А теперь Джессика спит с профессором и ходит на ужины на глазах у этого мерзкого болтуна Тревора и бог знает кого ещё. По сути дела, это всё равно что объявить публично что Минт неудачник, не стоящий уважения жалкий дурак. Как она посмела. Ему захотелось схватить её руками за шею.
Но нервный срыв сейчас не поможет. Он должен взять себя в руки, свести счёты, ликвидировать ущерб, который она ему нанесла. Сегодня, на вечеринке влюблённых, он расправится с Джессикой, добьётся от нее признания. Может он сделает это на глазах у всех, чтобы все видели. Заставит её плакать и умолять его на коленях. Он подумал об отце, как тот умолял пустить его на ужин, стоя перед окном, когда Минт, мать и их друзья смотрели на него и качали головами. После этого люди стали смотреть ему в глаза, позволили ему быть одним из них. Он перестал быть объектом насмешек.
Он испытал охватившее его глубокое удовлетворение, представив, как будет ловить взгляды остальных на вечеринке и печально качать головой, глядя вниз на плачущую Джессику. Это будет её унижение, не его. Ему надо только сдерживаться до поры, остатки благоразумия помогут ему удержать эту маску спокойствия. Он наклонился и приклеил к стене на скотч бумажного купидона – не пошлого младенца, а седовласого ангела – карикатурную фигурку купидона с роскошными крыльями.
– Эй, Минти. Этот купидон точь-в-точь старикан, который трахает твою девушку.
Минт застыл на месте, болтовня в фойе стихла. Обернувшись, он увидел членов братства, которые смотрели на него с голодным нетерпением. Тревор стоял среди них, тщетно пытаясь сдержать ухмылочку. Минт заговорил ледяным тоном:
– Кто это сказал?
– Чувак, остынь, – Чарльз одетый как всегда в дурацкую толстовку с «лакросс» лениво рассмеялся, – Или после того, как тебя обошёл шестидесятилетний старикан, ты стал таким дёрганым? Хреново знать, что твоя девушка старый член предпочитает твоему.
Минт уронил рулон скотча.
– Заткнись. Ты понятия не имеешь, что несёшь.
Все «братья» расхохотались. Они наслаждались этой сценой, его поражением. Волки собрались в кольцо, с нетерпением ожидая возможности порвать вожака в клочья.
– Надо сказать, у Гарви больше опыта, чем у Минта, – Глаза Тревора светились от радости, – у него несколько девушек в обороте.
– Блин, – сказал этот грёбаный ублюдок Палмер, – Минт подъедает объедки за учителем.
Все расхохотались и некоторые так сильно, что пороняли декорации. Тревор от смеха привалился к стене.
Пожирающий Минта огонь вырвался наружу, и он рванул вперёд, но тут у него зазвонил телефон. Это была мама. Он посмотрел на дисплей. Раньше он не подходил, если звонок заставал его в компании парней, но позже каждый её звонок стал зовом о помощи. И наверно, сейчас лучше всего было свалить отсюда к чёрту под любым предлогом. Он резко повернулся на пятках и выскочил в переднюю дверь, захлопнув её за собой, чтобы не слышать за спиной смех.
– Да, мам! – выкрикнул он. – Я здесь.
– Марк. – Он инстинктом понял, что что-то случилось. Голос матери выдавал её. Он остановился посреди улицы, около общежития.
– Что случилось?
– Твой отец – Она сделала тяжёлый вдох – Мы наконец нашли его и рассказали ему о перевороте. Он тяжело это принял…
– О каком перевороте?
– Теперь я возглавляю «Минтер Груп». Мы с Буном.
Бун – только не тот член правления, с которым она изменила отцу. Не может быть, чтобы отец позволил этому человеку забрать его жену и его компанию.
– Сегодня утром совет директоров вынес вотум недоверия твоему отцу и отстранил его. Это к лучшему. Но…
– Когда ты собиралась мне сказать? – Минт не гордился тем, как дрогнул его голос, но это просто не могло быть правдой.
Тон матери стал холодным.
– Я говорю тебе сейчас, Марк. Ты хочешь, чтобы тебе было чем руководить впоследствии? Хочешь унаследовать грёбаные деньги? Тогда тебе нужна я и Бун во главе компании. Мы – единственные, кто может исправить эту ужасную ошибку твоего отца.
– Что с папой? Ты сказала, что он тяжело воспринял.
Просто невероятно, что жизнь может так полностью меняться в одну секунду. И нет фейерверков, мир не переворачивается, когда всё летит вверх тормашками и ничто уже никогда не будет прежним.
– Я не буду смягчать удар. Твой отец пытался покончить собой этой ночью. Выбрал путь труса.
Минт смутно почувствовал, что рухнул на колени посреди улицы. Машина загудела и резко свернула, чтобы его не задавить.
– Как? – спросил он шепотом.
– Старомодный способ: выбросился из окна. – Её голос звучал сурово. – Как чёртов инвестиционный банкир во времена Великой Депрессии. Так драматично. Да выжил он, не волнуйся! Даже это не может сделать как следует.
Мир всё кружился и кружился.
– Что ты молчишь, Марк? Скажи что-нибудь.
Он попытался заговорить, но не смог выдавить ни слова. Он был полностью разрушен, и пламя ярости теснило его грудь.
– Можешь навещать отца начиная со следующей недели, – сказала мать. – Он в Маунт-синай. Напиши моей ассистентке, если захочешь приехать, она забронирует тебе билет…
Минт захлопнул телефон и швырнул телефон на тротуар.
