орились в белесой дымке. Ей было тяжело дышать и она впервые ощутила себя такой маленькой в этом огромном океане! Впереди, в волнах, вдруг показался перископ подводной лодки… Нет, почудилось! Но ведь они и вправду здесь, эти вражеские субмарины! Раньше их отслеживали, отгоняли, не подпускали близко, но теперь немцы уже наверняка знают, или вот-вот узнают, что транспорты, и «Даниэль Морган» тоже, никто не охраняет… Девушка не могла понять, в чём дело? Почему их бросили? Предали!..
Глава 16
– Шесть десятилетий прошло, мой мальчик. Даже больше… А я до сих пор не могу понять, что же произошло тогда! Почему отдали приказ уйти всей охране? Почему бросили на растерзание эти беззащитные корабли? Сотни людей. А бесценный для воюющей страны груз? Танки, самолёты, машины, медикаменты!
Щёки леди Виктории пылали румянцем: от пылающего камина, от выпитого вина, но – больше всего, – от волнующих воспоминаний.
– Об Арктических конвоях много потом было написано исследований, высказано версий и догадок, но всё не то, не то!
– Я тоже помню, – кивнул Энтони. – Известие о выходе навстречу конвою PQ-17 немецкого линкора «Тирпиц» до смерти напугало наше адмиралтейство… Я, кстати, тоже не мог до конца понять – почему? Да, мощный военный корабль, но разве настолько грозный и непобедимый, что нужно было так позорно удирать? Там было больше немецкой шумихи и пропаганды, чем реальности. Вот же – потопила его русская подводная лодка очень даже просто.
Бабушка, которая последние минут десять своего рассказа прохаживалась по комнате, вновь села в кресло. Вздохнула.
– Я много читала этих самых исследований, научных книг. Но настоящего ответа не нашла. Узнаю ли когда-нибудь?.. Там есть какая-то тайна, которую до сих пор не раскрывают… Ну ладно. Я продолжу. Тебе интересно?
– Необыкновенно! – Воскликнул Энтони. – А ты ещё так рассказываешь: я словно бы вижу всё сам.
– Тогда слушай. Но, сначала, впусти пожалуйста, Буффи, она скребётся в дверь, просится…
Собачонка всего полминутки попрыгала, выражая радость встречи, потом улеглась на ковре, между хозяйкой и молодым хозяином, положив ушастую морду на туфель Энтони. Он погладил её, подумав грустно: «Старенькая стала…» Почему-то о бабушке он так не думал, наверное она не давала к этому повода. А особенно сейчас, когда рассказывала, вспоминая свою молодость.
…Одному из прооперированных моряков было очень плохо, он не приходил в сознание, всё время бредил. Вспоминал тот налёт немецких пикирующих бомбардировщиков, при котором и был ранен. Виктория сидела у его постели, держала, когда он пытался сесть, подносила к губам питьё. Второй раненый пришёл в себя, говорил ей:
– Они бы нас вообще разбомбили, но примчались русские «Ястребки» – я слышал, так называют их самолёты. Разогнали, можно сказать, спасли корабль. Вот только нам с Фрэнком не повезло. Но ничего, придём в Мурманск, подлечимся. Уже скоро.
Он не знал о происшедшем. А она, хоть и знала, тоже твердила себе: дойдём, дойдём!..
Ночь, похожая на день, прошла спокойно. Уильям, который обработал несложные раны ещё нескольких человек, поспал часа три, под утро отправил отдыхать сестру. К этому времени тяжелораненый матрос Фрэнк успокоился, уже не бредил, а спал.
– Похоже, он выкарабкается, – сказал Уильям. – Отдохни, наберись сил, они тебе понадобятся.
Милый брат, он и сам не подозревал, насколько был прав!
Она, шатаясь, засыпая на ходу, добралась до каюты и упала на койку, не раздеваясь. Даже куртку не сняла. В сознании, уже уходящем в сон, мелькнула было мысль, но не было сил ни пуговицы расстёгивать, ни одеяло поднимать… Заснула мгновенно. Потому и не знала, как всё началось. Позже Силва рассказал ей… Когда наблюдатель увидел след торпеды и корабль начал делать манёвр, стараясь уйти от удара, раздались два почти одновременных взрыва. Первые две незамеченные торпеды попали в цель. Третья, от которой не удалось уклониться, тоже догнала корабль.
– Раньше к нам подводные лодки не подпускали, у эсминцев охраны была хорошая акустика, – сказал португалец. – А теперь расстреляли играючи!..
Но этот разговор случился гораздо позже. Тогда же Виктория не просто проснулась: её сильнейшим ударом сбросило на пол. Завывал гудок, раздавались страшные крики, грохот.
– Уилл! – закричала она инстинктивна.
Так перепуганные дети зовут маму.
Чёрный дым верхней палубы, едкий от каких-то горючих материалов, резанул по глазам, заставил закашляться. По корме гулял огонь, люди метались. Брата не было видно, она вновь позвала его, побежала и тут же споткнулась о мёртвое тело. Не успела испугаться: рядом, приподнимаясь на локте, её позвал раненый.
– Да, да, – прокричала Виктория, и тут же сообразила, что санитарная сумка при ней, надета ремешком через плечо. Она опустилась на колени, стала разрывать пакеты с бинтами. «Уильям тоже где-то здесь, кого-то перевязывает…» – убеждала себя.
