В Среднюю Художественную школу повела меня мамина сестра, узнав, что там платят стипендию и дают продовольственные продуктовые карточки.
О том, что у папы есть в Америке братья — я узнал после 46 г., когда мы получили две посылки из Америки, с одеялами, какими-то цветными простынями и с клетчатым пиджаком без подкладки и с цветастым пляжным халатом.
……………………………..
Я эти классические оперетты видал в эвакуации, в Красноярске. Мы жили в одной квартире с артистом из Днепропетровского театра оперетты, и дядя «Дуся», Давид, брал меня на спектакли, там была группа лилипутов, причём прима, «Сильва» и «Марица» была самая высокая, и в баню он меня водил, раз в месяц им разрешалось ходить в баню. Был мужской день!
Потом они уехали, и с моим мытьем возникли проблемы; я ходил с мамой, тётей и сестрами, но в какой-то момент тётки в предбаннике устроили скандал, я очень пялился на голых баб, и у меня торчал хуй, и, наконец, мама разрешила мне поехать в какую-то баню, на краю города, «около тюрьмы». Надо написать отдельный рассказ!
Маминого отца не помню, он был крестьянином, собирал и чистил лён.
А родители отца занимались какой-то торговлей. Как-то мне, уже взрослому, отец сообщил, что его в юности «вычистили» из какого-то молодежного союза за «нетрудовое происхождение», а еще шепотом сообщил, что Котовский не погиб в борьбе с врагами, а был убит из ревности своим адъютантом,
………………………..
Сильное впечатление было от фильмов «Маугли» и «Багдадский вор», «Никулин — русский матрос», от одного киножурнала (его часто крутили перед фильмом).
Там показывали конец к/ф «Чапаев», но Чапаев переплывал реку, вскакивал на коня и они с Петькой и Анкой, громили фрицев под восторженный рев зала).
И еще одно сильное впечатление: Картина Репина «Иван Грозный убивает своего сына», жуткую копию которой я увидел в коридоре школы. Учились мы по довоенным букварям, где почти все портреты в конце учебника были замазаны чернилами. Мы знали, что это «враги народа». В нашем классе учились Каменев, Зиновьев и Егоров, учительница посадила их за одну парту (мы сидели по трое) и мы дразнили, в шутку называли их «врагами народа», а мы в перемену лупили их.
……………….
Жил я на улице Халтурина. Степан Халтурин был столяр — он работал в Зимнем дворце, и устроил покушение на царя Алексанра III-го. Он натаскал в свою столярную мастерскую взрывчатку. В какой-то момент она взорвалась. Его столярная мастерская находилась под столовой, где обедал царь, но между этими комнатами находилось помещение, где жили солдаты дворцовой стражи. Они все взорвались, погибли, но царь остался жив. Он опоздал к обеду…
ДНЕВНИКИ
Вчера Володя Друк, которому я жаловался на дефекты с памятью, сказал мне, чтоб я каждый день писал по 3—4 странички текста. Я и сам собирался что-то писать, ну а что, оказывается, вроде, помогает притормозить процесс потери памяти.
Одним словом, попробуем; и хоть мне мучительно лень, что-либо писать, буду, раз такое дело. Ну, и зафиксирую события.
Начну со вчерашнего дня. Ноябрь 18, 2010 года.
Что я делал, встав? Ничего, вроде.
Валялся, читал какую-то херню, звонил Вовка, выяснил всё насчет медстраховки.
Потом я долго мерил всякие рубашки и свитера, потом оделся и поехал в «Самовар», слушать стихи из книги «Такое кино» поэта, кажется, Эфраимсона. Стихи, как стихи.
Потом я спустился вниз — взял водки, селёдки и пирожок с капустой, очень вкусный. Назад пару дней я это заказывал — было очень вкусно. Это было во вторник — мы отмечали Лизино 33-летие (какой ужас!), была еще Аня. Весело посидели. Романа не было. Зато был большой дождь.
Потом я поднялся наверх — там все сидели за столом — выпивали. Мне надо было сначала там выпить, а потом, когда все разойдутся — спуститься вниз и выпить самому. Но сделал, как сделал.
