нылое, часть видео я спешно проматывал, замедляя изображение только когда в ворота въезжала машина или когда через калитку проходил человек. Цербер сопел в углу, зевая от скуки. Я налил себе кофе, сделал глоток, и скривился: кофе в банке был гадким.
Ксения вернулась домой одна около двух часов. Я сразу сделал стойку, увидев, что она несет в руках розовую сумку для ноутбука. Судя по тому, как девушка держала ее, сумка была пустой. Вынимая из кармана джинсов ключи, Ксения небрежно сунула розовый прямоугольник под мышку, а входя, уронила, но ничуть не обеспокоилась этим. Падала сумка слишком медленно для тяжелого предмета, так что вряд ли там был ноутбук, который опасались повредить.
Следом за Ксенией, к моему удивлению, к дому подъехала Светлана. Она нерешительно потопталась перед воротами, долго давила на кнопки переговорного устройства и что-то говорила, пока, наконец, ее не впустили. Я отметил время. Светлана пробыла у дочери около часа и уехала в четыре. Мне показалось, что она не слишком твердо держится на ногах. В движениях женщины не было уверенности, на лестнице она даже покачнулась и едва не упала, схватившись за перила. Я зло усмехнулся: женщина ни словом не обмолвилась, что была у дочери в день смерти.
Далее к дому подъехала Лара, перед которой приветило распахнулся шлагбаум. Лара припарковалась где-то позади, камера не давала такого обзора, но спустя несколько минут женщина влетела в двери, словно ведьма на помеле. Лара пробыла у падчерицы около двух часов, а затем к дому подъехал уже знакомый мне «лендкрузер». Выбравшийся из него, как раненый краб Фиронов долго стоял перед домом, курил и нервно отбрасывал сигареты в стороны, пока из дверей, наконец, не выскочила его хозяйка. Я впился глазами в монитор. Лица Фиронова я не видел, выражения лица Лары тоже не разобрал, но, судя по всему, беседа вряд и была приятной, поскольку Лара отвесила начальнику охраны оплеуху. Она бросилась прочь, но Фиронов успел схватить ее за руку и притянуть к себе. Лара прижималась к Фиронову, как прижимаются к давнему другу, мужу, любовнику, а он гладил ее по волосам своими ручищами, похожими на экскаваторные ковши.
Утром мне не удалось позавтракать и теперь хотелось есть, а в глаза словно насыпали песку. Изображение не было достаточно четким, и порой я ловил себя на том, что больше угадываю, чем вижу, а это не слишком хорошо. От привкуса рабусты во рту было горько, но не пить кофе я не мог, выгребая из вазочки печенье и конфеты, чтобы хоть как-то приглушить шоколадом горечь дешевого напитка для неугодных посетителей.
Поздно вечером к дому подъехала машина Лели. Она скрылась за поворотом, где был въезд на подземную парковку. Охранник, не тот, что беседовал со мной накануне, стоял на крыльце и курил.
Глеб Макаров прибыл к дому Ксении за два часа до времени ее предполагаемой смерти в компании Алисы, которая, к моему удивлению, сидела за рулем. Спустя мгновение я перестал удивляться: Глеб едва держался на ногах. Парень был в стельку пьян или под наркотой. Алиса все мотала головой и пыталась оттащить Глеба в сторону от дома Ксении, но тот упрямо шел к дверям, нажал на кнопки переговорного устройства, и, спустя минуту, вошел внутрь.
Я промотал видео до конца. В полночь Ксения уже была мертва, к дому прибыла «скорая» и полиция, но я не видел, чтобы Глеб вышел из дома. Не вышла и Алиса. Машина осталась перед домом. Более того, я не видел, чтобы из дома вышла Леля.
Машина горничной Рокотовых выехала из ворот дома Ксении в половине шестого утра. Разглядеть, кто сидел за рулем было невозможно. В девять незнакомый молодой мужчина по- хозяйски подошел к машине Глеба, сел за руль и уехал. Я ее несколько раз прокрутил видео, сделав отметки на дозволенном мне листке бумаги, записав номера всех въезжающих машин, насколько это было возможно. Под вечер задача усложнилась, номера читались плохо, к счастью, автомобилей было немного. Я поднял голову. Цербер тут же насторожился:
— Вам что-нибудь нужно?
— Ваши записи заканчиваются девятью утра. Мне нужен еще один день, следующий.
— Это надо согласовать, — с сомнением произнес охранник.
— Согласуйте, — милостиво разрешил я.
Цербер принялся звонить. Я допил остывший кофе и еще раз запустил видео. Где-то через час, когда кофейнике кончилась бодрящая жидкость, а в вазочке конфеты и печенье, в комнате появился Всеволод Илларионович с крайне недовольным лицом.
— Мне казалось, вас интересует только один день, — сурово произнес он. Я пожал плечами.
— Знаете поговорку про черную кошку в темной комнате?
Мужчина хмуро кивнул, ожидая моих пояснений. Я не заставил его долго ждать.
— Кошку трудно найти в темноте. Особенно если ее там нет. А я точно знаю, что кошка — есть. Я видел, как она вошла. Но не видел, как вышла.
Всеволод Илларионович махнул подбородком, и охранника выдуло из комнаты. Всеволод Илларионович без всякого выражения поглядел в застывшее изображение монитора.
— Девушку убили? — спросил он.
— Без всякого сомнения, — ответил я. Мужчина молча вынул из кармана пиджака еще один диск.