Пронзительный вой самолётов перекрыл всё. Девушка упала, сжимая голову руками, рядом посыпались ящики, одним задело её… Потом она бродила по тому, что ещё недавно называлось транспортным кораблём, искала живых. Судно уже дало сильный крен, не во все каюты можно было добраться. Лазарет тоже оказался там, в затопленной части. Доступные же каюты были пусты. Она нашла мёртвого Уильяма среди других мёртвых и изуродованных людей. Села рядом с ним, сидела молча, не могла даже плакать. Подошёл худой смуглый матрос, сказал:
– Что, сестра, неужели только мы с тобой живы? Пойдём, поищем.
Она помотала головой, схватилась за руку брата. Моряк тоже посмотрел, узнал:
– Это доктор… Мёртвый. Что же они – кивнул в море, – ушли? Даже вас бросили.
– Нет, нас звали вернуться. Но Уилл отказался.
– Вот как…
У этого матроса был какой-то акцент. «Латиноамериканский, наверное» – подумала Виктория мельком. Он погладил её легонько по плечу:
– Что ж делать, детка. Можно было бы его похоронить в море, но скоро все они, мёртвые, будут там. Нам надо выбираться, корабль тонет. Скоро уже…
Он заставил её подняться, повёл с собой, приговаривая:
– Где-то должны быть живые, капитан, офицеры. Есть катер спасательный…
Тут же они и услышали, как заработал мотор катера. Бросились к борту и увидели, что большой катер отплывает. В нём находилось человек семь среди ящиков и бочонков. Там был и капитан. Моряк и Виктория закричали, замахали руками. Капитан глянул на мгновение, передёрнул плечами и больше не оглядывался. Катер быстро уходил в море. Там, впереди, была видна ещё одна надувная лодка.
Моряка звали Диас Силва, он был португалец, но уже давно жил в Соединённых Штатах, плавал на разных судах. Он сказал, что на корабле было три надувные спасательные лодки. Они нашли две, одна из которых совершенно не пострадала. Тот раненый, которого Виктория начала перевязывать перед налётом, оказался жив. Когда она и Силва перетаскивали его в лодку, увидели бредущую по палубе фигуру в офицерском мундире. Молодой лейтенант казался совершенно невменяемым, что-то бормотал, смотрел в пространство пустыми глазами, спотыкался, падал.
– Контуженый, – сказала Виктория.
– Или просто сошёл с ума от всего виденного, – предположил Силва. И сказал ласково офицеру: – Пойдёмте с нами, вот, помогите раненого донести.
Тот послушался, как дитя. Так вчетвером они и отплыли на лодке, в которую опытный моряк затащил два ящика галет, бочонок пресной воды и три одеяла. Силва сильно и торопливо грёб, тревожно оглядываясь на корабль. Повторил несколько раз:
– Надо убраться подальше. Скорее! Он уйдёт на дно, уже вот-вот… Чтобы нас не затянуло!
Виктория сидела рядом с раненым, обнимая его, лейтенант стоял на коленях, смотрел назад. Она услышала сильный треск и мощный грохот всасывания. Оглянулась, бросаясь к борту. «Даниэль Морган» переломился пополам и уходил под воду. Вокруг, на большом расстоянии, кипела и булькала вода. Силва лихорадочно рвал вёсла из воды, их лодку сильно раскачивало.
– Держитесь! – крикнула девушка лейтенанту.
Но тот не отрывал заворожённого взгляда от останков корабля. Вдруг поднялся на ноги, постоял несколько секунд и прыгнул в воду. И хотя проделал это вроде бы не спеша, никто не успел ему помешать. Сумасшедший лейтенант поплыл к ревущей воронке, и это было так страшно, что девушка упала на дно лодки, закрыла лицо руками… Через несколько минут Силва тихо сказал:
– Всё, детка, всё… Он утонул, вместе со своим кораблём. Может, это и лучше…
Ночью, которая была почти как день, они заснули. Португалец сказал, что надо спать, беречь силы. И что им повезло: море спокойное, без волны. Все трое они тесно прижались друг к другу, согреваясь. Виктория немного удивилась тому, что Силва лёг посередине. Она уже поняла, что он очень хороший, добрый и заботливый человек. Логично было бы ему предложить ей, девушке, самое тёплое место… Впрочем, мысль эта была мимолётная, уже сквозь наплывающий сон. Да, всё пережитое – страшно, но она заснула как только закрыла глаза. А когда проснулась, раненый матрос уже не дышал. И Виктория поняла: её опытный попутчик предвидел, что бедняга до утра не доживёт. И не хотел, чтобы девушка проснулась рядом с мёртвым…
– Нас должны сегодня найти, – сказал Силва. – Русские наверняка вышли навстречу транспорту, они нас не бросят. Сегодня…
По тому, как он повторил это слово, Виктория почувствовала: этот день они могут не пережить. Она и сама понимала это всем своим стынущим телом, неутихающей дрожью. Немного спасала гребля, но она быстро уставала и отдавала весло португальцу, вновь забивалась в угол кормы, наматывая на себя одеяла…
А потом впереди раздался странный рёв, и из глубины показался мокрый серый бок огромного кита… Нет, это всплывала подводная лодка! «Русская, русская!..» – шептала молитвенно девушка, но почти сразу услышала как выругался Силва. Свастика не оставила надежды. Португалец бросил вёсла, выдохнул обречённо:
– Возьмут в плен… Чёрт побери… – Хотел что-то добавить, но глянул на перепуганную Викторию и выдавил из себя улыбку. – Не бойся, детка. Ничего, конечно, хорошего, но и у Англии, и у Штатов подписана с немцами конвенция о военнопленных. Переживём.