Он умер прямо там, стоя на коленях перед общежитием «Фи Дельты». Сдерживаемая им до сих пор волна ярости сожгла его дотла и вырвалась наружу. И тот человек, который поднялся на ноги и вошел в двери общежития, схватил за шиворот Тревора Дэйли и приподнял его над полом, а потом бил, снова и снова, чувствуя, как кожа рвётся на костяшках его пальцев, как трещат кости, не обращая внимания на руки, пытающиеся схватить его за рубашку, громкие голоса и визг первокурсников – это был кто-то другой, кто-то новый; существо, рождённое из огня.
Глава 39
Сейчас
Удар был быстрым и уверенным – прямиком в сердце Каро. Я смотрела, будто в замедленной съёмке, как она принимает правду того, что я сказала; хоть в реальности и прошли, наверное, всего секунды, время тянулось невыносимо: сначала шок; её глаза широко раскрылись; за шоком пришло понимание; резкий вдох. А потом предательство, ярость, и её лицо ожесточилось. Я стояла и смотрела как разворачиваются эти события; краткое мгновение, разрушившее почти два десятилетия дружбы.
– Ты и Куп? – Минт раскрыл рот и густо покраснел.
Каро повернулась к Купу.
– Это правда? В колледже, ты и Джесс?
Куп, стиснув зубы, кивнул.
В комнате было так тихо, что прямо под нами была слышна музыка с парада – размеренный стук барабанов.
Кортни нарушила молчание радостным смехом.
– Ты, наверное, издеваешься. Ты встречалась с Минтом и при этом изменяла ему с Купом? И не рассказала Каро, своей лучшей подруге? Я так и знала, что всё это «Ист-Хаузская семёрка – дружба навеки» – полная фигня.
В глазах Каро, взгляд которых всё ещё был направлен на Купа, появились слёзы.
– Ты не рассказывал мне об этом, потому что это не закончилось, да? Это не была история из прошлого. Иначе тебе было бы всё равно, знаю я или нет.
Каро, слишком прозорливая, слишком поздно.
Но я знала, что Куп будет это отрицать. Прежде, чем он это сделает, я хотела провалиться сквозь землю, чтобы никогда не услышать, как он говорит, что я осталась в прошлом – всего-то влюблённость из колледжа, а она – его будущее.
– Каро, пожалуйста, – сказал Куп, но тут Фрэнки метнулся и обхватил рукой Минта за грудь, увидев что-то, что все остальные пропустили.
Минт вырвался из захвата Фрэнки и сделал два огромных шага в мою сторону. Я инстинктивно отступила; ветерок на спине подсказал мне, что я подхожу слишком близко к разбитому окну.
– Тебе было мало, да? – По его лицу было видно, что он растерял весь фальшивый самоконтроль: оно было уже не красным, а лиловым от ярости. Я никогда не видела ничего подобного – не только у Минта, но даже и у моего отца в его самые худшие моменты.
– Тебе было мало трахнуть профессора, пойти с ним на ужин у всех на виду? Тебе надо было ещё и лечь под одного из моих лучших друзей?
– Минт, – сказал Фрэнки, неуверенно косясь на меня.
– Ты была шлюхой, – Минт засмеялся, – всё это время. Ты знаешь, как ты сильно унизила меня с Гарви? Ты вообще понимаешь, через что я прошёл? А это была только верхушка айсберга, да? И долго ты трахалась с Купом? И с кем ещё? Кто ещё смеялся надо мной у меня за спиной?
– Не называй её шлюхой, – сказала Каро; программа лучшей подруги загрузилась помимо её воли.
Минт стоял очень близко. Короткое расстояние между нами было не неподвижным, а живым; предупреждением. Предупреждение, предупреждение. Ключ к разгадке.
– Как ты узнал, что я ужинала с Гарви? – Моё голос был тугим от ужаса. – Ты хочешь сказать, что знал о нём в колледже?
Минт сделал ещё шаг в мою сторону, с силой оттолкнув с дороги кушетку; его голубые глаза были уже не холодными, а раскалёнными от ярости. Моё тяжело бьющееся сердце кричало: «Шевелись, отойди от него». Но это же Минт.
– Конечно я знал. Так всегда бывает, когда тебе изменяет твоя чёртова жена: все узнают.
– Жена? Ты хочешь сказать, твоя девушка, – сказал Фрэнки. – И успокойся.
– Да, Минт, сделай шаг назад. Ты имеешь полное право на нас злиться, но ты перегибаешь палку.
– Нет. – Минт смотрел только на меня, а я не могла отвести глаз, пойманная в ловушку между холодным открытым небом за спиной и этим человеком, который хотел меня сжечь; человеком, который подходил всё ближе. – Ты собиралась разрушить мне жизнь, и тебе было плевать. Знаешь, что случилось? О том, что ты с ним трахалась, мне сказал ассистент Гарви, но он сказал не только мне – он это разнёс по всем. И всё братство надо мной смеялось. В точности как смеялись над моим отцом. Ты сделала меня слабым.
– Минт, – сказала Кортни; на её лице медленно проявился ужас, – я не понимаю о чём ты говоришь. Ты несёшь полную бессмыслицу.
Его отец. Я вспомнила признание Минта с первого курса; первый раз, когда он мне открылся:
«Скажи мне что-нибудь. Что-нибудь стыдное».