Избавившись от балласта, Ленар активно заработал локтями и за считаные минуты оказался на месте происшествия.
Варден склонился над смертельно бледной Эрнестиной. Герцогиня лежала на спине, широко раскинув руки. При падении она ударилась головой об основание декоративной арки, и теперь на виске расцвел отвратительный синяк. Однако он не шел ни в какое сравнение с губами девушки. Казалось, из них высосали цвет, наполнили зимней изморозью.
– Она жива?
Ленар опустился на корточки подле императора и коснулся запястья Эрнестины. Пульс едва прощупался.
– Лекаря! – крикнул первый министр и, обернувшись к притихшей, застывшей в ужасе толпе, гаркнул: – Быстро!
Слуги пришли в движение. Под командованием Эммануэля они подхватили несчастную герцогиню на руки. По стечению обстоятельств Эрнестину пронесли мимо Ефимии. Девушка посторонилась и проводила соперницу тревожным взглядом. Герцогиня казалась… такой мертвой, словно восковая кукла.
– Какой кошмар!
Ефимия вздрогнула, когда ее руки кто-то коснулся. Она испугалась, что вернулся Ленар, но тот был занят императором. Мрачные мужчины отошли в сторонку и что-то обсуждали. За спиной Ефимии стояла Элизабет. Случившееся произвело на нее впечатление, стерло привычную самоуверенность. Она нервничала, то открывала, то закрывала веер, и все оглядывалась туда, где пару минут назад лежала Эрнестина.
– Что произошло? Ей стало плохо?
– Наверное. – Элизабет потянула подругу к столику с напитками. Им обеим требовалось выпить. – Все шло хорошо, обычно. Эрнестина танцевала с императором, ты – с первым министром. Она казалась здоровой, улыбалась, чуточку жеманничала, – словом, пыталась очаровать его величество. И преуспела, раз Варден сопроводил ее на место, а не бросил посреди зала. Только вот до кресла Эрнестина не дошла. У самого помоста она покачнулась, резко побледнела и рухнула как подкошенная.
По коже Ефимии пробежал холодок. Она сомневалась, будто родные герцогини скрывали ее недуг, выходит… Но это казалось невероятным, гораздо легче поверить в падучую болезнь.
– Уверена, доктора справятся.
Ефимия успокаивала не только подругу, но и саму себя. Смерть на отборе!.. Создатель не допустит, герцогиня поправится.
«Как же хорошо, что я все вылила!» – пронеслась в голове трусливая мысль. Нетрудно догадаться, подозрение прежде всего падет на соперниц герцогини. Ефимия не удивилась бы, если бы некоторые не погнушались ради короны отравить Эрнестину. Только… Девушка по-прежнему отказывалась верить, что стала свидетельницей покушения.
– Это Эрнестина взвизгнула?
От холодного игристого желудок окончательно превратился в комок льда. Ефимия дрожала и против воли нервно поглядывала на Ленара. Мог ли он знать? К чему странные вопросы во время танца? «Ты все вылила, – повторила себе девушка. – Ты ставленница Блеккуоков. Одной их фамилии хватит, чтобы отвести от тебя подозрения».
Как все просто казалось тогда, в гостинице, и как тяжело оказалось на практике! Тут не до мести, самой бы удержаться на плаву. Лучше бы Ефимия попросила рекомендации у Агнешки и устроилась гувернанткой в благопристойный дом.
– У тебя лихорадка? – Элизабет обратила внимание на ее пальцы. Они с трудом удерживали бокал.
– Страшно! – не покривив душой, призналась Ефимия. – Не то чтобы я любила Эрнестину… Так это она?
– Кричала? Нет, конечно. Бедняжка даже охнуть не успела. Это Валерия. До чего вульгарная девица! Ни капли воспитания. Ведет себя как базарная торговка, и это перед императором!
Речь шла о Валерии Гивед, баронессе Орсе, одной из четырех отобранных от графства Орой девушек.
– Вот ты – совсем другое дело, – продолжала Элизабет. – Хоть и не баронесса, тоже из Ороя, но день и ночь!
– Спасибо.
Ефимия сделала очередной глоток и закашлялась: игристое попало не в то горло.
Музыканты на хорах притихли, тогда как зал, наоборот, бурлил. Интересно, император объявит бал закрытым? Наверное. Как обидно! Ефимия надеялась хотя бы на пару минут заполучить внимание Вардена, а так и рассказать по возвращении нечего.
– Как тебе первый министр? – Элизабет невольно наступила на больную мозоль.
Девушка пожала плечами:
– Никак. Дурно воспитан, как и Валерия. А еще мнит о себе!
– Что у вас произошло? – насторожилась подруга.
Ефимия поражалась ее чутью. Но придется ответить, иначе Элизабет не отстанет.
– Да так… – Бокал пришелся кстати, чтобы чем-то занять руки. – Граф сыпал глупыми подозрениями. Наверное, узнал о письме моей дальней родственницы. Они давние враги.
Говорить об Агнешке не хотелось, но новости по крылу претенденток разлетались быстро. Девушки наверняка обсуждали, по какой такой надобности Эммануэль заходил к одной из них, что за письмо он принес.
– Родственницы? – удивленно подняла брови Элизабет.
– Да, она очень сильно помогла мне в свое время и теперь тревожится, все ли в порядке. А граф выдумал, будто мы заговорщицы.
Ефимия гордилась собой. Ей удалось одновременно не соврать и не выдать благодетельницу. Судя по лицу подруги, объяснение ее удовлетворило. Гора с плеч!