Потом пришел Роман, ещё немного выпили, он хромает, очень жаловался. Потом я спустился сверху опять к Роману, вниз, там сидела Шарымиха, с которой мы недавно поссорились, по совершенно непонятному поводу. Была презентация книжки Бродского «Баллада о маленьком буксире» и поскольку она впервые была опубликована в 1962 году в «Костре», где я был главным художником в то время — меня попросили выступить и что-то сказать про эту публикацию. Это надо было сделать на английском языке, я написал это на 10 страницах. Ольга Нилова это заранее перевела, и я выступал, читал абзацы, Нилова переводила, и я ещё показывал рисунки. Например, я говорил: «Довлатов говорил о «Костре» — «пионерский журнал с инквизиторским названием», и показывал шарж на Довлатова, 62-го года.
В общем, выступление прошло замечательно, но на тусовке ко мне подошла Шарымова и сказала, «Миша, а почему ты меня не упомянул, я ведь тоже в это время бывала в «Костре». Мне это показалось бредом, но я ей это не сказал. Она ушла обиженная — мы как бы поссорились.
Когда я потом звонил Юле — она сказала, «Папа, мама всегда говорила, что ты глупый и толстокожий, если ты видел, что Наташа сидит в зале, перед тобой, что тебе трудно было сказать: «Вот и Наташа помнит эту публикацию в «Костре». Так нужно, здесь особенно все очень чувствительны к таким вещам».
Потом в «Самоваре» все болтались — какой-то (забыл фамилию) показал книжку про Галича, и сказал, что вы здесь упоминаетесь. Кто «мы», я не спросил. (У Вики был роман с Галичем, она ездила в Москву к нему — якобы в командировки от «Авроры» и т. д.)
Он обещал дать мне ее почитать, так что покупать ее не надо, она дорогая.
Вообще, мы много где упоминаемся — сейчас читаю книжку Бобышева «Я — здесь!»
Мы там тоже есть.
Перерыв. Надо рисовать Саше зверей
Немного нарисовал. Но надо дописать. Сегодня передавали что-то о Евстигнееве. О его последней жене — Ирине Цивиной. Я его с ней видел, в Москве. Он был счастлив. Я думаю, что завтра напишу всё, что помню о нём
Он был человеком выдающимся, потрясающим актером, и в моей жизни очень значимым, я очень гордился своей дружбой с ним.
В книжке Бобышева тоже где-то упоминается Вика, и я, правда, в виде портного, что-то вроде «…её муж, неудачный художник, для заработка шил брюки и т. д.» Такая херня. И среди фотографий — фото Вики — «Это Вичка». Так её тогда, в 60-х, звали. Так что в историю вписаны мы. Наша семья. Какая-то ерунда — почему именно шил, а не что-то другое, ну да бог с ним. Он был влюблен в Вику, ну и т. д. Но он был какой-то противный, что-то мне в нем не нравилось, что-то в его морде, Вика очень хорошо это описала, как-то образно, сейчас мне лень искать, но очень убедительно, и стихи и т. д.
«Иосиф Бродский глазами современников» Валентины Полухиной открывается моими воспоминаниями (куда я вставил и отрывки Викиных публикаций).
Еще я прочел «Меандр» — замечательные воспоминания Лёши Лосева, и нашел там место, где он описывает, как мы с Гагой вели его совершенно пьяного в поезд — он ехал в Москву, и укладывали на полку, и он стал сразу блевать, но у Наташи Шарымовой, к моему удивлению, оказался в сумочке полиэтиленовый мешочек — в то время редкость — и он быстро наполнился и можно было видеть, чем Лёша закусывал — там плавали шпроты и т. д.
В первой публикации этих воспоминаний Леша писал, что внесли его в поезд Довлатов и еще кто-то…
ЛЕВ ЛОСЕВ
Но, всё, не могу закончить четвертую страницу, сил нет, попробую вспомнить стихи Уфлянда.
В редакции «Костра»: Святослав Сахарнов, Лев Лосев, Михаил Беломлинский (стоит), Владимир Уфлянд. 70-е
«Я искал в кармане монету,
Нищим дать, чтоб они не хромали,
Вечер, …… светом
Оказался в моем кармане,
вынул, нищие только пялятся,
а у… будки с пивом.
