КОРОЛЬ
Известный советский актер, красавец Отар Коберидзе в 70-е годы снимался в советско-немецком фильме. Действие фильма происходило в Грузии и в ГДР (Германской Демократической Республике).
В фильме снимался и знаменитый в ГДР немецкий актер Отто Дитрих. Обычно после съемки Отар приглашал немца поужинать в ресторан. Но не успевали они еще сделать заказ, как к их столу уже несли подносы с коньяком и шампанским. Это сидящие в ресторане грузины, увидев своего кумира, посылали ему привет «от нашего стола вашему…»
И это повторялось каждый раз, как только они появлялись…
«Я вижу, ты здесь настоящий король, — восторженно говорил Отто, — но подожди, когда мы приедем в Германию — ты увидишь, что там король — Я!!!»
После первого съемочного дня в Берлине Отто пригласил Коберидзе поужинать в ресторан. Когда они сели за столик, Дитрих заказал официанту: «Два коньяка!» — «Зачем же нам сразу две бутылки?» — подумал Коберидзе, но с удивлением увидел, что официант торжественно, на особых тарелочках принес им две рюмки коньяка.
Отто весь сиял от удовольствия, что вот наконец он меня угощает, а не я — его…
И в это время подошел другой официант и поставил на стол бутылку коньяка. Отто очень удивился и встревоженно сказал:
— Нет, нет, я это не заказывал…
— Не беспокойтесь… Это вам прислали с того столика…
И друзья увидели, что в углу за столом сидела группа советских туристов из Грузии с гидом.
Их кормили в этом ресторане, и они, увидев своего любимого Отара Коберидзе с жалкой рюмкой коньяка, скинулись, и из своих мизерных денег (А вы помните, какие гроши нам выдавали в эти туристические поездки? — Их едва хватало на дешевые сувениры) оплатили бутылку коньяка и прислали ее актеру.
Отто Дитрих был потрясен. Он встал на колени и торжественно воскликнул: «Отар, я вижу сейчас, что ты везде король!!!»
ЮБИЛЕЙНЫЙ СЕМИНАР
В апреле исполняется ровно 140 лет со дня рождения Ленина. И я вспомнил 1970 год — год столетия со дня рождения, который праздновался в Советском Союзе особенно торжественно. Не только все театры страны выпускали спектакли на ленинскую тему, но и дома культуры, и самодеятельные коллективы, везде, вплоть до режимных лагерей. Об одном таком спектакле написал замечательный рассказ «Представление» Сергей Довлатов, который тогда служил охранником и сопровождал вора-рецидивиста, играющего Ленина, из одного лагеря в другой.
А вообще это была большая проблема — найти сотни актеров на эту ответственную роль. Во-первых, пьянство, столь распространенное в театральной среде.
«Мы артисты — наше место в буфете!» — провозглашал герой пьесы А. Островского «Лес». И часто актеры выходили на сцену прямо из буфета и изображали вождя, будучи в нетрезвом состоянии.
«Так, в городе Николаеве артист местного драмтеатра Кушаков на празднике на стадионе, стоя на фанерном броневике, выкрикивал нецензурные слова, а на повороте вообще свалился с машины», — вспоминал артист Борис Сичкин.
Но и не все трезвые актеры удовлетворяли высокие требования, которые предъявляли к исполнителям этой роли. Не все обладали талантом и мастерством, тактом и вкусом, ориентировались в основном на фильмы «Ленин в октябре» и «Ленин в 18 году», где замечательный актер Щукин изображал вождя, темпераментно жестикулируя и картавя. Подражая ему, но сильно утрируя, актеры часто превращали игру в какую-то анекдотическую пародию.
Но были в этой области и замечательные достижения. Например, актер Горьковского театра Матвей Шарымов, татарин, был так патологически похож на Ленина, что мог на спор 15 минут просто сидеть на сцене и читать газету, изредка бросая фразы:
«Архиглупо!» или — «Опять эта проститутка Троцкий гадит!..», и весь зал, заметев, смотрел на «живого Ильича».
Но в основном сигналы были тревожные! И вот в Москве накануне юбилея был проведен семинар или, как сказали бы сейчас, «мастер-класс» для актеров, играющих Ленина.
Съехались несколько сот актеров со всего Советского Союза: «И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий тунгус, и друг степей-калмык…»
И «главный Ленин страны» артист Борис Смирнов из главного театра Страны — МХАТа произносил монологи из главной ленинской пьесы «Кремлевские куранты», показывая, как жестикулировать и картавить.
А две сотни загримированных под Ленина актеров все это за ним повторяли.
Высокие и низкорослые, худые и полные, голубоглазые блондины из Прибалтики, жгучие брюнеты из Закавказья, загорелые из Средней Азии и узкоглазые, скуластые народы Севера, якуты, чукчи, нанайцы и удмурты… Зрелище было сюрреалистическое, никакому Дали такое и не снилось…
Вся эта толпа то закидывала руки под мышки, кк будто собиралась танцевать фрейлахс, то вскидывала руки в приветствии и, лукаво щурясь и неистово картавя, повторяла за Смирновым знаменитую фразу: «П’гавильной до’логой идете, това’гищи!..»
