(помолчав, угрюмо). Завтра суд – и Сердюкова я не пощажу. Он не увернется, как увернулся ты!Белогоров
. Ты огорчен, что я увернулся? Нужно было через восемнадцать лет повалить меня на пол, впиться зубами в горло?Кирилл
. Я всё-таки человек, а не зверь.Белогоров
. А мстить собираешься по-человечески?Кирилл
. Довольно, слышишь ты! Хватит с меня софистики и парадоксов. Человек, а не зверь придумал эту формулу – око за око, зуб за зуб!Белогоров
. И впоследствии заменил ее иной: мне отмщение – и аз воздам…Кирилл
. Это не моя формула. В бога не верю. Кому же мне поручить мстить за себя, если не себе самому?Белогоров
. Никому. Потому что мстить некому.Кирилл
. Все невиновны? Отвечай прямо: такие уж все невинные, да?Белогоров
. А я ничего не скрываю. Некому мстить не потому, что все невинны, а потому, что все виновны, такова уж эпоха. Кто творил зло, кто потворствовал, кто трусливо молчал – сторонних не было. Никто не вправе уйти от своей доли ответственности. И если ты присваиваешь себе право мстить, то и сам становишься объектом мести со стороны тех, кто обижен тобой.Кирилл
. Кому же поручить отплатить за меня?Белогоров
. Извини за патетику – всему человечеству. Истории, наконец. Она рассудит правых и виноватых.Кирилл
. Ты меня не убедил. Я еще увижу отмщение собственными глазами. Сердюков жив и благоденствует – я не должен этого допускать! Я обязать ударить его в самое сердце, слышишь ты, апостол всепрощения!Белогоров
. Опять орешь. Ладно, твое дело. Выпьем напоследок – и спать. Устал я смертно…Кирилл
. Думаешь, я не устал?
Молча пьют. Белогоров медленно поднимается по лестнице. Кирилл садится на диван и бессильно откидывается на его спинку.
Занавес.
Круг третийСтавок больше нет
Кирилл спит сидя, уронив голову на руки. В дверь стучат. Стук повторяется, уже громче. Кирилл не поднимает головы. На третий раз стук становится резок и настойчив. Кирилл не слышит и его. Дверь открывается, на пороге – женщина. Коротко остриженная, седая. Яркое, очень нарядное платье плохо вяжется с немолодым лицом. Еще крикливее противоречие между возрастом и украшениями. На шее у нее увесистые бусы из красного искусственного коралла с тремя вульгарно крупными искусственными аметистами. Женщина делает несколько осторожных шагов к Кириллу, останавливается, тихо зовет.
Женщина
. Трофимов, вы? Кирилл Петрович, проснитесь!
Кирилл просыпается, отупело смотрит на женщину. Она кладет руку на грудь, словно у нее схватило сердце.
(Потрясенно.) Такой же. Совершенно не изменился!
Кирилл
. Кто вы?Женщина
(с болью). Восемнадцать лет прошло – не изменился!Кирилл
. Я вас не знаю.Женщина
. Зато я вас знаю! Почти два десятилетия прошло, а я бы узнала вас и на улице – так вы удивительно сохранились, Кирилл Петрович.Кирилл
. Кто вы? Что вам нужно? Как вы сюда вошли?Женщина
. Мне нужны вы, Кирилл Петрович. Я два раза звонила Белогоровым. Мне ответили, что Трофимова тут нет – и вообще они такого не знают. Прошла последняя электричка, и вы с нее не сошли. Я поняла, что вы приехали сюда на такси.Кирилл
. Откуда вы могли узнать, что я приеду сюда, если я решил навестить Белогоровых неожиданно для себя? Еще утром у меня и мысли не было ехать. Женщина. Но когда вы решили, вы предупредили в гостинице, что ночевать не будете. Я пришла к вам в «Селект», но не застала. Вы могли поехать только сюда, и я поспешила на вокзал. А попала я к вам просто. После того как проехала последняя электричка, а вас не было, я стала отыскивать дачу Белогорова и увидела светящееся окно. Вы сидели на диване. Я постучала, вы не услышали – тогда я самовольно вошла. Разрешите мне теперь присесть, Кирилл Петрович, я очень устала.Кирилл