Застеснявшись… пьяные
Стали чистить друг другу спины.
Рыжий даже хотел побриться,
Только …. ему отсоветовал
И остановилось поблизости
Уходящее было лето.
Будто тот, кто все время бражничал,
Вспомнил вдруг об отце и матери,
было даже немного празднично,
если приглядеться внимательно.
…
ЗЕМЛЕТРЯСЕНИЕ
Только что произошло странное явление. Наш дом очень сильно тряхнуло, прямо как показывают в кино. Особенно сильно это ощущалось у меня, на последнем, восьмом этаже. Но и на втором, у соседа Лёни это ощущалось, я звонил ему; неверное не так сильно, как у меня, на восьмом.
Но ощущение неприятное, я на всякий случай вышел на улицу и сейчас сижу в садике, рядом.
Не понятно, что это было, но тревожно. Решил записать. Странное событие.
Вечером по TV передавали, что в N.Y. было небольшое землетрясение, так что это я и ощутил. Это невероятное ощущение. Я как-то испугался, и вышел на улицу, ещё подумал, что надо было взять какие-то документы, что ли. Но это показалось мне очень киношным. На улице я сидел на скамейке, и видел, что какая-то группа людей что-то обсуждала, горячо, как мне показалось, поглядывая на дом. Наверное, эту тряску, толчок. Но передавали, что может быть и ещё толчок, и т. д. Но Вовка спал, а Ада с Сашкой ездили за грибами, так что никакой паники не было.
Но толчок был, я на своем 8-ом этаже это явственно ощутил.
ВИКТОР ГОЛЯВКИИН
Учился с ним на одном курсе в ин-те Репина. Он — на декоративном (сценография). Я — на графическом (книжное отделение). Помогал ему в оформлении его первой книжки — «Тетрадки под дождём» (59). оформлял его книжки «Привет вам, птицы», «Арфа и бокс».
ГЛЕБ ГОРБОВСКИЙ
Пока делал рисунки к его детской книге «Чудеса под ногами», он каждый день приходил ко мне в мастерскую на улицу Репина, мы без конца с ним выпивали и я чудом не спился.
ВАЛЕРИЙ ПОПОВ
ВАЛЕРИЙ ПОПОВ
Делал его первую книжку «Все мы не красавцы».
ЛЕВ ЛОСЕВ
С Лешей, тогда Лифшицем, много лет работал в журнале «Костер. Он тогда вот такой был.
Л. ЛОСЕВ В «КОСТРЕ» В 1971-М
Давид Яковлевич Дар
Первая книга, которую я проиллюстрировал в из-ве была книга «10 000 километров на велосипедах с моторчиком» Давида Яковлевича Дора — мужа знаменитой Веры Пановой — трижды лауреата Сталинской премии.
Провожать их в это путешествие вышло все многочилсенное семейство, во главе с Верой Пановой. Рядом проходила трамвайная линия, куда Дар сразу въехал, и съехать не мог…
Рисунки Дару понравились, мы подружились.
Оформлял все его книги: «Серо-буро-малиновое происшествие», «Книгу чудес» и т. д.
В 1968 году я делал рисунки к сказке Дара «Вот так история» для Детгиза. Незамысловатая сказка про непослушного мальчика Ваську и его деда. Деда я нарисовал похожим на Дара (у меня было много шаржей на него), а еще одного героя — милиционера — похожим на замечательного артиста — Евгения Евстигнеева — моего большого друга.
Редактору — Доре Колпаковой и художественному редактору — Вите Куприянову понравились, но через пару дней меня зазвала к себе в кабинет тогдашний главный редактор и стала уговаривать переделать дедушку, сделать его непохожим на Дара, говорила, что к Дару плохо относятся там, наверху, считают, что он диссидент, возится с неофициальными поэтами и т. д.
ДАВИД ДАР 1968
«Пойми меня правильно. Я сама очень люблю Давида Яковлевича, но эти рисунки только привлекут к его книжке лишнее внимание, мы с таким трудом вставили ее в план, мы только навредим ему. Ну, что тебе трудно перерисовать его, я тебя прошу, нарисуй не Дара…»
«Вредить» Дару мне не хотелось, и я переделал Дара в Недара. Женя Евстигнеев остался невредим.
