Громушкин отвел взгляд и едва заметно покраснел.
— Насколько я знаю, — продолжил Градов, не спуская глаз с Громушкина, — сомалийцы — профессионалы, они не нападают на суда с, как вы утверждаете, гуманитарным грузом, тем более, мукой. Или их кто-то крепко подставил, и они, убедившись, что на судне, кроме гуманитарной муки, ничего нет, уже ретировались, или вы мне чего-то не договариваете…
— Я не могу тебе точно сказать, — покачал головой Громушкин. — Скорее всего, там действительно не только мука.
— Так, вот это ближе к теме, — кивнул Градов, — и с этого места, пожалуйста, поподробнее.
— Но нас с тобой это не касается, — досадливо поморщился полковник Громушкин. — Твоя задача сделать так, чтобы груз, весь гуманитарный груз, был доставлен в пункт назначения. Вот карта, здесь обозначено место, откуда в последний раз корабль выходил на связь. Кто-то успел передать сигнал бедствия. А здесь красным обведен порт, куда должен был добраться корабль.
Градов взял карту и скользнул по ней тоскливым взглядом. Дело, на которое его посылают, было действительно абсолютно гиблым.
— Да, вот еще что… — чуть замялся полковник. — Заинтересованные лица хотят, чтобы операция проходила под их строгим контролем. Поэтому на тебя выйдет их человек. Он сам тебя найдет. И передаст инструкции.
«А потом он же меня и уберет…» — подумал про себя Градов, а вслух сказал:
— Вы же знаете, как я не люблю работать по чьим-то инструкциям… Вы скажите мне четко, что я должен сделать. А я уж буду действовать по обстоятельствам. И вообще, для такого рискованного дела можно было выбрать бойца помоложе.
— Молодому всего не скажешь. А там, на месте, может оказаться все совсем не таким, как нам отсюда кажется. Ты же восточное побережье Африки неплохо знаешь… — попытался объяснить Громушкин.
— Ладно, не продолжайте, — махнул Градов рукой. — Нужен я вам, значит, нужен. Только одно меня смущает, как я пойму, что мне на хвост сел, как вы выражаетесь, инструктор, а не разведчик из совсем другого лагеря или вообще случайный человек?
— Правильный вопрос, — кивнул полковник Громушкин. — Этот инструктор заговорит с тобой о белом голубе…
— О фонде что ли? — уточнил Градов.
— Может, о фонде, может, просто о белом голубе, — сказал Громушкин. — И ты должен будешь поддерживать с этим человеком постоянную тесную связь.
— Связь? — покачал головой Градов и, улыбнувшись, спросил: — И насколько тесной должна быть эта связь?
— Я рад, что ты еще можешь шутить, — кивнул полковник Громушкин. — Я, к сожалению, в сложившихся обстоятельствах на это уже не способен. Мне уже сутки не до шуток.
— Да, такое впечатление складывается, что это не фонда груз, а ваш личный, — Градов глянул на полковника Громушкина.
По тому, как Громушкин поспешил отвести взгляд, Градов понял, что его предположения не слишком расходятся с истиной.
— Товарищ полковник, — сказал Градов, переходя на официальный тон, — вы же знаете, что я умею хранить тайны.
— Я сказал все, что тебе следует знать, — не поднимая глаз, заявил Громушкин.
— Я вас понял, — кивнул Градов, складывая карту.
— Вот билет на самолет до Джибути, твои новые документы и деньги на первое время, — сказал полковник Громушкин, протягивая Градову конверт.
Градов вздохнул:
— Опять Джибути…
— Ну это самый удобный аэропорт на восточном побережье Африки, — пожал плечами Громушкин, а потом, пристально взглянув на Градова, добавил: — У тебя с этим что-то личное связано?
— Да нет, — пожал плечами Градов и добавил: — Не люблю я те места. Хотя…
— Ты же отлично знаешь, что «люблю» и «не люблю» — слова не из нашего лексикона, — ухмыльнулся Громушкин.
— А жаль, — сказал Градов, вставая из-за стола.
— А почему ты не спрашиваешь о своей легенде? — остановил его Громушкин.
— Я подумал, что в такой экстремальной ситуации это неважно… — замялся Градов.
— Да нет, это как раз очень даже важно… Как там твой английский, еще не захромал? — спросил полковник.
— Ноу, сэр! — ответил Градов.
— В общем, в Джибути ты отправляешься американцем. И на судне тоже не стоит без особой нужды афишировать то, что ты русский. Пусть думают, что груз достался американцам. Так будет спокойнее.
— Какая-то слишком уж сложная партия… — покачал головой Градов и спросил: — А мой, как вы выражаетесь, инструктор, знает, кто я на самом деле?
— Не думаю. Ты наемник. Джон Кэрри. Летишь в Африку, чтобы размять мышцы и подзаработать. И этим все сказано, — завершил инструктаж Громушкин. — Понятно?
— Йес, сэр! — кивнул Градов и козырнул.
— Желаю удачи, — сухо попрощался Громушкин.
— Спасибо, товарищ полковник, — улыбнулся Градов и, закинув на плечо свой рюкзачок, вышел из кабинета.
У подъезда дежурила все та же черная BMV с затемненными стеклами. Шофер знал, что Градова нужно отвезти в аэропорт.