. Простите, я забыл вас пригласить. (Пододвигает стул.) Пожалуйста. (Женщина садится.) Вы меня, я вижу, знаете, но я вас всё-таки нет. Кто вы такая?Женщина
. Я Софья Семеновна Сердюкова, жена генерал-майора Сердюкова, которого сегодня будут судить по вашему заявлению.Кирилл
(отшатывается). Жена Сердюкова? Жена этого мерзавца?Софья
. Василий Сердюков, мой муж, виноват перед многими. Но у вас, Кирилл Петрович, нет права называть его мерзавцем.Кирилл
(сдерживает негодование). По-человечески я вас понимаю: он ваш муж, вам больно, когда его оценивают по его черным делам.Софья
. Я говорю о другом. Кому-кому – но только не вам поносить следователя Сердюкова.Кирилл
. Я, жертва, не могу проклинать своего палача? У меня отнято право ненавидеть того, кто изуродовал мою жизнь? Да вы отдаете себе отчет, чего требуете?Софья
. Выслушайте меня, Кирилл Петрович.Кирилл
(не слушая ее). Зачем вы сюда пришли? Ходатайствовать за этого садиста? Просить меня пожалеть его? Поздно. Поздно, Софья Сердюкова! Судьба вашего мужа решена. Через несколько часов он получит по заслугам!Софья
. Умоляю – выслушайте меня!Кирилл
. Не буду слушать! Отвечайте: вы собираетесь просить за мужа?Софья
. Да, собираюсь за него просить.Кирилл
(распахивает дверь). Уходите. Мы никогда не поймем друг друга. Впрочем, какие мы «друг други»… Уходите, Сердюкова!Софья
. Я не уйду, пока вы меня не выслушаете.Кирилл
. Узнаю подлую наглость вашего мужа! Недаром говорят: муж и жена – одна сатана. Но я – битый и мятый, вареный и пареный, на меня эти приемчики не действуют. Если вы не удалитесь добром, я вышвырну вас силой.Софья
. Вышвыривайте! Я не уйду.Кирилл
. Ого, какое самомнение! Вам, вероятно, кажется, что вы физически сильнее меня. Как, однако, портит людей многолетнее ощущение власти и безнаказанности.Софья
. На физическую силу я не надеюсь, нет.Кирилл
. На свое моральное превосходство рассчитываете? Или, может быть, на женское обаяние? На молодость и красоту? Вот почему, почти старуха, вырядились под легкомысленную девчонку, нацепили парикмахерские украшения! На меня стекляшки не действуют, хоть колесо повесьте на шею – не очарует.Софья
. Эти стекляшки, которые вам так не нравятся…Кирилл
. Довольно! Бесполезно меня просить. Убирайтесь!Софья
. Я не уйду.Кирилл
. Не понимаю: на что вы надеетесь?Софья
. На то, что сохранилось же в вас что-то человеческое, не вовсе же вы в зверя превратились…Кирилл
. Я превратился в зверя? Да как вы смеете так разговаривать со мной! Василий Сердюков, ваш муж, – вот зверь, бешеный волк, несущий людям смерть и горе. Но этого хищника обложили, выходы ему закрыты.Софья
(опускается на колени; страстно). Ради всего человеческого, что в вас есть, прошу – выслушайте меня! Полчаса времени – неужели вы так жестоки, так не по-людски жестоки, что не можете подарить полчаса внимания страдающему человеку, я уже не говорю – женщине!Кирилл
. Встаньте! (Она поднимается. Саркастически.) Наряды и украшения не подействовали – нашли методы посильнее. Валяться в ногах – куда как действенно!Софья
. Эти стекляшки, которые вы так возненавидели, мне, вероятно, сейчас отвратительны много больше, чем вам. Но я не могла их не надеть. Это – мой последний аргумент.Кирилл
. Ultima ratio, как говорят латинисты. У королей последний аргумент – пушки, у жены Сердюкова – стеклярусы. Какая деградация власти! Одни доводы оглушают и разрывают на части, другие мутно поблескивают.Софья
. Они сильнее пушек – в них просвечивает человеческая жизнь.Кирилл
. Чья жизнь, Софья Сердюкова, жена генерал-майора Сердюкова?Софья
. Ваша, Кирилл Петрович.Кирилл
. Моя? Как забавно люди оговариваются!Софья
. Ваша. Я не оговорилась.Кирилл
. Сколько помню, я ни разу не ставил своей жизни против ювелирных поделок.