КОСТЯ КУЗЬМИНСКИЙ
О Косте Кузьминском, естественно, много слышал в Питере, всегда что-нибудь скандальное, но познакомился и подружился здесь, в N.Y. К 60-летию его напечатал в «Русском слове» шарж на ККК, добавив еще одно изображение в огромную иконографию поэта, оставившего позади прежнего лидера по количеству портретов, рисунков, фотографий — Анну Андреевну Ахматову.
КОНСТАНТИН КУЗЬМИНСКИЙ
ВЫСТАВКА
В Питере неожиданно состоялась у меня выставка в журнале «Звезда». На презентации было человек 100, мы повидали сразу многих, да и многие повидали друг друга. В общем было удачно.
Я получил замечательную работу — сделать рисунки к книгам (детским) прекрасного писателя Лемони Сникета (Lemony Snicket), две сделал в Питере, третью делаю сейчас, и еще пять пришлют. Возникло это всё в последний месяц, (так что я сидел не вставая, и даже в Москву не поехал на Викину презентацию). Издает из-во «Азбука», они переиздавали «Хоббита» с моими рисунками, и я сделал им шесть обложек к Довлатову (шаржи разных времён), в 1999—2001 гг.
Приходилось много пить, или у нас, или на бесконечных презентациях, сейчас отсыхал.
Питер мне очень понравился, выглядит как 300 лет назад; краны, бульдозеры, экскаваторы, всё в лесах, всё перерыто, тротуары мостят*, всё красится, все готовится к празднику, который обещает быть эффектным.
Это страничка из журнала «Аврора» 60-х годов — пишет свою историю. В Ленинграде это был единственный иллюстрированный журнал после закрытия в 46 году журналов «Звезда» и «Ленинград».
Я очень обрадовался, когда редакция предложила мне поместить там мои шаржи, которых у меня были сотни. Мы долго перебирали работы, и наконец выбрали — всё это большинство были мои друзья, шаржи на нескольких впервые появлялись в печати, хотя всё это были известные и заслуженные люди. Получилось очень смешно. Сигнальный экземпляр повезли в горком партии, в Смольный. И началось… «Шарж на Жванецкого? Немедленно уберите эту пошлость…»
МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ
«Шарж на Окуджаву? Не надо пропагандировать это упадничество, нашей молодёжи это не надо…» «Давайте заслуженных людей — Дудина, Гранина…»
БУЛАТ ОКУДЖАВА
Чудом уцелел Юрский.
«И это фото бородатое уберите, не надо нам это пропагандировать в молодежном журнале, и так уже сплошные бороды, на телевидении, и везде». — «Но художник уже лет 10 носит бороду…» — «Уберите, уберите…» В редакции взмолились: «Миша, умоляем, какое-нибудь старое фото!»
М. БЕЛОМЛИНСКИЙ 2019
…
Помню, когдя я учился в школе, у нас в истории Древнего Мира была картинка. На каменных плитах клинописью высечены тексты, по-моему, кажется, законы царя Хаммураппи.
Любимые мои стихи Иосифа Бродского мне кажутся не написанными, а высечены клинописью на каменных плитах,
ПодОсиновики — так моя дочь Юля называет легион подражателей Бродского.
Помню, как мы расстроились за Сашу Кушнера, когда Бродский написал про него эти «ужасные и прекрасные» стихи, способные зачеркнуть начисто всю биографию поэта.
Через некоторе время Саша приехал в Штаты, в N.Y. жил у нас (всю жизнь был нашим любимым поэтом). Мы возили его на выступление в центр русской эмиграции, где его великолепно представлял Иосиф, желавший смягчить впечатление от того стиха. А я старался сделать побольше снимков Саши и Иосифа вместе с доброжелательными улыбками.
…
Иллюстрации к книге Льва Куклина «Кто сильней» приобрела с выставки Ленинградской книжной графики в Москве, Третьяковская галерея для своего графического отдела.
______________
С Мишей Глинкой я дружил ещё в Питере, он несколько раз приезжал в N.Y. и я делал рисунки к его смешным заметкам в «Новом русском слове».
