– На нас тоже могут напасть?
– Нет, побоятся. Мы для них слишком крупны. И потом они предпочитают не активных, а спящих животных. Причём, так ловко высасывают кровь, что те даже не просыпаются. Это потому, что в слюне у них есть анестезирующие компоненты: и обезболивает, и усыпляет.
И тут же приложил палец к губам:
– Тише! Смотри!
Совсем недалеко, не обращая внимание на костёр, прошествовало животное. Размером с большую собаку, но настолько меланхолично-добродушного вида, что девушка не испугалась. Она видела его только на рисунках и в фильмах, но вытянутый вперёд и книзу силуэт с мощными лапами, тонким длинным хвостом и острой мордой показался ей знаком.
– Это муравьед? – прошептала она.
– Он самый. Четырёхпалый тамандуа. Как раз по ночам выходит на промысел.
– Послушай, – ей впервые пришла в голову эта мысль. – Тут ведь могут быть и хищники!
– Теоретически да. Пума, например, или кинкажу.
– Как ты сказал? «Кинкажу»? Я не знаю такого зверя. Тоже дикая кошка?
– Нет, – Тони улыбнулся. – Это очень милый зверёк, по-другому называется цепкохвостый медведь. Я назвал его хищником, но для нас он не опасен. Ужасный симпатяга: размером с небольшую кошку, пушистый, рыже-бурый, живёт на деревьях, цепляется хвостом за ветки и перепрыгивает.
– Как обезьяна?
– Очень похоже. С первого взгляда его и можно принять за обезьяну. Но он из семейства енотовых – запах такой же резкий, как от них от всех.
– Почему же тогда «медведь»?
– А у него мордочка похожа: круглая, симпатичная, с круглыми ушками, большими глазами. И мёд очень любит. А ещё – нектар и фрукты. Правда, лягушек и мышек, если поймает, тоже ест. Потому и хищником считается.
– Ой, как бы я хотела увидеть этого кинкажу!
Виктория даже захлопала в ладоши. Но Тони покачал головой.
– Это ночной звёрек, днём отсыпается в дуплах. Люди редко видят его на воле. И потом, его может здесь и не быть. Как и пумы. Это не обязательно, если их не завезли сюда с материка. А вот змеи есть наверняка, надо быть осторожней.
Виктория склонила голову, долго внимательно смотрела в лицо Тони, освещённое бликами костра. Он крутил на деревянных распорках прутик, поджаривая очередную рыбку, казался безмятежным и простодушным.
– Ты географ? Или биолог?
– Вовсе нет.
– Ну тогда мне приходит в голову только две вещи. Ты или шпион, или уникум с энциклопедичными знаниями. Кто же?
Он засмеялся, помахал в воздухе прутиком, остужая, протянул ей.
– Я и то, и другое, и многое ещё чего… Просто я работаю в одном солидном исследовательском институте, занимаюсь сбором самых разных статистических данных. А это как раз и значит, что знаю всё обо всём. Впрочем, довольно поверхностно.
– Скажи тогда, а много в этих местах островов?
– Довольно много.
– Есть большие, где люди живут? Я имею ввиду не Гаити или Кубу, а так… небольшие поселения.
– Есть, конечно. Впрочем, и на нашем острове вполне мог бы быть посёлок, где люди что-то бы выращивали, рыбу ловили. А почему ты спрашиваешь?
– Так, интересно…
– Понимаю тебя. Думаешь: откуда придёт наше спасение?
– Я, честно говоря, больше надеюсь на второй самолёт. Там сообщат координаты столкновения, время… Правда, ничего не знают, а значит и не скажут, о террористах.
Тони наклонился к ней, близко заглянул в лицо.
– О каких террористах?
У Виктории на мгновение остановилось сердце, потом быстро-быстро зачастило. Она ещё не поняла, в чём дело, но сильно закружилась голова.
– Почему ты спрашиваешь? – Голос у неё тоже дрогнул – Ты же видел их!
Тони откинулся назад, грустно покачал головой.
– Нет, Тори. В том-то и дело, что нет! Я, видишь ли, летел из Дакара в Нью-Йорк. Ты поняла? Я летел не в твоём самолёте. В другом. Увы, он тоже разбился.
Виктория испытала настоящее потрясение. Почему ей не приходило подобное в голову? Наверное, пережить одну авиакатастрофу – невероятно тяжело для человеческого разума. А уж представить одновременно две!.. Впрочем, через некоторое время она пришла в себя. Но теперь ещё более странным показалось ей всё происшедшее.
– Получается, что ты тоже один единственный спасся? Из всего твоего самолёта?
Она сидела, обхватив себя за плечи: её всё ещё трясло от шока. Энтони спросил озабоченно:
– Не вернулся ли твой жар? Ты ещё так слаба! Разреши, я обниму тебя.
И, не дожидаясь её ответа, придвинулся, обхватил за плечи. Потом ответил:
– Конечно, ручаться на сто процентов не могу, так хочется надеяться, что кто-то ещё остался жив… Но, похоже, что ты – одна, и я – один.
– А как, как всё произошло у вас?
– Даже не знаю толком. Я спал, как и все в салоне. Я, знаешь ли, часто летаю, привык, всегда сплю спокойно, крепко. А тут проснулся, пить захотелось. Не стал вызовом тревожить стюардесс, сам пошёл вперёд, к кабине, чтобы воду взять. Вот тут… да, как раз тогда самолёт первый раз сильно тряхнуло, потом резко бросило вправо и вниз… Теперь я понимаю: делался невероятный вираж, чтобы уйти от столкновения. Но не получилось. Первый удар, скрежет, как будто всё рвётся, лопается!.. Люди стали падать или повисать на ремнях, закричали… Вот ты спросила, и, оказывается, я всё помню!
