Я не могу диктовать своему влечению. Я хочу пойти на компромисс, но просто не могу. Таким женщинам Эван говорит:
– Ладно, не надо компромиссов. Только не удивляйтесь потом, что все остальные «докомпромиссились» до удовлетворительных взаимоотношений, а вы продолжаете гнаться за мечтой, у которой никогда не будет хеппи-энда.
Женщины хотят большего
Эдна Поллин, адвокат по разводам из Денвера, рассказывала мне:
– Женщины бывают не удовлетворены, потому что они всегда хотят большего. Они хотят, например, большей романтики, большей помощи по дому, большей страсти. Некоторым нужен, как они говорят, «лучший добытчик». Безусловно, есть и мужчины в кризисе среднего возраста, которые инициируют развод, но женщины гораздо чаще хотят освободиться, вызывая у мужчин недоумение. Мужчины оказываются в шоке: «Никто не говорил мне, что у нас какие-то проблемы. Я думал, что все хорошо!»
Возможно, это одна из причин того, что, судя по данным Национального проекта по изучению института брака в университете Рутгера, две трети разводов инициируют женщины. Поллин сказала, что женщины часто ждут, что их супруги буду для них «всем», а потом им кажется, что чего-то не хватает – например, ощущения «родной души».
36-летний Кит рассказал мне, что, попросив у него развода, его жена сказала:
– Я тебя люблю, но не влюблена в тебя.
Оказалось, что она была «влюблена» в другого.
– У меня диплом MBA, хорошая работа, летчицкая лицензия, собственный дом. Я в приличной форме и участвую в благотворительной деятельности, преподавая на курсах программы общеобразовательного развития. Я хожу в церковь. Да, жизнь со мной – это не экстатические «американские горки». Я не обворожительный Ромео. Вот поэтому меня и бросила жена.
Я спросила Пола Амато, социолога из государственного университета Пенсильвании, специализирующегося на разведенных парах, почему женщины совершают такие поступки.
Он сказал мне, что это связано с гендерной разницей в ожиданиях. Часто женщины полагают, что их брак будет иным – более волнующим или более легким. Поэтому они считают, что проблема заключается в их мужьях: это мужья становятся скучными. Но на самом деле «скучной» является сама семейная жизнь по сравнению с романтикой периода ухаживания.
Я расспрашивала некоторых мужчин об их ожиданиях в связи с браком. Алекс (39 лет, женат 4 года) рассказал мне, что он нормально относится к тому, что его жена соответствует не всем требованиям из его списка, потому что он глубоко любит свою супругу.
– Мне хотелось бы, чтобы она была не так напряжена в повседневной жизни, – сказал он. – Чтобы терпимее относилась к тому, что я делаю что-то медленнее, чем она хочет. И еще чтобы она была моложе и сексуальнее – но разве так не всегда бывает при долгих отношениях?
Грэм (34 года, состоит в серьезных взаимоотношениях) сказал, что всегда можно найти что-то такое, что хотелось бы изменить, но это не настолько значительные детали, чтобы расходиться. Когда в прошлом он уходил от женщин, это всегда имело причиной различия в ценностях, таких как карьерные цели, деньги, обеспеченность, религия, воспитание будущих детей. Он ни разу не расставался с подругой из-за соображений вроде: Мне хотелось бы, чтобы рядом со мной была женщина, которая любит то же, что и я: спортивные игры (или музыку, или театр…). Чтобы она любила пешие прогулки. Чтобы она продолжала зарабатывать и после того, как у нас родятся дети. Чтобы была небольшого роста, чтобы я мог взять ее на руки, занимаясь сексом. Чтобы хотела секса так же часто, как я. Чтобы предпочитала приезжать в мою квартиру в Бруклин, а мне не приходилось все время ночевать у нее на Манхэттене…
Выслушивая этот список, я думала о моих знакомых, которые разорвали отношения с мужчинами – или без малейшего промедления сделали бы это – в обратной ситуации: он не делит с ней общие интересы, не зарабатывает достаточно денег, хочет секса чаще, чем она, не любит оставаться у нее дома… Однако Грэм вполне лояльно относился к таким вещам.
Нынешняя подруга Грэма никоим образом не совершенство – но расстаться с ней, как он полагает, значило бы быть чересчур придирчивым. Она не спортивна и равнодушна к спорту; намного выше ростом, чем ему хотелось бы; у них есть кое-какие потенциальные проблемы в сексе, с которыми приходится разбираться; она может устраивать драму в ситуациях, которые, по мнению Грэма, этого не заслуживают.
– Я держусь за эти отношения, – говорит он, – потому что, как мне кажется, у нее есть качества, которые я действительно считаю важными. Она сообразительная, между нами есть взаимное влечение, мы часто смеемся и поем вместе, у нас одинаковые ценности и чувство взаимного уважения и восхищения.
