю тебе квартиру.
Я смотрела в его до ужаса серьёзное лицо и не узнавала привычного мне Сергея. Очень хотелось поверить.
Да, Рита, ты так и осталась наивной Ромашкой. До мозга костей.
Наивной влюблённой Ромашкой.
— Ладно. Я поверю тебе в последний раз. Вряд ли это хорошо закончится, но… я поверю.
Он выдохнул, как будто с облегчением.
— Спасибо, Рита.
Хотелось ответить: «Да не за что. Таких дур, как я, ещё поискать» — но я промолчала.
Когда мы подъехали к моему дому, Мишин сказал:
— Вылезай, я тебя до двери провожу, а то мало ли.
— Мало ли что? — фыркнула я. — Я уже столько лет хожу до собственной двери, без тебя прекрасно справлюсь.
— Возможно. Но мне так будет спокойнее.
Спокойнее ему будет, ну ты подумай…
Я вылезла из машины в крайнем раздражении. Поспешила к подъезду, чувствуя за спиной Мишина, и от этого раздражалась ещё больше.
Набрала код, зашла в подъезд. Вот чёрт, нам же на лифте вместе придётся подниматься… А лифты в моём доме только модели вида «гроб на тросиках». То есть два-три человека туда максимум могут влезть.
Может, пешком?.. Нет, двенадцатый этаж, это сдохнуть по пути можно. Ничего, потерпим…
Лифт приехал почти сразу. Я зашла внутрь, Мишин следом.
Так, как бы встать? Спиной или лицом к нему? Лучше лицом, наверное…
Я повернулась, нажала на кнопку с цифрой 12 и застыла в ожидании, чувствуя себя натянутой струной. Мишин смотрел на меня — просто смотрел, не улыбаясь и не подшучивая, очень серьёзно смотрел, и от этого взгляда у меня горела кожа на лбу и щеках.
И губы тоже горели.
Один… два… три… до двенадцатого этажа ехать целых тридцать секунд! Я знаю, я засекала. Как мне выдержать?..
Четыре, пять… Глубокий вдох… Как же он хорошо пахнет. Как тогда, в институте. Прошло столько лет, а я так и не смогла забыть этот запах.
Шесть, семь…
— Ромашка, — шепнул вдруг Мишин, — ты такая красивая.
Мне хотелось съязвить, но почему-то не получалось.
Восемь, девять, десять…
Мишин вдруг начал поднимать руку, и я дёрнулась, шагнула назад, почти впечатавшись в стенку лифта.
— Не трогай меня!
Одиннадцать, двенадцать, тринадцать, четырнадцать…
— Не буду, Ромашка.
Поднятой рукой он почесал кончик носа и улыбнулся — как-то странно, почти беспомощно.
Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, восемнадцать…
— Долго как мы едем…
— Лифт в этом доме супермедленный.
Девятнадцать, двадцать, двадцать один…
— Ты снимаешь здесь квартиру?
— Да. Однушку. Не очень дорого, но и не так, чтобы дёшево.
Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять…
— А купить свою не хочешь?
— На какие шиши?
Двадцать шесть, двадцать семь…
— Я почти всё, что зарабатываю, трачу. Съём, квартплата, еда-одежда, обувь…
Двадцать восемь, двадцать девять, тридцать. Приехали.
Двери лифта распахнулись, я шагнула в коридор, подошла к своей квартире и начала доставать ключи из сумочки.
— Спасибо, что довёз, — буркнула, не оборачиваясь. — Можешь идти.
Мишин хмыкнул.
— А на чай не пригласишь?
— Нет! — рявкнула я, и он засмеялся.
— Ладно, извини, я просто пошутил. Я по…
И тут у него зазвонил мобильный телефон. Какой-то совершенно дурацкой мелодией. «О боже, какой мужчина, а я хочу от тебя сына, а я хочу от тебя дочку, и точка…»
Ужас. Это невеста, что ли, звонит? Ну не мог же Мишин на Юрьевского такую мелодию поставить…
— Да, Крис?
Я демонстративно загремела ключами, начала открывать дверь, но при этом зачем-то продолжала прислушиваться к разговору. Мазохистка.
— Нет, не сегодня. Нет, не надо приезжать. Крис, я же сказал, не надо. Я устал. Не обижайся, котёнок, завтра увидимся.
Котёнок, значит… Ну-ну…
Я так разозлилась, что совершенно забыла про жуткий порожек в дверях своей съемной квартиры. Шагнула внутрь, запнулась об него, вскрикнула — и со всей дури шлёпнулась на пол.
Хорошо хоть руки успела выставить, а то быть бы мне с лепёшкой вместо носа.
— Чёрт. Крис, всё, отбой, некогда мне.
Я попыталась встать, но никак не могла сгруппироваться. Мишин присел рядом, подхватил меня и помог выпрямиться. Правда, вставать я не стала. Плюхнулась рядом на попу и провыла:
— Это всё ты виноват!
— Рит, ну это уже слишком, — возмутился Сергей. — Я же не могу быть виноватым во всём, что с тобой случается. И сейчас уж явно не тот случай.
Даааа, конечно. Если бы не его разговор с невестой, фиг бы я упала. Помню же про этот порожек всегда, а сейчас вот забыла…
— Нет, это ты виноват!
Он улыбнулся и тоже плюхнулся рядом.
— Ладно, уговорила. Это я виноват.
Я шмыгнула носом. Почему-то было неловко и стыдно, хотя с чего вдруг мне стыдно перед Мишиным?
— И в падении метеорита в Челябинске тоже я виноват. И в инфляции. И в том, что завтра дождь обещают, конечно, я виноват.
— Не передёргивай! — буркнула я, отворачиваясь. Хотелось по-детски надуть губы.
— Да ладно тебе, Ромашка. Ну шлёпнулась, с кем не бывает. Не сильно ушиблась?
— Не поняла ещё.
— Дай ладошки, посмотрю.
Я хотела отказаться, но Мишин сам взял в руки мои ладони, поднёс к глазам.
— Крови не вижу. Болят?
— Не очень, — зачем-то ответила я. — Коленка вот болит.
— У тебя мазь есть какая-нибудь?
Я задумалась.
— Мазь… да вроде была…
— Пойдём, посмотришь, — Мишин встал сам и меня поднял, подхватив за талию. — А если нет, я в аптеку схожу и куплю.
— С ума сошёл, — я попыталась вырваться — слишком уж он близко стоял. — Я сама могу сходить и купить, не сломала же себе ничего! Подумаешь, коленка…
— Мне не сложно, Ромашка. К тому же, это я виноват.
Он так мягко улыбался… Я такой улыбки у Мишина никогда не видела. Поэтому, наверное, немного испугалась.
И смутилась ужасно. Он ведь так близко был, да ещё и приобнимал.
— Ты… глупости не повторяй. Ты не виноват. Я сама шлёпнулась.
— Хочешь, чтобы я ушёл? — спросил он проницательно, продолжая смотреть на меня с той же мягкой улыбкой, от которой я совершенно терялась.
— Хочу, — ответила я тихо, вспыхнула и опустила голову.
Мишин перестал меня обнимать, сделал шаг назад. И вроде бы всё правильно… но отчего-то горько.
— Ладно, Ромашка, тогда я пойду. Отдыхай. Хороших тебе выходных.
— И тебе, — ответила я, поднимая голову. И успела заметить, как он шагает через порог, а потом, не оглядываясь, идёт к лифтам.
А ведь действительно… не обидел. Даже странно. Словно небо с землёй поменялись местами.
Но я бы не сказала, что это хорошо. Тогда, в институте, я сумела убить свою симпатию — весьма трудно любить человека, который над тобой издевается, верно?
А теперь что?.. Что теперь? Я же не могу…
Ох. Или могу?..
По дороге домой он сидел и лыбился, как полный придурок.
Один раз звонила Крис, но Сергей не хотел с ней разговаривать сейчас. Вот бы на подольше сохранить в себе это состояние какой-то пьяной эйфории…
Ромашка ему поверила. И пусть она ещё шарахалась от прикосновений и отводила взгляд — она ему поверила.
Как мало человеку нужно для счастья, оказывается. Всего лишь чтобы ему поверили. Хотя, если уж быть честным, Мишин этой веры совсем не заслужил.
Ромашка просто всегда была доброй. Никогда не мстила ему по-настоящему, хотя пару раз пыталась, но это было настолько глупо, нелепо и по-детски… И никогда не жаловалась. Если преподаватели что-то и узнавали, то не от неё.
А с чего всё началось… Помнишь, Мишин?
«Помню».
Первое сентября, вручение студенческих билетов. И когда назвали её фамилию и Ритка медленно пошла по проходу, шелестя своей винтажной юбкой и бренча кольцами-браслетами на запястье, Мишин застыл, не в силах дышать.