— А теперь привозят сюда новых пациентов из Европы и Америки? — поинтересовался Градов.
— Редко. И только под заказ. Чтобы легче было выделить «меченые гены»… — ответила Натали.
— Как это под заказ? — уточнил Градов.
— Ну, ведь основные полевые наблюдении и эксперименты доктор Ли проводит здесь, в Африке, с местным населением. Здесь есть целые племена шестипалых или длинношеих, или с увеличенной верхней губой… Можно все узнать о предках и увидеть, какие родятся потомки. В общем, посмотреть, как гуляет меченый ген из поколения в поколение. А наши эмиссары в Европе и Америке находят нам нужных людей и поставляют сюда. Чтобы мы могли понаблюдать и белых с подобными отклонениями…
— Детей привозят? — спросил Градов.
— Нет, в основном, юношей и девушек. Только, как правило, тех, у кого родных нет и кому особо выбирать не из чего… Здесь же всех кормят, поят… В общем, рай… — начала рассказывать Натали.
— А почему вы ген называете меченым? — спросил Градов.
— Дело в том, что внешние анатомические изменения более ясно видны, их скорее заметишь. А ген почти зеркально отражает внешнее анатомическое изменение. И если узнать, какие внутренние, духовные изменения сопутствуют анатомической аномалии, можно, только взглянув на человека, и ему самому помочь, и, главное, откорректировать развитие будущих поколений… Если аномальному гену сопутствует какой-то дар, возможно, будет проводиться только внешняя коррекция. А если это что-то нежелательное, вроде клептомании или пьянства, достаточно извлечь этот ген из общего набора… — продолжила Натали.
— Но это же грубое вмешательство в природу… — заметила Лиза.
— Вы еще скажите, что это вмешательство в Божий промысл… — пожала плечами Натали.
— И в Божий промысл тоже… — кивнула Лиза.
— Ну, это все очень спорно, — покачала головой Натали.
— Ну, а если аномальный ген одновременно заключает в себе и желательные и нежелательные признаки… — продолжала спрашивать Лиза.
— Мы над этим сейчас как раз и работаем… — сказала Натали, искоса поглядывая на Лизу.
— Там, мы слышали, к вам китайцы приезжают, — перевел разговор на другую тему Градов. — Они что, тоже вам будут людей посылать?
— Да, если бы китайцы начали нам поставлять человеческий материал для исследований, мы бы давно уже всех догнали и перегнали… — покачала головой Натали. — Скорее всего, они сами хотят у нас что-нибудь подсмотреть. Дело в том, что в Китае подобные исследования ведутся давно и очень интенсивно. Но если мы пока что изучаем природу, они вовсю ее эксплуатируют. Выделяют необходимый ген и потом проводят селекцию. Откуда у них вдруг сразу появилось столько талантливых военных, спортсменов, музыкантов, ученых?
— Я думал, это связано с их огромным природным трудолюбием… — заметил Градов.
— А трудолюбие, да будет вам известно, тоже закладывается на генетическом уровне, — сказала Натали и, кивнув в сторону одного из беленьких, крытых зеленой черепицей домиков, достала из кармана чип и открыла двери: — Пойдемте, я вам все покажу.
В домике было светло и прохладно. По бокам коридора располагались довольно просторные комнаты или точнее — палаты, в каждой из которых жил один человек. Правда, стена выходящая в коридор, была абсолютно прозрачной, и можно было наблюдать за всем, что происходит в комнате.
Когда они шли по коридору, Лиза помимо воли покраснела и сердито уставилась в пол.
— Обитатели палат не знают, что эта стена прозрачна. С их стороны она кажется глухой. И звуки туда из коридора не доносятся. Мы же можем и наблюдать за ними, и слушать их. А благодаря установленным в комнатах видеокамерам еще и записывать все, что нас интересует, — объясняла Натали.
— Но это же бесчеловечно, это аморально… — заявила Лиза.
— Когда китайцы селекционируют спортсменов, это нормально. А когда мы наблюдаем за добровольцами, чтобы потом помочь и им, и их потомкам, это аморально?! — пожала плечами Натали.
— Вот посмотрите, — и она остановилась возле одной из палат, — это, кстати, та самая Маша, которая, как и я, воспитывалась в научно-исследовательском институте профессора Бабушкина под Москвой. У нее в палате то же, что и у всех — кровать, шкаф, письменный стол, холодильник. Были книги, музыкальные инструменты, краски. Но она относилась к ним равнодушно, а потом, заметьте, сама, без чьей-то подсказки, выбрала из всех напитков пиво, потом пристрастилась к водке… Помните, я говорила, что у нее гипертрофированно увеличена верхняя губа. И вот результат.
Лиза так и не смогла поднять глаз и заглянуть в чужую, безжалостно распахнутую для всех жизнь. А Градов, подойдя ближе, заметил:
— Но сейчас эта девушка не пьет, а рисует…
— Да, действительно, — пожала плечами Натали. — Странно, раньше она подобной тяги не проявляла. Нужно будет ей завтра снова положить краски и бумагу. А может, даже полотно…
— Да, если она так талантливо рисует на стекле…
— Для нее это стекло — глухая стена, — напомнила Натали.
— Не важно, — поморщился Громов и добавил: — Если она так рисует на стене, очевидно, что и на бумаге, на полотне у нее получится… Да это же автопортрет… Элизабет, посмотри, как похоже. Только не понятно, чем она рисует.
