– Отойди оттуда. – Куп перелез через стену из кушеток и прыгнул, чтобы оттащить меня от разбитого окна. Он развернул меня так, чтобы встать спиной к открытому небу, используя свою спину как щит, и впившись пальцами в мои плечи. Его сердце бешено билось. Я закрыла глаза и принялась запоминать давление его тела на моё, его запах – древесный и дикий; цитрус и земля.
– Как ты узнал? – повторила я.
Я почувствовала, как подбородок Купа падает мне на затылок.
– Это было моё место. Когда дела шли плохо, ты всегда находила меня.
Это была правда. Тогда я всё время наталкивалась на него. Странное совпадение; только вот это не было совпадением: это было гравитационным притяжением. Теперь, когда он обнимал меня на вершине Блэквильской башни, мы словно вернулись назад на третий курс, в обыкновенный день. Этот момент – этот бесценный пузырёк времени – сколько бы он ни продлился, был даром.
Куп отстранился от меня, держа меня на расстоянии вытянутой руки.
– Пожалуйста, скажи мне, что ты не делала того, на что это было похоже.
И момент закончился.
Я посмотрела мимо него в окно. Даже сейчас, в своей низшей точке, я не могла этого сказать. Не ему.
Его голос сделался резким:
– Как ты могла?
Я повернулась к нему лицом, наполненная страхом, и слова сами вырвались из меня:
– Потому что я убила её, Куп. Я убила Хезер.
Вот, я призналась. И последнему человеку, которого я выбрала бы для этого признания; человеку, который однажды стоял в этой самой комнате и называл меня социопаткой. Ну, он был прав. Теперь мы прошли полный круг, и он мог собственными глазами видеть каждый дюйм этой страшной правды.
Я напряглась, ожидая, что он оттолкнёт меня.
Куп сделал глубокий, успокаивающий вдох – и, к моему удивлению, положил руки по обеим сторонам моего лица, взяв в ладони мой подбородок. Его нежность разрывала мне сердце.
– Расскажи мне что именно произошло.
После десяти лет ожидания слова посыпались из меня.
– Всё, что я помню – это что я узнала, что Хезер выиграла стипендию, и я так сильно её ненавидела. Я обезумела. Я взяла свои таблетки и таблетки Кортни для похудания и запила их виски. Я была настолько не в себе, что порезала те фотографии. Последнее, что я помню – это что у меня был какой-то план отомстить Хезер, добиться справедливости. Дальше я не помню. Не помню ничего до следующего утра, когда я проснулась вся в крови.
Как не странно, Куп даже не моргнул.
– И всё?
Я заставила себя заговорить:
– Куп, я хотела, чтобы она умерла. Я помню, как думала об этом. Представляла себе.
– Ты не помнишь, как пришла в мою квартиру?
Я сделала шаг назад, и его руки упали с моего лица.
– В твою квартиру?
Он выдохнул и пробежался рукой по волосам. Странно: его пальцы были в грязи.
– Ты появилась в ту ночь у меня под дверью, пьяная и вся в крови, и вломилась внутрь. Ты говорила, что тебе нужно безопасное место.
Я подняла руки ко рту. Кровь. Он всё это время всё знал.
– Я попытался тебя вымыть, но ты мне не давалась. Ты дралась со мной, когда я пытался тебя обнять, довольно сильно поцарапала мне лицо. Потом ты села посреди кухни и выложила всё начистоту. Ты рассказала мне всё о стипендии.
Я, не веря, посмотрела на него.
– И о письме, – мягко сказал он.
По моим рукам пробежал холодок, а за ним – целая армия мурашек.
– Что именно я сказала о письме?
Он сжал руки в кулаки. Я проследила за его движением и посмотрела на предмет в его руках.
– Что это?
Он глубоко вдохнул, а потом поднял его, чтобы мне было лучше видно. Это был диплом – в красивой рамочке, но весь в грязи, а стекло потрескалось из угла в угол. Диплом Гарварда; шрифт и почерк ни с чем было не перепутать – то, что я знала наизусть; то, чего жаждала всю свою жизнь. Надпись от руки сообщала о присвоении Джону Майклу Гарви степени бакалавра по экономике.
Я посмотрела на Купа в безмолвном ошеломлении.
Его взгляд был твёрдым.
– Я хранил это для тебя.
– Как? – Мне едва удалось заставить себя говорить чуть громче, чем шёпотом.
– Джесс, ты рассказала мне, что Гарви с тобой сделал, и я хотел его убить. Сжечь его дом. Но ты сказала «нет», что теперь это не имеет значения. Я был вне себя. У меня тоже были не лучшие времена, со всем, что происходило с наркодилерами и «твиком». Думаю, я тебя напугал, потому что ты сбежала. Я всегда думал, что ты именно поэтому перестала разговаривать со мной после той ночи.
Я рассказала Купу о докторе Гарви. От этой информации кружилась голова. Я подавила желание схватить его за руку, чтобы удержаться на ногах.
Глаза Купа потемнели, а ресницы опустились, когда он взглянул на диплом.
– Во мне была вся эта ярость, которая уже несколько дней как накапливалась. Когда ты ушла из моей квартиры, я пошёл в дом Гарви и разбил там всё бейсбольной битой. Преступник – я, Джесс. Это я написал на его стенах то слово и все разгромил.
