Я всегда была возмущена самовлюбленностью мужа, теперь, если такая мысль приходит на ум, я подвергаю ее сомнению. Мне нравится, когда я осуждаю его, не сдерживая себя, как разгневанный ребенок, а потом исследую каждую из своих мыслей и переворачиваю их. Мне нравится позволять ему быть тем, кто он есть, без желания изменить его. Теперь мне намного проще сказать ему «нет» и не переживать по этому поводу.
Я знаю теперь, что любовь появляется внутри меня. Каждый момент ценен таким, какой он есть, и мои злые или раненые мысли учат меня тому, как заглянуть еще глубже внутрь. Например, раньше я думала, что мне нужно, чтобы муж не путешествовал так много. Теперь же я наслаждаюсь, и когда он здесь, и когда его нет. То, что делает он, – это его дело, и это редко сказывается на счастье в моем сердце.
Теперь меня могут оскорбить, обвинить, оплевать, выругаться на меня матом (я воспитываю тинейджеров), но мой внутренний покой нерушим. Я могу оставаться спокойной и любящей до тех пор, пока подвергаю сомнению свои стрессовые мысли».
«Мой муж не любит убираться дома, и раньше, когда мне это надоедало, я думала, что мне нужно развестись и найти кого-то другого, кто бы почитал меня и лучше меня поддерживал. Сейчас я более предана своему браку, чем когда-либо раньше. Убрано дома или нет. Я осознала, что в доме необязательно должно быть идеально чисто все время. Он все равно никогда не был идеальным. Раньше он не был идеальным, и мы постоянно ссорились, сейчас он не идеальный, и я нашла покой».
«Я прочитал книгу «Любить то, что есть» за выходные, почти не прерываясь на еду. В воскресенье я почувствовал, что мои жена и дети были как-то подозрительно предусмотрительны со мной, будто у меня был день рождения. Наконец я спросил жену: «Что тут происходит? Что вы задумали? Почему вы все так добры ко мне?»
Жена взглянула на меня и начала смеяться. «Мы не делаем ничего по-другому, – сказала она. – Это ты изменился. Ты – тот, кто ведет себя добрее!»
«Раньше мы ругались из-за работы по дому. Меня очень расстраивало, что всегда именно я убирала дом, мыла посуду и стирала белье, чистила ванну и туалет, несмотря на то что я – единственная, кто работал полный рабочий день. Это сводило меня с ума. Вскоре после того, как я начала регулярно практиковать исследование, я как-то чистила унитаз и вдруг почувствовала себя бесконечно благодарной за жизнь. Мытье унитаза означало, что я прекрасная мать, обеспечивающая своих дочерей едой, и я отмывала еду после ее трансформации в их прекрасных телах. Теперь меня больше не заботило, кто убирался, а кто нет. Я просто следовала своим внутренним указаниям. После того случая все больше и больше членов семьи выказали интерес к мытью ванной. Это было удивительно».
«Мне нравится ходить в церковь. Я всегда хотела, чтобы люди в церкви видели меня не просто духовной личностью, а кем-то вроде Иисуса или матери Терезы. Я не хотела, чтобы люди просто считали меня хорошим человеком, но видели меня в лучах золотого света, исходящих из меня, как из ангелов в сериале «Прикосновение ангела». И я хотела, чтобы все купались в моем великолепии и немного завидовали, что пока сами его не достигли. Я знаю, это звучит нелепо, но я посвятила годы своей жизни занятиям, которые, я всерьез верила, придадут мне именно такой образ.
Потом я стала вести еженедельные занятия в женской тюрьме. Я никогда не уделяла достаточно времени тому, чтобы по-настоящему выслушать тех женщин или понять, что они чувствовали, потому что была поглощена их обучением и стремлением произвести впечатление великого и святого учителя. Как-то вечером одна из женщин бросилась на пол с криками, что она убила собственного ребенка. Она билась в агонии часами. Внезапно я поняла, что я совсем не слушала или не пыталась наладить общение с этими женщинами, что весь мой интерес был заключен в том, как они меня воспринимали. Возможно, они нуждались в прощении. Они хотели, чтобы кто-то показал им, что с ними все в порядке и что их жизни могут продолжаться, несмотря на содеянное. Нет, все было наоборот: я нуждалась в прощении. Я хотела, чтобы они показали мне, что со мной все в порядке и что моя жизнь может продолжаться, несмотря на содеянное. И я поняла это.
Я была глубоко потрясена собственным высокомерием. Я была разочарована в себе, неожиданно осознав, что я обманывалась все эти годы. Этот шок заставил меня усомниться в мыслях, которые привели меня к такому обману. Я была всерьез настроена отыскать свою собственную правду. Ежедневно я заполняла десятки Вопросников, многие на то, как я гневалась на Бога за все страдания мире и в своей собственной жизни.
Я отказалась от любой волонтерской деятельности, на которой присутствует публика, хотя я по-прежнему оказываю индивидуальную добровольную помощь. Я избавила себя и других от боли своих выступлений. Я перестала пытаться быть Иисусом, и чем больше я исследовала свои мысли, тем больше мне нравилось быть собой. Я перестала винить Бога в своих несчастьях и начала по-настоящему брать ответственность за свою собственную жизнь.