– Выкини из головы! – посоветовала Элизабет. – Первый министр всех подозревает, иначе бы не копались в вещах, не устраивали бы встречу с магом, надеясь найти неизвестно что.
– Уже выкинула, – натянуто улыбнулась девушка. – Я об Эрнестине думаю.
– Чтобы она осталась жива, но на отбор не вернулась? – Глаза собеседницы лукаво блеснули.
Ефимия промолчала. Пусть думает, что хочет.
Между тем император с первым министром закончили совещаться. Варден направился к матери, а Ленар подозвал Эммануэля.
– Дамы и господа, – мажордом взял на себя печальную обязанность, – с прискорбием сообщаю, что его величество приказал считать бал закрытым. Мы рады были видеть вас во дворце.
– Ну вот! – разочарованно протянула Элизабет и, отставив бокал, направилась на поиски Мирабель.
Троице найдется, о чем посудачить перед сном.
Однако ни одну из участниц отбора из зала не выпустили. Стража, ссылаясь на приказ первого министра, загородила проход алебардами. Возмущенные девушки пробовали спорить, выскользнуть вместе с другими гостями – бесполезно. Тогда самые догадливые из них решили обратиться за помощью к императрице. Увы, Алисия уже покинула бальный зал через другие двери. Вардена и Ленара тоже не было видно. Претендентки остались одни посреди огромного помещения.
Одна за другой гасли свечи, погружая бальный зал во тьму.
Не сговариваясь, девушки сгрудились у тронного возвышения. Они робко перешептывались, гадали, что с ними будет.
– Не могут же они продержать нас здесь до утра! – возмущалась одна из претенденток. – По какому праву? Мы не преступницы и хотим спать.
И не только, но о подобных потребностях леди вслух не говорят.
Ефимия стояла вместе со всеми, стараясь держаться подальше от того места, где упала герцогиня. Тень от декоративной арки зловеще распростерлась у ее ног.
Почему их задержали? Почему не отпускают? Одна мрачная мысль сменяла другую.
Рядом тряслась Мирабель. Элизабет обняла ее за плечи и что-то вкрадчиво нашептывала на ухо.
Сколько прошло времени? Полчаса? Час? Два? Ефимии казалось, целая вечность. Но вот наконец боковые двери распахнулись, и в зал с канделябром в руке вошел Эммануэль. Девушки дружно обернулись к нему, переминаясь с ноги на ногу.
– Прошу прощения за доставленные неудобства. – Мажордом опустил канделябр на помост и знаком подозвал слугу, дежурившего за дверьми. – Вышло небольшое недоразумение. Его величество разрешил вам вернуться в спальни. Он чрезвычайно сожалеет о случившемся и в качестве компенсации завтра предлагает совместную прогулку в три часа пополудни. О ней вас оповестят дополнительно.
Ефимия выдохнула. Обошлось! Единственное, что ее тревожило, – стража. Отчего-то солдаты не спешили уходить, хотя им больше не требовалось никого охранять. Но вдруг так положено? Девушка не знала дворцовых порядков, будущие уроки придутся кстати.
Претендентки одна за другой, бросая уничижительные взгляды на невозмутимого Эммануэля, покидали зал. Однако когда Ефимия вслед за подругами направилась к дверям, мажордом задержал ее:
– Первый министр просил немедленно проводить вас к нему.
Краем глаза девушка уловила, как приблизились стражники. Выходит, отказаться нельзя, придется прогуляться к Ленару.
– Хорошо, – кивнула Ефимия.
Она предпочитала идти сама, а не под конвоем.
Эммануэль одобрительно кивнул. Он опасался сопротивления.
Увы, избавиться от почетного эскорта не удалось. Двое стражников следовали за Ефимией по пятам, бдительно следили за каждым шагом. Девушку вели по темным коридорам в незнакомую часть дворца. Они пару раз спускались и поднимались по лестницам, словно задавшись целью дезориентировать Ефимию в пространстве. Но вот наконец остановились перед непримечательной дверью, из-под которой пробивалась узкая полоска света. Велев Ефимии подождать, мажордом постучался и, получив разрешение, вошел. Его не было пару минут. Все это время девушка переминалась с ноги на ногу между алебардщиками. Что ее ждет: обычный разговор или тюрьма? В желудке противным комом шевелилось дурное предчувствие. Но вот дверь отворилась, и Эммануэль попросил Ефимию войти.
Девушка оказалась в камерном кабинете. При других обстоятельствах он показался бы ей уютным. Напольные часы с боем, книжные шкафы, мягкие кресла с подушками и диван в тон, занимавший всю стену, камин с парой фарфоровых безделушек. Только вот за заваленным бумагами столом сидел Ленар Горзен и в упор смотрел на Ефимию. Девушке казалось, он видит ее насквозь, все ее тайные помыслы. Она смиренно замерла у входа, не решаясь присесть без разрешения. По оголенным плечам бегали мурашки.
Ленар продолжал молчать и пристально изучал девушку, словно бабочку под увеличительным стеклом. Чем дольше длилась неуютная пауза, тем холоднее становилось Ефимии. Не выдержав, она обхватила себя руками и таки опустилась в одно из кресел. Граф лишь приподнял бровь. Да чего же он хочет?! Ефимия начинала сердиться. И вот, когда она уже собиралась спросить о причине, по которой ее сюда привели, первый министр заговорил. Вернее, сначала он с победоносной улыбкой извлек из кармана жилета бутылочку из-под лекарства, поставил ее на стол, а потом уже поинтересовался: