— Нет. Просто не хочу.
— Да ладно тебе, Ритка! — воскликнула Варя. — Возьми! Не хочешь сама — отдашь мне!
Вот уж нет. Пончик-то был последний, то есть наверняка специально для меня. Никому не отдам такое «сокровище».
— Ладно, — покладисто согласилась я и взяла пончик из коробки. — Спасибо.
Мишин смотрел на меня как-то странно. И вроде улыбался, но в глазах никакой улыбки не было.
Однако он больше ничего не сказал. Просто закрыл коробку, выбросил её в мусорку и удалился к себе.
— Так! — ко мне тут же подскочила Варя. — Ты будешь есть?
— Буду, — ответила я твёрдо. Положила пончик на салфеточку рядом со своей чашкой и пригрозила соседке: — И не сметь покушаться!
Она со смехом обещала не трогать никаких моих пончиков. Я тоже посмеялась, пытаясь отделаться от древних, как мир, воспоминаний.
Господи, какой же это был курс?.. Первый, наверное.
И первое апреля. Мишин всем однокурсникам подарил по шоколадке, и все находили там что-нибудь внутри. Кто монетку, кто записку с предсказанием, кто фантик от жвачки «лав из». Глупости всякие…
И только моя шоколадка оказалась полна жгучего перца чили, от которого у меня потом полдня горели горло и губы.
А он смеялся.
Так что… нет, никаких пончиков. И вообще никакой еды в присутствии этого человека. Тогда был перец чили, а теперь, спустя двенадцать лет, что он туда засунет? Я даже представить боюсь, на что способна больная фантазия Мишина.
У меня никогда не получалось придумать в ответ что-то подобное. Один раз, всего один раз, я попыталась. Перед экзаменом стащила ключ от одной из аудиторий, позвала Мишина под предлогом «тебя декан тут ждёт» — и заперла его там.
Выдержала десять минут. Совесть замучила. Выпустила, и сразу же пожалела об этом.
Мишин схватил меня в охапку, больно дёрнул за волосы и прошипел мне на ухо:
— Запомни, глупая, если уж начинаешь что-то делать — делай это до конца.
Оттолкнул и ушёл.
Он мне потом здорово отомстил. Но этот «завет» я запомнила.
Если начинаешь что-то делать — делай. Либо просто не начинай.
Официальное поздравление от коллектива прошло весело и задорно. Нас всех собрали в большой переговорной, где мы с трудом разместились, потом быстренько выступил генеральный директор, облил Мишина патокой с ног до головы, вручил от фирмы красивый и ценный конвертик. Потом, когда генеральный ушёл, Варя поздравила юбиляра от всех, как она выразилась, «креативщиков», и краснея, словно варёный рак, протянула Мишину купленный нашим отделом ежедневник. Тот изобразил лицом восторг и даже чмокнул ей ладошку.
Тьфу.
Все уже собирались расходиться, когда я выступила вперёд и, стараясь улыбаться, а не скалиться, словно Джокер из историй про Бэтмена, воскликнула:
— А я вас, Сергей, хочу отдельно поздравить!
Он напрягся. Это было почти незаметно. Всем, кроме меня.
— Ежедневник мы вам подарили, а я вот — дарю к нему ручку, — я протянула Мишину красивую синюю коробочку и едва удержала себя от истерического хохота, когда этот гад молча взял мой подарок.
Разглядывал его несколько секунд, а потом сказал:
— Спасибо большое, Рита.
В его ответе мне почему-то почудилась грусть. Странно.
— Что же вы не открываете, — посетовала я. — Я так старалась!
Да уж, очень старалась.
Мишин поднял голову и внимательно посмотрел на меня. Остальные члены коллектива застыли с улыбками на лицах, явно не понимая, что вообще происходит. Счастливым именинником директор по креативу больше не выглядел.
Я знала, о чём он думает.
Мне тогда исполнялось пятнадцать — первый день рождения в институте. И я всё ещё была полна иллюзий и не ожидала, что над человеком можно издеваться даже в день его рождения.
Ручка, которую мне тогда подарил Мишин, запустила хорошую такую струю синих чернил мне прямиком в лицо. Пришлось сразу же убегать домой отмываться. Но я всё равно потом ещё неделю ходила с синей прядью в волосах — никак она не хотела возвращать свой натуральный цвет, а отрезать было жалко.
И теперь Мишин стоял и смотрел на меня, всерьёз считая, что на него сейчас польются чернила. Ну и кто из нас идиот?
Он вновь опустил голову, развязал ленточку и открыл коробочку. Я ожидала, что он её в сторону отбросит или отпрыгнет — вот была бы потеха.
Но Мишин не стал прыгать или швыряться коробочками, поэтому получилось не так смешно, как мне бы хотелось. Он просто молча стоял и смотрел внутрь, и на его лице застыло ожидание неизведанного.
— Ручка обыкновенная, с гелевым стержнем, — сказала я громко, продолжая радостно скалиться. — Не «паркер», но тоже очень даже ничего! А в колпачке у неё флешка, можно переносить там всякие тайные знания.
— Да-а-а, — пошутила Варя, — тайных знаний у нас в отделе пруд пруди…
Мишин между тем как-то странно усмехнулся, закрыл коробку, сунул её под мышку и сказал, глядя на меня:
— Спасибо всем большое. Особенно вам, Рита. За подарок. Это было неожиданно.
— Не за что, — кивнула я. — Подарки и должны быть неожиданными. И приятными, правда же? Иначе это не подарок, а издевательство.