Теперь я чувствую себя гораздо спокойнее. Так чудесно знать, что мне ничего не нужно делать, чтобы доказать свою ценность другим. Я начала видеть хорошее в себе и перестала изображать святость, которая вызвала бы восхищение и одобрение других. Большинству людей теперь нравится быть в моем окружении, потому что я люблю смеяться, из-за чего они тоже смеются. Я, возможно, никогда не стану святой, но мне этого и не нужно. Сегодня я гораздо более счастливый и добрый человек. Я действительно начинаю нравиться самой себе».
«У меня было много правил. Было правило, что он должен целовать меня на прощание, когда куда-то уезжает. Если он не целовал меня, я подзывала его обратно и выпрашивала поцелуй. Было правило по поводу занятий сексом. Если он хотел секса, я никогда не отказывала. Если я хотела секса, ему было позволено отказаться, но тогда я чувствовала себя обиженной. У меня было правило о том, что он должен быть любящим и приветливым с моими детьми, а если он таким не был, я либо ссорилась с ним, либо полностью замыкалась в себе. У меня было правило о том, что он несет ответственность за определенные «мужские» дела, такие как наливать вино, менять свечи зажигания, готовить мясо на огне, и я раздражалась, если он оставлял их на меня. Еще он любит готовить, но из-за того, что он делал это не так, как я, я начала отговаривать его от готовки, чтобы можно было сделать все по-моему.
Все это изменилось после того, как я сделала исследование своей регулярной практикой. Я позволяю ему целовать меня, если это то, чего он хочет, и я в порядке, если он не хочет целовать меня. Я прошу у него секса, если это то, чего я хочу, и меня не ранит и не обижает, если он говорит «нет». Если он хочет секса, а я нет, я чувствую себя комфортно, говоря «нет». Я люблю своих детей, а он не обязан. Это его дело, и, если он не проводит с ними время, меня это тоже не беспокоит (хотя я обожаю, когда он все же это делает). Он наливает мне вино, если сам предлагает, иначе я это делаю. То же самое относится и к замене свечей, и к приготовлению барбекю. И теперь я просто наслаждаюсь его готовкой.
Я начинаю осознавать, что любовь никуда не уходит – не бывает такого, чтобы ее не было. Я не всегда могу объять это осознание, но я все больше и больше его ощущаю. У меня все еще есть мысли, которые говорят: «Мне нужна твоя любовь», а затем сразу же я замечаю, что думаю: «Правда ли это?» – и я улыбаюсь».
«Как-то вечером, спустя примерно месяц, как мой партнер перестал заниматься со мной сексом, а я чувствовала себя жалкой и обиженной этим, я подвергла сомнению свои мысли, такие как: «Мне необходимо, чтобы он находил меня желанной» и «Мы должны заниматься сексом». Вскоре я обнаружила, что наслаждаюсь своей компанией и не нуждаюсь ни в каком сексе, даже с самой собой, – я танцевала со своим плюшевым мишкой, в пижаме и носках, без макияжа, движимая прекрасной песней о любви и благодарности. Я была так счастлива с собой. Он вернулся домой и просто взглянул на меня. После стольких недель в попытке убедить его заняться со мной сексом он потащил меня в спальню, где мы прекрасно провели время вместе, и секс был замечательный.
Что мне нравится в этом – это покой от радости видеть его возвращающимся домой. Мне понравилась простота этого. Мне понравилось не пытаться быть сексуальной или выставлять себя определенным образом, чтобы возбудить его. Я наслаждалась присутствием с собой и своим мишкой. И я насладилась временем, проведенным со своим мужчиной.
Я все еще работаю над мыслью, что могу манипулировать им, чтобы заняться со мной сексом, тем, что счастлива сама с собой! Я вижу, что это неправда. Ведь когда я по-настоящему счастлива сама с собой, мне по большому счету ничего больше не нужно и я не могу контролировать, возбудит это его или нет».
«Раньше мы ругались. Теперь, когда она злится на меня, то заполняет Вопросник «Осуди ближнего своего» [стр. 310] и зачитывает мне все свои жалобы. Я знаю, что если я не могу их слушать, находить подтверждения того, в чем каждая из ее жалоб является правдой, и не могу сказать ей, как и в чем она права (а она обычно не знает этого в половине случаев), то проблема у меня независимо от того, что, я думаю, делает она. И я знаю, что если я действительно слышу ее и вижу правду в ее словах (она пока еще ни разу не ошиблась), то, что бы ни вызывало проблему, исчезает. По сути, если я это делаю искренне, а не механически, то следом она тут же говорит: «А вот как я делаю то, в чем только что обвинила тебя».
Раньше жена боялась говорить мне что-то расстраивающее. Теперь она знает, что может рассказать мне что угодно и конечный результат (иногда он немедленный, иногда занимает несколько часов) в том, что мы становимся ближе.