– Продолжать? Будешь слушать дальше?
– Да, да, – она прислонилась головой к его плечу. – Мне так интересно!
– Отцу, теперь уже официальному послу революционной России, прислали несколько человек, среди которых один даже имел юридическое образование. И он начал налаживать дипломатические отношения. У него это получилось отлично, тем более что вскоре Аманулла-хан стал королём Афганистана, провозгласил полную независимость от Англии. Два месяца, в 1919 году, шла война, которую твои, Тори, соотечественники проиграли. Благодаря поддержке Советской России, и моему отцу тоже. Ты уж прости! А я до пяти лет отца не видел, жил с матерью в городе Санкт-Петербурге. Потом он вернулся, и мы переехали в другой город, Севастополь. Это прекрасный город-порт на Чёрном море, на полуострове Крым.
…Леди Виктория, сидя в кресле, смотрела на огонь камина. Взгляд её, вместе с воспоминаниями, был где-то далеко. Но вот он, возвращаясь из дальних лет, обратился в сторону внука, прояснился.
– Я позже многое прочитала об этом месте – полуострове Крым. Очень интересная земля. Необычное соединение цивилизаций: античность, дикие племена, мусульманская культура. Не стану тебе сейчас об этом, захочешь – сам узнаешь. Там, на острове, в июле сорок второго, Антон рассказывал мне легенды Крыма. Как маленькой девочке рассказывают сказки. Я их и слушала, как сказки, помню до сих пор.
…Наступала ночь. И хотя видно было, как днём, слепящее солнце потускнело, словно подёрнулось дымкой, и сильно похолодало. Антон нашёл, чуть дальше озера, скопление валунов, похожее на грот, с оттаявшей полянкой перед ним. Перенёс туда огонь, разложил одеяла. Они сидели, обнявшись, и он рассказывал об Ифигении, дочери царя Агамемнона, которую должны были принести в жертву богине Артемиде, чтобы та отпустила корабли к Трое. В последний момент перед жертвоприношением богиня сжалилась и перенесла девушку в Тавриду, а это и есть Крым… О фонтане слёз бахчисарайского дворца: жестокий хан Крым-Гирей с каменным сердцем, на старости лет полюбил-таки прекрасную юную Деляре, но та умерла. И тогда он приказал мастеру сделать фонтан, в котором плакал бы камень…О старинной генуэзской крепости, рядом с которой ещё более древняя башня под названием «Девичья». Дочь правителя-архонта, гордая красавица, отказала в любви знатному полководцу Диофанту, но полюбила простого пастуха. Архонт подстроил его гибель в море и она, узнав об этом, бросилась с этой башни на глазах Диофанта…
Время от времени Виктория поднимала на Антона глаза – восторженно счастливые. Он ласково улыбался ей и… Нет, ничего. А ей так хотелось, чтобы Антон снова наклонился, коснулся её губ… Заснула Виктория на легенде о знаменитом царе Понтийском Митридате, приучавшем свой организм к ядам и не сумевшем отравиться, когда был предан родным сыном… Заснула, видимо, ненадолго. А проснувшись, замерла, боясь себя выдать: Антон легонько касался губами её волос. Счастливая, она блаженствовала, чувствуя вновь и вновь его ласку. И сама не заметила, как снова заснула.
Проснулась как раз к завтраку: Антон, оказывается, успел добыть из птичьих гнёзд несколько яиц, почти таких же, как куриные, испёк их в углях. И вновь заварил чай на пахучих целебных травках.
– Мой отец постоянно пил чай на травах и меня приучил. У него были слабые лёгкие, а сухой пустынный воздух Афганистана просто спалил их. Потому он и выбрал Крым, Севастополь. Мне, знаешь ли, тоже досталось отцовское наследие – проблемы с дыханием. Но я справился.
Он очень скупо рассказал Виктории, что с 12 лет, решив стать моряком, взялся за своё здоровье. Ходил в многодневные походы по крымским горам, когда с товарищами, а чаще – один. Ночевал под открытым небом в старинных пещерных городах, в скалистых приморских бухтах. Плавал, нырял, задерживая дыхание всё дольше и дольше. Стал заниматься гимнастикой йогов – нашёл в библиотеке отца книгу об этом на английском языке. Английским он владел свободно, как и русским: с самого его рождения отец и мать специально дома часто говорили на этом языке…
Отец работал в крупном морском управлении, потому Антон, не желая даже невольной протекции, решил поступать не в мореходное училище. Он выбрал одесскую артиллерийскую школу береговой обороны. Всё-таки артиллерия – мощное современное оружие. А тут ещё и морская артиллерия…
Антон сказал Виктории, что быстро продвигался по службе. «Ещё бы, – подумала она. – Такой талантливый, целеустремлённый, самоотверженный!» В 40-м году капитан второго ранга Вербенцов стал начальником штаба Дунайской военной флотилии… Месяц держала оборону против фашистов флотилия на Дунае. А потом поступил приказ: затопить корабли – и чтобы врагу не достались, и чтобы перекрыть вход в Чёрное море. Тяжело далось ему выполнение этого приказа: видеть, как уходят под воду мощные, в полной боевой готовности корабли… После этого Антон и получил направление на Северный Флот.
Глава 18
– День, вечер, ночь… Там, на острове, только наши внутренние часы подсказывали, какая нынче пора. В какой-то момент наступала усталость – значит, уже ночь… Но в те вторые сутки мы её не чувствовали. Да, бесконечный светлый день уже повернул на вечер, Антон и я сидели на валунах у самого берега, смотрели на ровные перекаты холодных волн, на островки льда и снега, которые плыли мимо, дальше…
Леди Виктория улыбнулась внуку:
– Скоро, милый, я закончу свой рассказ.