Я начала осознавать все масштабы того, что сделал Куп.
– Тебя могли бы выгнать из колледжа за это, отправить в тюрьму. Юридический университет, твоя мама – всё было бы уничтожено.
Он горячо посмотрел на меня.
– Ну, я об этом не жалею. Мне жаль, что я не сделал больше. По крайней мере, того, что я сделал, было достаточно, чтобы спугнуть Гарви, и он покинул Дюкет. Скатертью дорожка!
Я показала на диплом.
– И ты украл это. Почему?
– Ты рассказала мне о Гарварде. Как твой папа там учился и как ты никогда не могла соответствовать ожиданиям. Что он умер на Рождество. Жаль, что ты не сказала мне, когда это случилось. Я поехал бы с тобой в Вирджинию на похороны. Я сделал бы всё, что угодно.
Я рассказала ему об отце. Удивление чуть не сбило меня с ног.
Куп повертел в руках диплом.
– Я был в процессе уничтожения дома Гарви, когда увидел его. Я подумал, что тебе захочется его иметь – может быть, чтобы сжечь. Но после той ночи ты отказывалась со мной разговаривать. Поэтому я закопал его на лужайке перед «Ист-Хаузом». Под нашим столиком для пикников. С тех пор он там и лежал.
– Магия в почве, – ошеломлённо подумала я.
Куп стоял между мной и окном, с ужасно растрёпанными волосами и глазами, всё ещё горящими от ненависти к доктору Гарви, как какая-то тёмная, долбанутая версия героя.
– Значит, ты знал… – я тяжело сглотнула, – про доктора Гарви, и про стипендию, и про моего папу…
– Конечно…
– Когда ты подошёл ко мне на выпускном и предложил выйти за тебя замуж?
Теперь была очередь Купа опустить голову и смотреть на свои ноги. «Предложил выйти за тебя замуж». Эти слова были такими тяжёлыми, такими запретными, что я поверить не могла, что имела наглость произнести их вслух. Но я должна была знать.
Он, почти незаметно, кивнул.
– Ты женился бы на мне, зная всё это.
– Я тебе сказал. Хорошее или плохое, это не имело значения.
Мы долгое мгновение стояли, глядя друг на друга. Потом я протянула руку, взяла диплом и бросила его, так сильно, как только могла, об стену. Он разбился на мелкие осколки стекла и дерева, рассыпавшись дождём по полу. В конце концов он оказался очень хрупким.
Куп переступил через гору осколков, поднял листочек бумаги и протянул его мне. Я пробежала пальцами по красивому, выбитому золотом символу Гарварда, и на секунду мечта снова поднялась на поверхность: мечта отца и моя собственная, настоящая, шелковистая у меня под пальцами.
Но я потрясла головой. Эта мечта теперь мертва.
Я разорвала диплом на кусочки.
Потом я подошла к окну; осенний ветерок поднял мои волосы. Я раскрыла ладони и кусочки полетели прочь, будто бабочки. Что-то в ветре шептало: «Тебя больше нет, твоя история закончилась. Ты – та, кто ты есть».
Я почувствовала, как во мне закрывается дверь.
Куп оттащил меня от окна и потянул, чтобы я повернулась к нему. Он смотрел на меня своим личным взглядом – тем, который, как я слишком поздно обнаружила, значил что-то долгое и глубокое, а не кратковременное и тайное.
– Спасибо, – сказала я; моё горло сжималось, – за то, что ты сделал.
– Два взлома за одну ночь, – мягко сказал он, проводя пальцем по моему подбородку.
– Два? – Я отстранилась.
Куп смотрел на меня так, как будто я ударилась головой.
– Конечно. Я вломился к Гарви. После того, как ты вломилась в кабинет работы со студентами.
Я вцепилась в его руку, чтобы не упасть.
– Что я сделала?
И внезапно, будто в замке повернули ключ, как удар по лицу, я вспомнила.
Глава 36
Февраль, выпускной год
Очертания виделись размыто, но одно я знала точно: я – тёмная богиня, яростная, мстительная сила, рассекающая ночь. Переходящая улицы, идущая прочь от греческих домов к административным офисам в самом центре кампуса. Будто обретя второе дыхание, я шагала уверенным, быстрым шагом. Прошла мимо группы разодетых в розовые и красные цвета девушек «Чи О», которые, конечно же, шли на бал влюблённых. Они смеялись и покачивались на шпильках, через каждые десять футов останавливались, чтобы сфотографироваться.
Я прошла мимо и фыркнула достаточно громко, чтобы головы обернулись. Подумать только, считать бал влюблённых самым важным, что тут сейчас происходит! В эту ночь, когда всего несколько часов назад жизни были порваны в клочья, чаша весов склонилась, несправедливость просочилась наружу как яд.
Но я всё исправлю. Восстановлю баланс, поправлю неправильное – заберу назад то, что Хезер и доктор Гарви у меня украли. Это просто, правда. Виски ли выпустил на свободу эту мысль или таблетки, но так или иначе, теперь у меня был план. Я заберу своё. Последую примеру Хезер или Кортни, всех этих влиятельных девиц, которые получают что только захотят.
Впереди маячил офис отдела по работе со студентами – маленький тёмный коттедж, тем не менее внушительный. Там, внутри, группа незнакомых мне людей собралась за столом и приняла решение, разрушившее мечту, ради которой я работала.