______________
В журнале «Костер» печатались две детские повести Василия Аксёнова: «Мой дедушка — памятник» и «Сундучек, в котором что-то стучит». Очень остроумные повести, и рисунки получились хорошие.
_____________
Я много иллюстировал москвичей в издательстве «Малыш». Особое удовольствие получил от книжки «Большой секрет для маленькой компании» Юнны Мориц (её сейчас переиздали в Москве под названием «Собака бывает кусачей»), и от книжек Эдуарда Успенского «Каникулы в Простоквашино» и «Гарантийные человечки» (их тоже переиздали сейчас в России) и еще сделал рисунки к его книжке стихов «Про Сидорова Вову».
…
Шаржи на актера Евгения Лебедева и режиссера Георгия Товстоногова — реплика на триумфальный успех постановки в БДТ «Истории лошади» по повести «Холстомер» Льва Толстого. Использовал я композицию одной из четырех конных групп скульптора П. Клодта на Аничковом мосту.
Замечательный поэт-пародист Александр Иванов написал такую подпись
Евгению Лебедеву
Играет лошадь. Пожинает лавры.
Теперь ему завидуют кентавры.
Композитора Андрея Петрова я нарисовал в виде памятника Екатерине II-ой, в окружении героев его опер и балетов, а Иванов написал:
Его судьба в искусстве не сурова,
К нему пришла известность поделом.
Легко себя почувствовать орлом
Среди — таких! — птенцов гнезда Петрова…
АНДРЕЙ ПЕТРОВ
А Михаила Константиновича Аникушина я, естественно, нарисовал в виде его памятника. А стихи Иванова такие:
Никакой ошибки нет,
И порядок не нарушен.
Не стоял бы здесь поэт,
Здесь стоял бы Аникушин.
Когда в ЛОСХе отмечали его 60-летие, я подарил ему свои рисунки — серию шаржей на знаменитые памятники города. Всякий раз, встречая меня в Союзе, он благодарил за рисунки:
«Миша, они у меня в мастерской висят, я всем гостям показываю, все восхищаются…»
…
Ноябрь 21. 2010
Опять сажусь писать свои ёбанные четыре страницы.
Не хочется абсолютно, но надо, Федя, надо!
О чём писать — не знаю.
Вчера долго не мог поймать фильм — «Хвост эпохи».
Про Алёшу Хвостенко. Здесь, он поселился с Юлей в Нью-Джерси на заброшенной фабрике.
Они прожили вместе почти год. Когда Юля осталась там жить одна, мы с Викой туда иногда ездили, иногда ночевали там, иногда даже жили там пару дней.
Помню, однажды уезжали, и у нас что-то случилось с машиной, и мы на какой-то станции проторчали целый день. Мне все там морочили голову, а главное, на станцию не впускали, и что-то, помню, втюхнули мне большую сумму за ерундовский ремонт, за что, я так толком и не понял (станция была не русская).
Фильм замечательный. Там много показывают Юлю. Она чудесно выглядит, вспоминает его. Он был безумно красивый в молодости. Необычайно. И поёт в фильме чудесно. И, вообще, все такие молодые, красивые. И Андрюша Волохонский. Его мы хорошо знали. Он был женат на викиной школьной подруге, забыл как её звали, и они у нас часто бывали в гостях. Галецкого показывали, Васю Аземшу, и Гага с Шапкой мелькали там, они Хвоста видели в Париже.
Я читал у Юли про их жизнь в N.Y. вместе в мастерской, потом он уехал в Париж, ненадолго, но что-то с визой напутал, просрочил, и его сюда не впустили. Юля даже в Париж ездила, и к кому-то там ходила, к американскому консулу, или к кому-то еще, не помню, всё равно, его не пустили.
Так любовь и кончилась.
Вот такие истории вспоминаются.
А песни замечательные, и сейчас опять их кто-то вспоминает и поёт.
А главное, «Под небом голубым…» стала знаменитой после культового фильма «Асса» режиссера Соловьева.
ЮЛИЯ БЕЛОМЛИНСКАЯ И АЛЕКСЕЙ ХВОСТЕНКО
М. БЕЛОМЛИНСКИЙ 2019