— Наташа, — начал он слишком торжественно, отчего у меня задрожали пальцы, — мы знакомы чуть больше года, но за это время я уяснил одну важную для себя вещь — женщины, подобной тебе, я не встречал и не встречу больше. Ты чуткая, ранимая и нежная, но в то же время очень сильная духом. К тому же — прекрасная мать. Потому, — тут он вздохнул, неуверенно на меня посмотрел и достал из кармана брюк маленькую коробочку, — я посчитал правильным просить твоей руки. Я люблю тебя, Наташ. Давно. И хочу сделать тебя и твоего сына счастливыми. Будь моей женой.
Игорь отодвинул стул подальше, опустился на одно колено и открыл коробку, являя свету тонкое с изящным камушком колечко. А у меня будто все слова разом пропали. И что ответить?
В мыслях упрямо крутился единственно верный ответ, но, чувствуя на себе взгляды друзей, я не решалась его озвучить. Не хотелось опускать Игоря в чужих глазах, однако и принимать опрометчивые решения, тем более, когда я позволила себе выпить два бокала шампанского, тоже не могла.
Как бы смешно это не звучало, но вернул меня в реальность голос сына:
— Мама, — я повернулась и увидела испуганные глаза Артёмки. — он станет моим новым папой? Но я не хочу…
Сынок шмыгнул носом. Его губы задрожали, и малыш отвернулся, пряча лицо на груди растерянного Степана. Впрочем, в шоке пребывал не только он, но и все присутствующие.
Вот ты и отпраздновала свой день рожденья, Наташа.
— Игорь, — я взглянула на мужчину и отметила для себя то, насколько стремительно переменился его взгляд, — а с чего ты решил вдруг сделать мне предложение? Мы ведь даже не встречаемся. Тебе не кажется, что об этом стоило сперва поговорить со мной наедине?
Хотелось, чтобы мужчина помог мне выйти из щекотливой ситуации, которую сам и создал. В крайнем случае, перевести всё в шутку. Мне просто не верилось, что всё происходящее в этот момент — реальность.
— Наташ, — закашлялся он, — но мы же больше года уделяем друг другу достаточно внимания, чтобы идти на такой шаг. К тому же, я тебе нравлюсь! Думаешь, я не замечал, как ты краснеешь в моём присутствии и флиртуешь со мной?
— Флиртую?! — кажется, у меня отпала челюсть.
— Ну да, — твёрдо заявил Игорь. — Каждый раз, когда я приходил в ваш дом, ты смущалась, но при этом угощала меня вкусным обедом, никогда не отвергала мои незаметные ласки и взгляды. И вообще, ты так зациклена на сыне, что сама никогда не сделаешь первый шаг. К тому же, разве мы не идеальная пара? Оба трудолюбивые и ценим семью. И я люблю тебя…
Говоря всё это, он непроизвольно начал жестикулировать и неуверенно прятать взгляд. Однако меня взволновало не его состояние, а совсем другое. Эти слова… Как же они были похожи на то, всё время втирал мне один человек.
— Папа, — от отчаянья взглянула на отца, который сидел словно каменное изваяние, упрямо сжимая губы и держа спину неестественно ровной, — а объясни-ка мне, с какой это радости, твой коллега делает мне предложение на глазах у моих же друзей и говорит твоими словами?
— Дочка, вы же взрослые люди…
— Я ничьими словами не говорю… — заговорили оба мужчины сразу и тут же осеклись.
— Вот именно! — проигнорировала Игоря и закричала на папу, чувствуя, как от ярости начинают покалывать щёки. — Мне не восемнадцать лет, чтобы ты мне ремня надавал и уму-разуму научил! У меня есть сын! У меня есть семья! Даже мозги имеются, представляешь?! И хватит мне подсовывать мужиков! Это переходит уже всякую грань.
— Наташа, я повторюсь: ты не умеешь выбирать мужчин! — вскочил с места отец и вперился в меня злым взглядом.
— В моей жизни был всего лишь один мужчина, папа, и я не виновата, что он оказался безответственным кобелем! И никогда об этом не пожалею, потому что у меня есть Тёма.
Чувствуя близкую истерику, я взглянула на Игоря, который, казалось, не верил в то, как прокололся.
— Игорь, прости, если мои какие-то действия дали тебе ложную надежду, — я старалась держать себя в руках, но его лицо всё равно расплылось перед глазами. — Ты всегда был для меня не более, чем другом. Принять твоё предложение я не смогу по одной простой причине: не люблю я тебя… А без любви семья долго не просуществует.
— Просто ответь, чем я хуже того мудака, который обрюхатил тебя и бросил?
— Не хуже. Просто ты — не мой человек. Игорь, я не собираюсь обсуждать это при своих друзьях. Тем более, что мой ответ ты услышал.
— Наташа, подумай хорошенько… — снова заговорил отец, вызывая во мне бурю негодования. Казалось, что от гнева у меня дрожат даже пятки.
— Хватит! — вновь закричала и осеклась, заметив, что мой сынок тихо плакал. Я смотрела на его маленькое тело, кучерявую макушку, по которой успокаивающе гладил Степан и понимала, что не выдержу и расплачусь вслед за ним. — Давайте не будем окончательно портить этот вечер.