— Да. Издевательство, — повторил он, как эхо. Слегка качнул головой, словно сбрасывая с себя непонятное оцепенение, улыбнулся и махнул рукой в сторону выхода: — Заболтались мы тут с вами. Пойдёмте-ка есть торт!
Вот торт, в отличие от пончика, я могу съесть. Тортов Мишин притащил целых пять, вряд ли он точно знает, какой я предпочту.
Только отрезать буду сама. Мало ли что…
— А почему ты решила Сергею ручку подарить? — тихо удивлялась Варя, когда мы вернулись на свои места. — Нас же ручками обеспечивают бесплатными по самое не хочу…
— Так и ежедневниками нас обеспечивают, — усмехнулась я. — По самое не могу.
Варя хихикнула.
— Ну и?
— Что — ну и? — я прикинулась ветошью.
— Почему ты решила ему ручку подарить?
— Просто так, — пожала плечами я. — Шла мимо палатки с барахлом, дай, думаю, куплю. Сто рублей всего. А шеф порадуется.
— Он какой-то не очень радостный был, — протянула Варя. — Я только не поняла, почему. Будто бы ждал, что из этой ручки вылетит чёртик и плюнет ему в глаз.
«Да уж наверняка ждал», — фыркнула я про себя, отламывая ложечкой кусок торта. На всякий случай понюхала — пахнет вроде нормально…
Но Мишин к моему куску торта точно не приближался. Тогда что он сегодня учудит? Ну не может быть, чтобы он не поиздевался надо мной в день своего рождения. Это же традиция. Его и мой день рождения всегда заканчивались славным издевательством над Ритой Ромашкиной.
И чем больше проходило времени, тем сильнее я нервничала. Зачем я вообще пошутила над ним с этой дурацкой ручкой? Сейчас ещё изменит сценарий, озлобясь. Как тогда, когда я заперла его в аудитории…
Вспоминать не хотелось, и я погрузилась в работу.
— Ты на обед пойдёшь? — буркнула со своего места Варя, отправляя в рот здоровенный кусок торта.
— Вряд ли. Вон я какое жирное чудо себе отпилила. Тут калорий дня на три.
Варя вздохнула и покосилась на мой пончик, который до сих пор лежал на салфетке.
— Даже не мечтай, — пригрозила я ей пальцем. Вот уйдёт в туалет, под шумок выброшу в мусорку…
Но в итоге я забыла про этот несчастный пончик. Заработалась.
Варя убежала домой в пять часов вечера, отпросившись у Мишина на какое-то там свидание. А я ждала шести, чтобы тоже пойти домой. У меня были большие планы на вечер и выходные. Планы по приведению в порядок съёмной квартиры…
В шесть, как по сигналу, из своего кабинета вышел Мишин. Я в это время выключала комп. Моя старая сумка, привезённая ещё из Франции, стояла на перегородке, и Мишин обратил внимание сначала на неё, а потом уже на меня.
— Хорошего вечера, Рита, — сказал он спокойно, опустил взгляд… и заметил свой пончик. — Что же ты… так и не съела?
— Нет, — я вспомнила про пончик, взяла его в руки — и выкинула в мусорное ведро. Он шлепнулся туда с громким приветливым «шмяк». — И не съем.
Мишин проводил взглядом почивший пончик и слегка усмехнулся.
— Ты меня демонизируешь.
— Нет, — во второй раз сказала я. — Всего лишь не идеализирую, в отличие от всех прочих коллег. Тебе полезно… для разнообразия. А то тебе всю жизнь все в рот смотрят.
— Не все. Ты же не смотрела.
Вот дурак.
— Короче, — я взяла в руку сумку и вышла из-за перегородки, — я пошла.
Но чтобы нормально выйти, мне нужно было, чтобы Мишин отошёл в сторону. Но он не отходил.
— Это был просто пончик, Рита. Самый обычный пончик.
— Хорошо, — я уже начинала злиться. — Самый обычный пончик, который я не съела. Или я не имела права его не есть?
— Имела, — ответил Мишин, пристально глядя мне в лицо. — Но меня интересует, почему ты его не съела.
— Знаешь, — я сделала шаг вперёд и встала к Мишину практически вплотную, — я уже много лет терпеть не могу острое. Не знаешь, почему?
Он вдруг опустил взгляд и посмотрел на мои губы. Мне даже захотелось их облизнуть… А ещё стало жарко в самом низу живота.
Ерунда какая-то.
— Знаю. Из-за той шоколадки.
— Разве только из-за шоколадки? Ещё были перчёные цветы.
— Были, — выдохнул Мишин, и его дыхание коснулось моих губ. И я непременно сделала бы шаг назад, если бы не понимала, что это будет выглядеть как отступление.
— Как я тогда чихала, помнишь? А тебе было смешно.
— Было, — подтвердил Мишин, и во мне внезапно вспыхнула злость.
— Тебе не стыдно? — прошипела я, поднимая руку и толкая его ладонью в грудь. Но он не отшатнулся. Накрыл мою ладонь своей, прижимая к себе плотнее, и меня будто бы чем-то обожгло.
— Нет, — он погладил мою руку. Голос его был немного хриплым и каким-то… ласкающим, что ли? — Мне не стыдно.
Зря Мишин это сказал.
Я окончательно разозлилась. И эти его слова, и моя реакция на его близость — всё это будто бы взорвало меня изнутри.
Я вырвала свою ладонь из его пальцев, размахнулась и довольно-таки сильно ударила Мишина по лицу.