Джек, 30-летний веб-дизайнер, который собирался вот-вот жениться, рассказал мне, как скверно ему было, когда 10 лет назад его отвергла лучшая подруга по колледжу – после того как он признался ей в романтических чувствах. Но, год за годом, выслушивая истории из ее личной жизни (они остались друзьями), он осознал, что в том отказе не было ничего личного. Ему приходилось видеть, как она браковала мужчин, основываясь на каком-нибудь одном обрывке информации («Он целый месяц проходил без медицинской страховки – надо же быть таким безответственным!»), одной фразе («Он проговорился: „Все те девушки, с которыми я встречался…“!») или одном слове, которое ей не понравилось («Он назвал меня „чувихой“! Это что – типа такая ласка?!»).
– Мы дружим, но какому мужчине захотелось бы встречаться с такой прокуроршей? – говорит он. – Она всегда ухитряется ткнуть пальцем в единственный недостаток, который есть у парня.
Я была повинна в том же грехе в прошлом, но теперь у меня была противоположная проблема: что делать, если ты не можешь ткнуть пальцем в то, что тебе не нравится? Я размышляла об этом после своего второго свидания с Майком. Мне надо было поговорить с Эваном. Мне надо было начать яснее понимать, что действительно важно.
Часть четвертая. Что действительно важно
Любовь – вещь идеальная. Брак – реальная. Смешение реального с идеальным никогда не остается безнаказанным.
Гете
17. Понедельники с Эваном
Сеанс четвертый: желания и потребности
Во время четвертого сеанса я сообщила Эвану новости о Майке.
– Хотела бы я сказать, что он нравится мне больше, чем на первом свидании, – вздыхала я. – Хотела бы я сказать, что он – привлекательный, милый парень с добрыми намерениями, который близок мне по возрасту, прекрасный отец и хочет снова жениться, – и этого достаточно. Но я не могу!
Это никак не было связано с «комплексом альфа-самцов». Мне практически удалось от него освободиться. Напротив, дело было в том, что у нас не складывался более общий контакт. Это касалось не только двух наших свиданий: даже в обмене письмами и нескольких телефонных разговорах единственное, что у нас с Майком было общего, помимо всяких поверхностных тем, – это наша родительская любовь. Это немало, понимаю. Но в остальном наши разговоры шли через силу, и чем больше мы общались, тем быстрее у нас заканчивались темы для общения. И это вместо все более легкого контакта! А люди, между которыми ничего «не щелкает», могут только вести светские беседы.
Я рассказала Эвану о еще одном мужчине, которого нашла в онлайне. Как и Майк, Рик был разведенным отцом и старательным родителем. По своему профилю и полудесятку имейлов он показался мне интересным: он был забавным, самоироничным, интеллектуальным профессором истории. Наш обмен письмами происходил с легкостью флирта. Мы понимали «культурные ссылки» друг друга. Кажется, у нас были похожие взгляды и образ жизни. Были и кое-какие негативные моменты: ему было 50, и выглядел он на свой возраст; его дети были подростками, а у меня двухлетний малыш – но это не имело особого значения. Я старалась меньше анализировать подробности, и наш контакт меня волновал. Он попросил разрешения мне позвонить, и я дала ему свой номер.
Он позвонил в тот же день, но меня не было дома, поэтому он оставил сообщение. Потом он позвонил еще трижды и каждый раз наговаривал сообщения, будто это совершенно в порядке вещей: «Привет, это Рик из онлайна! Просто хочу узнать, можем ли мы поговорить». А потом оставлял свой номер. Каждый раз.
К тому времени как я прослушала его сообщения, был уже поздний вечер. Я собиралась позвонить ему на следующий день после работы, но в течение дня Рик звонил еще три раза – три! – и дважды оставлял то же сообщение: «Привет, это Рик из онлайна! Я так понимаю, что тебя нет дома. Надеюсь, ты мне перезвонишь». Накануне я думала, что он, возможно, перенервничал или ему не терпелось пообщаться. Я была готова сделать на это скидку. А теперь мне стало казаться, что он просто подозрительный тип. Кто станет звонить человеку, которого в глаза не видел, шесть раз за одни сутки? Я не стала перезванивать.
Через несколько дней я сняла трубку, уже стоя одной ногой на пороге, и это оказался Рик.
– Привет, это Рик, – сказал он небрежно, будто мы были старыми друзьями и я должна была сразу понять, какой Рик. – Как дела?
Я объяснила, что собираюсь уходить, но позвоню ему позже. В тот момент я искренне думала, что дам ему еще один шанс. Но, придя через несколько часов домой, увидела, что он опять осаждал мой автоответчик! Я решила, что все это слишком странно.
– Мне кажется, что он сталкер[27] или, по крайней мере, не имеет никакого представления об основах социального взаимодействия, – сказала я Эвану.
Эван согласился, что его поведение чрезвычайно подозрительно.
– Одна из самых частых жалоб, которые я слышу от женщин, – это что мужчины не уделяют им достаточно внимания. Но, когда они становятся слишком внимательны – звонят слишком часто, слишком скоро, слишком быстро выражают свое восхищение, – женщин это расхолаживает. Я обычно поощряю женщин к тому, чтобы они дали такому неуклюжему парню тайм-аут. Но быть снисходительной к неуклюжему в общении человеку – не то же самое, что встречаться с ненормальным.