Я встала и, обогнув несостоявшегося жениха, вышла из комнаты. Получать отказ — это мучительно больно. Мне ли не знать? Однако обременять себя ненужными мне отношениями — глупо. Стирая ладонью хлынувший поток слёз, я закрылась в другой комнате и опустилась на пол у дивана. В душе поселилась жгучая обида на то, что все вмешиваются в мою жизнь, пытаются навязать своё мнение и указывают на ошибки прошлого. Разве я виновата, что в своё время моё сердце выбрало именно Илью? Сколько ещё людей будут напоминать мне об этом? Почему рядом нет надёжного и мудрого человека, который бы подсказал, как поступить? Даже папа несёт какую-то ересь.
Тёмка…
Захотелось встать и вернуться к гостям, забрать из рук Степана своего сына и закрыться ото всех, обнимая и успокаивая его. Только я решила так сделать, как услышала голоса мужчин за дверью.
— Я поговорю с ней, Игорь, — взволнованно сказал мой отец.
— Не стоит. Тут и так всё понятно — я поторопился. Но это к лучшему, Семёныч. Если даже ребёнок меня отверг, то делать мне здесь больше нечего.
— Наташа, она очень вспыльчивая, — продолжал гнуть свою линию папа, всё больше меня удивляя. Более того, с каждым словом он будто заставлял меня разочаровываться в нём. Старый дурак… — она и правда слишком зациклена на прошлом…
— Семёныч, я не хочу становиться жилеткой для твоей дочери. Она замечательная женщина, но если мне отказали хоть раз, в эти двери я больше не стучусь. Всего доброго.
— Игорь… — хотел что-то сказать отец, но два щелчка оповестили меня о том, что мужчина уходит. Хлопнула дверь, и наступила тишина. Спустя пару минут ко мне постучалась и вошла Лиза.
— Ты как? — обеспокоенно вгляделась она в моё лицо.
— Не очень. Просто не понимаю, зачем так делать?
— Ну, Игорь видимо из тех мужчин…
— Я не про Игоря, Лиз.
— Думаю, что он не со зла. Пойдём торт есть. Тёмка, кажется, успокоился. У Степана просто поразительные способности. Даже мне порой с трудом удавалось отвлечь твоего сына, когда он плакал.
Дверь медленно отворилась и в проёме появилась голова Евгения. Он поправил очки, хотя я не помню, чтобы он был в них, когда только пришёл.
— Девочки, хватить нюни распускать. Дети хотят торт.
— Жень, иди, а! И без тебя проблем хватает! — огрызнулась Лиза.
— Пойду, только вместе с вами. Туська, подумаешь, предложение сделал человек! Выбрось эти глупости из головы и айда вкусняшку поглощать. А то из-за своей поварихи я скоро копыта отброшу.
— Ах, ты… — схватила Лиза подушку и кинула ею в мужа. Тот успел закрыть дверь, тем самым избежав гнева жены. — Вот же, морда наглая! Как устрою ему бойкот!
Я хрюкнула от смеха, а затем и вовсе расхохоталась, так и не поняв, когда веселье перетекло в истерику. Лиза всё время шептала какую-то чепуху, но сумела меня быстро привести в норму, так что где-то через пол часа, умывшись в ванной, я снова зашла в гостиную.
Глава 8
Тёмка, несмотря на то, что атмосфера разрядилась уже через пол часа, продолжал на меня дуться. Я знала, что к утру сын забудет об этом инциденте, но мне всё равно было совестно перед ним. Как никак своим криком довела его до слёз. Папу я намеренно игнорировала. Он тоже хранил молчанье, изредка роняя фразы. Только Лиза с Женей вели себя так, будто ничего не случилось. Впрочем, к ним быстро подключились и мы со Степаном.
Никаких свечей и прочих праздничных атрибутов у нас не было. Торт мы смогли съесть только один. И то, подруга постоянно трещала о диете и об отсутствии у меня совести:
— Как можно передо мной ставить тарелку с такой провокацией?! Тусь, вот только потому, что у тебя день рождения, я закрою на это глаза.
— Дорогая, а тебе не кажется, что кусок слишком большой? — подколол Евгений жену, смотря на то, как та уплетает за обе щеки.
— Вот и я говорю, что Наташа могла бы и поменьше куски нарезать! — начала оправдываться она. — Ах, на какие только жертвы не пойдёшь ради подруги! — и очередной кусочек нежного бисквита исчез у неё во рту.
Вскоре Машка начала тереть глазки, а Тёмка — зевать.
Когда Лиза сообщила, что им пора собираться, Степан неожиданно попросил меня уделить ему минуту внимания. Это было довольно странно, но отказывать гостю я не посмела, хотя в душе вновь закралась тревога. Напряжённый взгляд Жени только усилил уверенность в том, что разговор будет не из приятных.
Мы вошли в комнату, где совсем недавно меня успокаивала Лиза. Степан плотно закрыл дверь и предложил присесть, держа в руках кожаную папку для бумаг. Не будь сегодняшнего неприятного эпизода, то от близости мужчины, который занял место всего в полуметре от меня, я несомненно бы покраснела. Но сейчас сердце билось из-за нарастающей паники, а взглядом я упёрлась в конверт, который Степан тем временем достал и протянул мне:
— Что там? — спросила, в принципе догадываясь о содержимом.
— Часть моего подарка. Открой.
Он встал и подошёл к компьютерному столу, где лежали книги Артёма. Я несколько секунд понаблюдала за его действиями и распечатала конверт. Доставая бумаги, сразу обратила внимание на название документа, отчего сердце пропустило пару ударов, казалось застыв вместе со мной. Лишь немалым усилием воли я сумела заставить себя прочесть содержимое. Но взгляд так и замер на предложении: «Вероятность того, что Верухин Илья Николаевич является отцом Демидова Артёма Ильича равна 99,9 %».