Лиза подняла глаза и, побледнев, прошептала:
— Она же кровью своей рисует…
Натали присмотрелась и закричала:
— Санитара, срочно! В двадцатый блок срочно! Маша из двадцатого блока серьезно поранила себе руку.
Когда с другой стороны, где находился вход в палату, забежали две африканки в белых халатах, Маша уже завершила рисовать свой портрет. Растрепанные длинные прямые волосы, тонкие черты лица, вздутая верхняя губа, брови вразлет и бесконечная тоска в огромных правильно очерченных глазах… Услышав шум, Маша вздохнула, облизала окровавленный палец и, побледнев, осела на пол. Тут же в палате появились еще два африканца в белых халатах. Они положили Машу на носилки и унесли.
— Я хочу вам показать нашу лабораторию… — начала Натали.
Но Градов перебил ее:
— Там я был в свой первый приезд. А теперь мы хотели бы сделать несколько снимков…
— Хорошо, — кивнула Натали и окинула Градова и Лизу каким-то странным взглядом.
И тут у нее отозвался связанный с дежурным телефон. Она ответила. Выслушала, что тот ей сказал, и, обращаясь к Градову и Лизе, сообщила:
— Там китайцы приехали. Я должна идти их встретить. А вы подождите меня вот в этой комнате. Полистайте рекламные проспекты. Я скоро вернусь. И покажу вам, где и что можно снимать.
Когда они вошли в небольшую, завешанную мониторами комнату, Натали вежливо поклонилась и, захлопнув двери, щелкнула замком.
Градов тут же попытался открыть двери, но они были закрыты наглухо.
— Она нас, по-моему, арестовала, — заметил Градов.
— Остается надеяться, что она все-таки вернется… — проговорила Лиза, взглянув на глухие стены там, где обычно расположены окна.
— Вернется, чтобы сдать нас доктору Ли Амаду… — пробормотал Градов, изучая висящие на стене мониторы, подключенные к установленному на столе пульту.
— Мне кажется, что она нам не поверила, не поверила, что мы из Америки, — сказала Лиза.
— Вот, есть! — радостно сказал Градов, включая мониторы. — Я так и думал! Они подключены к камерам видеонаблюдения. Смотри, вот Натали, китайцы и… Ли Амаду. Он уже здесь. Это они в лаборатории. Я там был в свой прежний приезд.
Он нажал еще какую-то кнопку на том мониторе, где можно было наблюдать за Натали, китайцами и Ли Амаду, и они услышали голоса китайцев, которые внимательно изучали какие-то пробирки и записи. А потом по-русски заговорили отошедшие чуть в сторону Ли Амаду и Натали.
— Вы не боитесь им все это показывать? — настороженно спросила Натали. — Ведь вы сами говорите, что это уникальная информация.
— Если они в этом всем разберутся, я буду им только благодарен. Чтобы из этого материала сделать хоть какие-то выводы, нам потребуются годы… — пожал плечами Ли Амаду. — А китайцы работают как звери. У них в каждой генной лаборатории тысячи сотрудников.
Я им даже дам копии полученных нами результатов. Пусть обрабатывают.
— Я должна сказать вам что-то очень важное…
— Да, я слушаю. Только быстро. Китайцев не хотелось бы надолго оставлять без надзора, — заметил Ли Амаду, становясь так, чтобы можно было наблюдать за китайцами.
— К нам, по-моему, проникли шпионы, — твердо сказала Натали.
— Шпионы? — удивился Ли Амаду.
— Да. Русские шпионы, — кивнула Натали.
— Не понимаю… Откуда они здесь могли взяться?
— Они прикинулись американскими корреспондентами. Но, вы же знаете, у меня абсолютный слух. Как бы хорошо они ни говорили по-английски, я сразу поняла, что он русский, а она вообще украинка.
— Она?! — еще больше удивился Ли Амаду.
— Да, они представляются как Джон Кэрри и Элизабет.
— Джон Кэрри… Русский, говоришь? Вот это сюрприз! — покачал головой Ли Амаду и спросил: — Где они?
— Я их заперла в кабинете видеонаблюдения. Они оттуда не выберутся.
— Пошли. Пошли туда скорее, — загорелся Ли Амаду.
— А китайцы? — пожала плечами Натали.
— Да. Китайцы… — вспомнил Ли Амаду. — Хорошо, сейчас отдам им копии распечаток и пойдем к нашим пленникам. Попались-таки, голубчики.
Но Градов их уже не слушал. Он методично ощупывал стену под мониторами, пока наконец не обнаружил внизу, у самого пола, большую белую кнопку. Нажав на нее, он едва не вскрикнул от радости. Открылась хотя и небольшая, но все же дверца в соседнее помещение.
Они с Лизой, не выключая мониторов, наклонились, прошли и оказались в раздевалке или гардеробной. Там на стене висели белые халаты и шапочки. А главное, вместо глухой стены был выход прямо на улицу. Градов приказал Лизе:
— Одевайся!
И сам поспешно облачился в халат и шапочку. Через пару минут они уже стояли на дорожке перед домом. Однако предстояло еще как-то выбраться из центра.
И тут им навстречу из зданьица у ворот вышел дежурный. Тот самый, который познакомил их с Натали. Лиза насторожилась и приготовилась бежать. Градов взял ее за руку. Но охранник не набросился на них, а доброжелательно улыбнулся…