ШЕРБУРГСКИЕ ЗОНТИКИ
В этот фильм я влюбился с первого мгновения, как только зажёгся экран и пошли титры на фоне мокрой мостовой и проходящих под разноцветными зонтиками девушек.
Всё это было снято сверху и всё это было дивной симфонией цвета и музыки, и эти несколько минут могли составить отдельный прекрасный фильм.
Я смотрел это во время недели французского фильма в Ленинграде, в оригинальной версии.
Потом, в прокате эта подкладка под титрами была воспроизведена мультипликационно, и тоже получилось прекрасно, но то первое впечатление было просто волшебным, и эта музыка, вошедшая в нашу жизнь, и это имя, звучащее как музыка — Мишель Легран.
Он приезжал в Ленинград и у меня сохранился набросок с его автографом, хотя я совершенно не помню, где и когда я его нарисовал. Наверное, в уютном ресторане Дома композиторов, куда нас с женой приглашала на разные интересные встречи наша подруга Наталья Шарымова.
Помню, что он был очень молод, наш ровесник, очень уютный, обаятельный, с широкими чёрными бровями. (У него мама армянка).
Он один из самых замечательных людей, лично мною виденных не в кино, не в телевизоре, и я поместил этот набросок в свою книжечку.
Он написал музыку к двумстам фильмам, неоднократно получал «Оскара», «Эмми» и другие награды, и известен в самодостаточной Америке, хотя и не так, как местные американские композиторы.
Однажды, когда он был в Нью-Йорке, художник Юрий Купер, который познакомился с ним ещё в Париже, пригласил его на ужин в ресторан «Русский самовар». Леграну всё очень понравилось, и уютный дизайн, и русская кухня, и радушный хозяин Роман Каплан, и он сел за рояль, чтобы сыграть что-нибудь.
Реакция зала, влюбленного в музыку Мишеля Леграна, была такой неистово восторженной и бурной, что он играл часа два.
Легендарная исполнительница цыганских романсов Женя Шевченко, покинувшая Россию ещё с армией Врангеля, бывала в «Самоваре». Роман выделил старухе столик, и она гадала там, а иногда даже пела.
«…Ты представляешь — народ у нас до чего жадный пошёл. Тут давеча мужик один, не русский, француз, часа два играл, так ему в стакан только 4 доллара бросили… Вот ей-богу… не вру… Сама видела»
ДИЗАЙН
Старый дом на уютной узенькой улице Репина, рядом с Академией Художеств, где у меня была мастерская поставили на капитальный ремонт, а я перебрался в освободившуюся мастерскую, в новом доме. Это были дома, построенные в 60-е годы, с профессиональными мастерскими, с высокими потолками, и окнами во всю стену. Лифта в этих домах не было и нужно было пешком подниматься на 6-й этаж, с папками, с застеклёнными рамами и т. д. Но главная беда была бедой почти всех верхних этажей в Ленинграде — зимняя протечка. Снег скапливался на крышах, (его должны были счищать дворники, но это не делалось, кто полезет на крышу, с риском свалиться с шестого этажа) и углы верхних этажей начинали протекать. Когда я въехал в мастерскую, в ней уже был жуткий угол. Штукатурка падала, обнажилась дранка, висели ошметки краски и т. д. Летом я пытался сам подремонтировать всё это, красил угол, шпаклевал и т. д., но зимой опять всё намокало. Я вызвал комиссию, они посмотрели, сказали, что это требует капитального ремонта. Я услышав эти слова, испугался, что мне опять придётся переезжать, больше ничего не вызывал и как-то приноровился, привык. Я как-то исключил этот угол из актива, убрал оттуда всё, папки с работами и работал в остальной части мастерской.
Занимался я тогда в основном иллюстрированием детских книг. И еще пару раз в неделю я ездил в пионерский журнал «Костер», где был главным художником.
В какой-то момент главным редактором «Костра» назначили писателя Святослава Сахарнова, моего хорошего знакомого, я уже делал рисунки к нескольким его книгам. Он был старше меня лет на 10, прошел войну, был командиром торпедного катера, потом ушел из флота и стал писать книги для детей. Он увлекался подводными съемками, и вообще писал об этом книги. И ещё он довольно регулярно ездил за границу (входил в обойму допущенных к выездам). Простому смертному тогда съездить в какую-нибудь Болгарию — было проблемой, а уж в капстрану… Я помню мы с женой подали заявление на путевку в Международный дом отдыха журналистов на Балатоне, в Венгрии, и ждали 3 года, пока нас выпустили. Надо было утвердить характеристики в райкоме партии и т. д. Жена тогда не работала, писала. И ей в жилконторе написали положительную характеристику, где было сказано — квартплату платит вовремя.
Сахарнов привозил из этих поездок разные сказки, и переводил их, а я с большим удовольствием делал к ним картинки. Потому что в основное время приходилось иллюстрировать всякую ерунду про пионеров, которую и читать было невыносимо.
Со Славой Сахарновым у нас были хорошие, приятельские отношения. Мы часто ездили с ним в разные командировки, например были на Камчатке, на Командорских островах — потом делали детские книги, его текст — мои картинки, и т. д. Однажды он говорит.