– А дальше? Что ты сделал?
– Надо же, я и это помню! Я подумал: «Падаем в океан, есть шанс спастись. Нужно пробраться к аварийному люку…»
– Ты знал, где он? И как открывается?
– Да, знал. И, похоже, сумел открыть. Но это я уже помню очень смутно. Пришёл в себя в воде, пытался кого-нибудь спасти, но живых не было… Потом какой-то обломок для опоры прихватил, сориентировался и поплыл. А через время увидел впереди ещё плывущего человека. Тебя…
Они помолчали, и теперь уже Виктория почувствовала, что Энтони мелко дрожит. Да уж, после таких воспоминаний!.. Она инстинктивно крепче прижалась к нему – подбодрить, успокоить. Он понял, тихонько благодарно погладил плечо девушки. Попросил осторожно:
– А теперь ты расскажи. Значит, твой самолёт был захвачен? Чего они хотели, эти террористы? И какие они из себя?
– Они хотели самолёт… куда-то угнать. Нам не сказали. Сначала заставили сидеть на местах, а потом решили согнать в соседний салон. Я задержалась… кеды обувала. А тут мы и столкнулись с твоим самолётом – я даже успела увидеть его в иллюминатор. Страшно! Но я схватила спасательный жилет, машинально.
– У тебя отличная реакция! И плаваешь ты очень хорошо.
– А я занималась плаваньем, профессионально.
– Вот тебе и пригодилось, правда очень неожиданно… А террористы? Что за люди? Опиши?
– Разные… Я видела трёх. Один вроде индеец, другой испанец или португалец. А, может, латиноамериканец…
Она запнулась, замолчала. Тони спросил:
– А третий?
– Он был белый. Я имею ввиду – европеец. Скандинавского типа. Смуглый, но волосы очень светлые и глаза светлые. Красивый…
– А возраст его?
Голос у Тони стал очень заинтересованный. Виктория вспомнила лицо Олафа и только сейчас поняла, что тот был не слишком молод.
– Лет сорок, – ответила нерешительно, – кажется…
– Свен! – Энтони даже пристукнул кулаком о ладонь. – Вот дьявол!
От мысли, что Энтони, похоже, узнал по её описанию Олафа, что знает его, Виктория задрожала. Ей стало тревожно и ещё больше захотелось скрыть своё более близкое знакомство с террористом. Она ведь с самого начала решила, что не скажет Тони о разговоре наедине с Олафом. Вдруг он подумает, что она сообщница угонщиков! Но это же тревожное любопытство заставило спросить:
– Как ты сказал? Свен? Кто это?
– Террорист из одной международной организации. Не такой известный, как Бен Ладен или Карлос, но всё-таки.
– А как называется организация?
Тони слегка задумался, припоминая:
– Кажется, «Парабеллум».
– «Готовсь к войне», – машинально перевела Виктория.
– Точно! Об этой организации писали в прессе, были телепередачи. Ты не видела?
– Нет, – она медленно покачала головой. – У нас, наверное, не показывали.
– Судя по твоему описанию, это он: наполовину датчанин, наполовину немец. Вот, значит, как, он угонял самолёт! Интересно, куда? Впрочем, откуда тебе знать. Ладно, Тори, напрасно я этот разговор начал, тебя всю колотит! Пойдём, спать пора, уже ночь.
Виктория вдруг вспомнила любимую с детства книгу. Столько раз перечитывала её, сначала на русском, а потом – на языке оригинала! Но даже и не представляла никогда, что может сама оказаться, как её герой. И вот – первая ночь на необитаемом острове!
– «Когда наступила ночь, я с замиранием сердца спрашивал себя», – начала цитировать она по-английски.
– «…что меня ожидает…», – неожиданно закончил фразу Энтони.
И они уставились друг на друга совершенно ошеломлённые. Глаза их необыкновенно блестели, то ли отражая блики низких южных звёзд, то ли искры костра…
Глава 8
Остров, доставшийся им на двоих, был прекрасен. Времени понять это оказалось предостаточно.
Через два дня после того, как она очнулась, Виктория пережила нервный срыв – истерические рыдания, сменившиеся настоящим ступором. Уж очень сильно она ждала спасения: каждую минуту! И ведь сложа руки они не сидели. На одной из вершин, достаточно плоской, очистили полянку от кустарника, натащили туда с берега крупных камней и выложили знак «SOS». Тони сказал, что с самолёта, летящего низко, – а поисковые именно так и летают, – или с вертолёта эта надпись отлично видна. На берегу, в самой большой и открытой лагуне, соорудили что-то вроде мачты, прицепив на неё яркое, оранжево-чёрное, полотенце из бунгало… Но в небе царила безоблачность и безмятежная тишина, океан тоже был пуст и благодушно спокоен. Рыдая, Виктория повторяла: «Никто о нас не знает! Никто не ищет! Это же Бермудский треугольник!»
Энтони не трогал, не успокаивал её. Когда же девушка обессилила и замолчала, словно онемела, он напоил её, почти насильно, хорошей порцией рома. Она надолго уснула, но, придя в себя, замкнулась, не разговаривала. Однако не отказалась пойти с ним ловить рыбу.