– Не торопись, пожалуйста! – почти взмолился он. – Вспоминай, всё, подробно!
– Подробнее… Совсем недалеко от берега вдруг волны необыкновенно забурлили, стали вздуваться. Я ещё смотрела на них испуганно и заворожено, а Антон уже вскочил, схватил меня за руку и потащил к нагромождению камней у подножья скалистой гряды…
– Подводная лодка! – крикнул он. – Неизвестно чья. Скорее!
Через несколько минут, осторожно выглянув из укрытия, он сказал тревожно:
– Немецкая. Я так и думал.
Виктория тоже выглянула. И тот час узнала и силуэт, и раскраску, и конфигурацию перил.
– Та самая! – выдохнула.
Антон понял её: он помнил рассказ девушки.
– Они увидели нашу надувную лодку. Эх, вот когда яркий цвет некстати!
В самом деле: шлюпки на кораблях каравана были специально оранжево-красные, чтобы было видно издалека – спасателям, конечно. Теперь её тоже легко заметили издалека.
– Эти немцы такие пунктуальные, дотошные, – покачал головой Антон. – Обязательно станут искать экипаж.
– Господи, помоги нам! – взмолилась девушка, дрожа от страха. Она не хотела вспоминать, но так отчётливо представила лицо немецкого капитана: обаятельную улыбку, густые светлые волосы. И холодные глаза, слова «Убей креола». Он не захотел, чтоб «девчонка» была задета пулей, он протягивал ей руку…
Виктория задрожала так, что застучали зубы. Антон обхватил её за плечи, прижал к себе.
– Спокойно. Ты не одна.
В этот момент вновь произошло то, что она видела два дня назад. Ушла в глубину, словно провалилась, дверца рубки, оттуда стали выбегать, равномерно опоясывая палубу и застывая как неживые, страшные фигуры в чёрной блестящей резине. А потом появился офицер… Она не могла отвести от него взгляда. А мысли текли почти спокойно: «Это моя смерть – с такими холодными глазами, обаятельной улыбкой. Сейчас протянет руку… Поиграла немного, отступила на два дня, и вновь явилась. Спасибо ей за эти два дня… Самые лучшие в моей жизни…»
От борта субмарины отчалил катер, рванул в сторону островка. И через считанные минуты на прибрежные валуны выпрыгнули чёрно-резиновые автоматчики – восемь человек, – и два офицера. Они были совсем недалеко, и Виктория из своего укрытия вновь близко видела лицо страшного человека, который пугал её до смерти, но и необыкновенно притягивал взгляд – не отвести!
Офицеры коротко переговорили, и капитан рукой указал – вперёд. Отряд пошёл вдоль берега, как раз мимо скал, где прятались двое. В какой-то момент капитан резко остановился, насторожился, словно что-то почуял. Именно почуял: ноздри его трепетали, втягивая запахи, взгляд рыскал по скалистым уступам… Антон обхватил Викторию за плечи, тронул пальцами её губы – молчи! И она замерла, как птичка, даже не дрожала.
Немец тряхнул головой, сказал своему собеседнику довольно громко:
– Остров мал, обыщем всё, найдём. Судя по лодке, человека три-четыре. Думают, что спаслись.
Он засмеялся, и они пошли дальше, поворачивая вглубь острова. Когда скрылись, Виктория шёпотом перевела эти слова Антону – он немецкого не знал.
– Судя по всему, это тот самый, любимчик Гитлера, с корабля, который у нас прозвали «Призрак». – Антон качнул головой. – Похоже, упорный малый.
– Они нас найдут! – Виктория вцепилась в его руку. – Тони, что же делать?
Он провёл ладонью по её щеке – медленно, ласково, и девушке показалось: сейчас снова её поцелует. Захлестнувшая волна счастья перебила страх… Но Антон опустил руку и только сжал её ладонь успокаивающим жестом. Сказал иронично:
– Этот красавчик слишком самодоволен. Остров мал, но не прост. Мы его обманем… А впрочем…
Антон вдруг широко улыбнулся:
– Слушай, слушай!
И Виктория услышала слабый звук сверху. Он быстро набирал силу, и вот из-за облаков вынырнул самолёт: небольшой, вёрткий, идущий довольно низко, с красными звёздами на крыльях. В ту же минуту Антон потянул её снова в укрытие: возвращались немцы. Они шли быстро, почти бежали. Попрыгали в катер, и тот помчался к субмарине. А Виктория и Антон выбежали на открытое пространство, замахали самолёту руками, закричали. Тот чуть качнул крыльями, и Антон радостно воскликнул:
– Нас заметили! Смотри, смотри – убегают! Знают, что сейчас пилот радирует на берег их координаты!
Подводная лодка уходила в море, хотя люди ещё бежали по палубе. Но вот последняя фигура скрылась в рубке, Виктории показалось, что это был капитан, что он оглянулся и увидел их на берегу. Правда, лодка была уже далеко, и она могла ошибаться…
Через полчаса вновь появился самолёт, уже другой, побольше. Он целенаправленно шёл к их острову, стал кружиться, высматривая место для посадки. Антон успел заранее позаботиться об этом, присмотрел большую ровную поляну. Теперь они стояли на ней, призывно размахивая руками. Пилот понял, стал делать разведывательный круг прямо над ними. Антон повернулся к девушке, глаза его возбуждённо сияли.