— Вы уже знаете, кто ее убил?
Дисковод выплюнул диск, который у меня тут же забрали. Я вставил новый и подождал, когда проигрыватель запустит новую запись.
— Я знаю, кто знает, — ответил я. — Но мне надо в этом убедиться.
В свете последних событий фигура горничной Лели Разумниковой становилась все более интересной. Меня очень интересовало, где ночевала эта женщина, и куда в итоге делись Глеб Макаров и Алиса Снежинская, которые так и не вышли из дома. Но зато из дома вышел кое-кто другой. Женщина, которую я видел всего один раз, наклонив голову, торопливо выскользнула из дверей и уселась в припаркованное неподалеку такси. Машина медленно двинулась с места. Отражение солнца от стеклянных окон высотки ударило в салон авто, высветив угрюмое лицо Натальи Макаровой. Женщина поспешно откинулась на сидение, но мне было достаточно увиденного. Глядя на экран, я думал: Леля, Глеб и Алиса вошли в дом, но не выходили, Наталья Макарова вышла из дома, но в него не входила. А в ворота въехали несколько автомобилей, за рулем которых мог оказаться, кто угодно. Их владельцы оказывались на подземной парковке дома и оттуда же поднимались в свои апартаменты. Когда Леля впервые привезла меня к дому, мы вошли через главный вход. Хозяева не стали бы арендовать место для авто для прислуги. Посетители и прислуга обычно входили через главный вход, через подземную парковку в дом могли попасть разве что хозяева. Или те, у кого были ключи. Так почему же Леля не оставила машину у главного входа и почему ее пустили на хозяйскую парковку в ее неказистом авто?
Я досмотрел диск и вернул его вернувшемуся церберу. Всеволод Илларионович вышел меня проводить, пожав на прощение руку.
— Вы нашли, что искали? — спросил он.
— Берегите эти записи, — предупредил я. — Возможно, их потребуют для суда.
22
Я посчитал, что слабым звеном в сети этих бесконечных посетителей, бесспорно, будет Алиса. Она солгала, что не видела Ксению накануне, как утаила и тот факт, что приезжала к ней не одна и осталась в доме на ночь, не выйдя даже когда во дворе уже смывали кровь и мозги подруги.
Я нашел ее в том же кафе, где она скучала в прошлый раз, созерцая пейзаж за окном, но на этот раз Алиса не выглядела грустной и безмятежной. При виде меня девушка побледнела и уронила телефон, в котором копалась до сего момента. Я без приглашения уселся напротив.
— Господи, это опять вы? — с отвращением произнесла она. Взгляд Алисы метнулся по сторонам, словно в поисках защиты, но никто не бросился ей помогать.
— Опять я. Пришел задать вам парочку вопросов, так сказать, по старой дружбе, — произнес я и поманил официантку. Алиса попробовала воспользоваться ситуацией и сбежать, но я придавил ее руку к столу, вынуждая усесться обратно. Алиса не просто побледнела, а покрылась синими пятнами. Я заказал кофе и пончик себе и вопросительно поглядел на нее:
— Вас чем-нибудь угостить?
— Не помню, чтобы мы с вами дружили, — проворчала Алиса и отвернулась.
— Ничего, сейчас подружимся, — пообещал я. — Давайте не будем тянуть кота за неизбежное. Я знаю, что в ночь убийства Ксении Рокотовой вы были в ее доме. Как и Глеб Макаров. Как и мать Глеба Макарова. Вы привезли Глеба на машине и остались с ним.
Алиса выпучила глаза. На мгновение
— Откуда вы… Господи… Вы сказали… Убийства?
Я поморщился.
— Понимаете, Алиса, сейчас все камеры фиксируют, даже если вы очень осторожны. Потому что существуют видеорегистраторы, банки, куча прохожих с телефонами и квадракоптерами. Нужно очень стараться, чтобы ваша личная жизнь не утекла в сеть. Вы солгали, что не были у Ксении в этот вечер. Кто-то, я сильно подозреваю, что это были родители Глеба, постарался и изъял видеозаписи его последних действий в день гибели Ксении. Я был в его доме, в Хрустальное яйцо не так сложно проникнуть и похимичить с камерами. Из вестибюля видео нет, из лифтов тоже. Но рядом есть два банка, а также камера ГИБДД. Есть запись, как Глеб Макаров подъезжает к дому, выходит из машины вместе с вами, причем вы сидите за рулем. Камеры, к сожалению, не запечатлели смерти Ксении, ее окна выходят во двор. Но время приблизительно совпадает.
— Я не имею к ее смерти никакого отношения. Когда я уходила, она была жива, — взвизгнула Алиса. Я надавил на ее руку, призывая к тишине. Алиса вырвала руку и вскочила, гневно сверкая глазами, намереваясь сбежать.
— Сядьте, — жестко сказал я. — У меня нет желания за вами бегать. Если мы сейчас не поговорим, дальше будете беседовать со следователями, и объяснять, что делали в доме подруги. Зачем вы туда приехали?
Алиса постояла еще мгновение, а затем нехотя села, глядя на меня с ненавистью.
— Я вам правду сказала. Да, я… была у нее в тот вечер, но Ксюху не видела и близко к ее дверям не подходила. Глеб попросил меня отвезти к ней, я и отвезла, потому что он в кашу был. Вы себе не представляете, сколько времени я потратила, убеждая его не ездить к ней. Только разве его убедишь.