Сев в машину, Градов попытался проанализировать ситуацию. Важно было заранее все рассчитать и по возможности предвидеть. В том, что полковник Громушкин знает гораздо больше того, о чем рассказал Градову, сомнений не было. Более того, у Градова осталось ощущение, что полковник едва ли не лично занимался отправкой груза. Ну, а о том, что не из-за муки для голодающих африканцев разгорелись такие страсти, и говорить не стоит. Мука — отличное прикрытие для переправки наркотиков. Градов даже мог почти с уверенностью сказать, почему их направили именно в Африку. Недавно в Интернет просочилось несколько сообщений о том, что производимые в Европе новые синтетические наркотики проходят проверку в некоторых африканских странах, где для этого создаются специальные резервации из местных селений. Но открыто отправлять туда такие вещества было бы опрометчивым решением. Поэтому, вполне возможно, и был использован гуманитарный трафик. Верилось с трудом, но чего в жизни не бывает, полковник Громушкин вполне мог быть в курсе этой криминальной аферы. Если в курсе, значит, на кону стоят большие деньги. И он в доле. И, конечно, он после завершения операции несомненно избавится от Градова, как ненужного свидетеля. Поэтому в ходе проведения операции ему, Градову, следует быть начеку, а как только подвернется удобный момент, нужно будет уйти со сцены и где-нибудь залечь на дно.
Но пока что он нужен и Громушкину и тем, кто за ним стоит, пока что он только направляется в аэропорт, чтобы вылететь в Джибути.
Именно в Джибути много лет назад он и его соратники высадились, долетев туда не прямым рейсом, а через Нью-Йорк. Тогда в целях безопасности они тоже должны были представляться американцами, военными советниками одного из вдруг явившихся свету африканских освободительных движений. В общем-то еще во время кабинетного мозгового штурма в Москве им стало понятно, что эти так называемые освободительные движения, которые так стремительно ворвались на политическую арену сразу нескольких африканских стран, лишь прикрытие для тайных манипуляций. Совершив перевороты и захватив власть, лидеры этих организаций должны были стать послушными марионетками в руках своих заокеанских спонсоров. Однако работа по раздуванию пожара освободительной войны велась так профессионально, что русские, к которым действующие народные власти обратились за помощью, открыто помогая правительствам этих стран, только спровоцировали бы появление новых очагов сопротивления. Тогда-то и был разработан трюк с подменой настоящих американских инструкторов. Их аккуратно перехватили и послали отдыхать в один из закрытых подмосковных санаториев, а вместо них на базы африканских повстанцев отправились опытные русские разведчики. Главной их задачей было подорвать псевдоосвободительное движение изнутри. И заодно перекрыть пути поступления мятежникам оружия и продовольствия.
Кроме Градова в этой операции были задействованы двое коллег. Каждый из них должен был следовать своим маршрутом и выйти на повстанцев через своих агентов.
Градова агент — молодой, высокий, гибкий, как удав, чернокожий парень в завязанной на груди ковбойке — нашел в баре. Он же потом где повез, где повел Градова в лагерь повстанцев, которые обосновались в небольшой африканской деревушке на окраине буша — опустыненной саванны, которая поросла кустарниками и колючими мелколистыми деревьями.
До сих пор имена президентов Бушей, и старшего и младшего, ассоциируются у Градова именно с теми землями. Африканцы называют те места «ньика».
В сезоны дождей высохшие русла наполняются бурлящими потоками воды, стремительно несущими глину, мертвых животных и даже деревья. Все вокруг начинает ярко зеленеть, а землю устилает пестрый цветущий ковер.
Но они добирались в поселок, где обосновался «освободительный» отряд, в то время, когда буро-серая выжженная солнцем земля казалась мертвой. Стоило чуть свернуть с дороги и ты оказывался в плену у колючих акаций.
А самым большим подарком было случайно набрести на источник чистой воды, поскольку почти все и без того малочисленные водоемы в буше соленые и грязные. Градов старался идти за своим проводником след в след. Единственным надежным ориентиром для них являлись шести-семиметровые тысячелетние баобабы, растущие, на первый взгляд, вверх корнями. Как ему потом рассказали местные жители, кора баобабов — любимый корм для слонов, таких же мощных и свободолюбивых, как эти деревья.
Именно слоны в поисках воды прокладывают в буше дороги через непроходимые кустарники. Эти дороги порой настолько прямые, что кажутся проведенными по линейке. Но когда вода обнаружена, вслед за слонами на водопой собираются носороги, птицы и даже пчелы.
По густому бушу идти очень опасно. Дальше, чем метров за пятьдесят, ничего не увидишь. А акациевые заросли буквально кишат ядовитыми змеями. У Градова внутри все сжималось, когда он вспоминал свою первую встречу с черной мамбой. Он, будучи человеком любознательным, решил поближе рассмотреть висящий между колючками акации полый яйцеобразный пузырь, который облюбовали муравьи. Наклонился и чуть было не уткнулся носом в черную змею, которая притаилась на ветке. Он даже вскрикнуть не смог. Горло перехватило. А мамба, как ни в чем ни бывало, будто красуясь, метнулась вверх и исчезла в густо