Вот отличный пример оперантного обусловливания (влияния последствий поведения на само поведение) – принципа психологии, который объясняет, как наше поведение может подвергаться влиянию стимул-реакции, которая либо усиливает, либо препятствует определенному поведению. Проще говоря, поиск в интернете наших симптомов очень похож на азартные игры..
Я впервые узнала об оперантном обусловливании – термине, придуманном психологом Б. Ф. Скиннером, – на курсе «Кондиционирование и обучение» («кондиционирование» в психологии – изменение поведения в зависимости от обстоятельств), который я прослушала в колледже [14]. Для получения диплома по психологии мне нужно было пройти лабораторный курс, а это название звучало достаточно интересно. До первого дня я не понимала, что при изучении курса мы будем иметь дело с лабораторными крысами. Для животных это был настоящий кошмар.
Оперантное обусловливание говорит о том, что наше поведение обусловлено подкреплениями (хорошее последствие, которое повышает вероятность повторения поведения) или наказаниями (плохое последствие, которое снижает вероятность повторения поведения). Как подкрепления, так и наказания могут быть либо положительными, либо отрицательными – в данном случае означая, что что-то добавляется (положительное) или забирается (отрицательное).
Вот пример, показывающий разницу между положительным и отрицательным подкреплениями, оба из которых с большей вероятностью приведут вас к повторению такого поведения:
• Положительное подкрепление: вы выгуляли собаку и получили 20 долларов. (Добавление хорошего стимула усиливает поведение.)
• Отрицательное подкрепление: собака перестала «служить», когда вы вывели ее на прогулку. (Удаление раздражающего стимула усиливает поведение.)
Как это объясняет, почему мы продолжаем возвращаться в Гугл, когда беспокоимся о своем организме? «Мы бы назвали это отрицательным подкреплением. Это означает, что поведение, связанное с поиском вещей, увеличивается, потому что вы устраняете вызывающий отвращение стимул, которым является чувство тревоги», – говорит Абрамович.
Но поскольку мы не всегда получаем такое избавление от беспокойства, в игру вступает еще один аспект оперантного обусловливания: график подкрепления. Скиннер предположил, что не только то как, но и когда вы получаете подкрепление, влияет на вероятность продолжения действий. Рассмотрим игровой автомат. Иногда, когда вы кладете деньги и нажимаете на рычаг, вы вознаграждаетесь дополнительным количеством денег – поведение положительно усиливается. Но в других случаях вы кладете деньги, нажимаете на рычаг, и вы все теряете – таким образом, поведение наказывается. Так почему же мы продолжаем играть в азартные игры? Это та же причина, по которой мы продолжаем искать свои симптомы в интернете, хотя это редко заставляет нас чувствовать себя лучше: дело в том, что иногда мы выигрываем.
Если бы вы играли на игровом автомате и выигрывали каждый раз, скорее всего, вы бы продолжали играть. Если бы вы играли и проигрывали каждый раз, скорее всего, вы бы перестали играть. Но что, если бы вы иногда выигрывали, а иногда проигрывали, и вы понятия не имеете, когда это произойдет? Это то, что Скиннер назвал бы подкреплением с переменным коэффициентом: когда вы получаете желаемый результат после непредсказуемого количества попыток. Именно эта непредсказуемость и делает такое поведение очень трудным для отказа. Вы продолжаете возвращаться за большим, потому что надеетесь, что на этот раз вы получите желаемый результат.
Так что в некотором смысле поиск в интернете наших симптомов очень похож на азартные игры. Иногда мы вознаграждены и закрываем ноутбук, чувствуя себя увереннее и спокойнее. В других случаях мы посещаем сайт за сайтом, и наше беспокойство растет с каждым предположением, о котором мы читаем. Но до тех пор, пока такое поведение иногда ослабляет нашу неуверенность, мы будем продолжать возвращаться к нему и надеяться на лучшее.
Как объяснил Абрамович, этот ожидаемый краткосрочный выигрыш невероятно заманчив. Мы думаем, что получим ответы, не делая многого – например, не уходим с работы или из дома, чтобы поговорить с нужным человеком, заплатить из своего кармана или – если нам повезет – воспользоваться страховкой, сделать несколько анализов и, возможно, самое страшное из всего, подождать.
В доступе к медицинской помощи нет ничего простого. И это не говоря о том, что ваша способность получить доступ к этой помощи и позволить себе ее предоставление сильно варьируется в зависимости от обстоятельств. Даже в лучшем случае – если вы застрахованы и у вас есть понимание и ресурсы, чтобы знать, куда обратиться за получением ответа на вопрос, – вам все равно нужно:
• Найти врача или специалиста, к которому вы можете обратиться.
• Убедиться, что они подключены к сети вашей страховки.
• Подождать неизвестно сколько времени, чтобы записаться на прием.
• Убедиться, что вы действительно сможете прийти на прием.
• Изложить свои опасения медсестре или врачу в краткой, но понятной форме (так как у них есть примерно четыре минуты на встречу с вами).
• Надеяться, что врач серьезно отнесется к вашим опасениям и предоставит вам некоторую информацию.
• Оплатить визит – независимо от того, была ли решена ваша проблема или нет.
• Молиться, чтобы все лекарства по рецептам, которые вам выписали, не были слишком дорогими.
• Прислушаться к их советам и надеяться на лучшее.
И в конце всего этого, если первый курс лечения на самом деле не помог, вы возвращаетесь к тому, с чего начали.
Неудивительно, что нас соблазняют мгновенные ответы, которые мы могли бы получить, если у нас хватает смелости просто ввести то, что мы чувствуем, в строку поиска. Но что будет дальше?
Как получение медицинской помощи оказывается чем-то вроде похода в продовольственный магазин во время пандемии.
Навигация по системе здравоохранения может быть пугающей, разочаровывающей и сбивающей с толку даже для тех из нас, кто наиболее подготовлен, информирован и удачлив. Для остальных она может стать просто ужасной.
Доктор наук Синтия Баур поделилась со мной примером, который она недавно озвучила в зале, где находились исследователи и клиницисты: «Представьте себе, если бы с продуктовыми магазинами дело обстояло бы так же, как со здравоохранением. Представьте, что вы подъехали, вышли из машины, вошли и не знаете, открыто ли. Вы не знаете, сколько это будет стоить. Не знаете, сколько времени вам потребуется, чтобы пройти через магазин. Не знаете, с чем выйдете, когда закончите. Насколько вас привлекала бы возможность пойти в продуктовый магазин? Вы бы не захотели идти».
Через несколько недель после разговора с Баур мне вспомнился этот пример: я пошла в продуктовый магазин в Нью-Йорке впервые с тех пор, как COVID-19 объявили пандемией. Слова Баур внезапно стали больше похожи на пророчество, чем на метафору, потому что покупка предметов первой необходимости теперь тоже была пугающим, сбивающим с толку, разочаровывающим опытом – тем, в котором вы действуете вслепую, не зная, что вы собираетесь получить, сколько времени это займет или сколько это будет стоить. Это было немного похоже на попытку ориентироваться в здравоохранении при нормальных обстоятельствах.
Но я располагала вариантами. Я могла заплатить за услугу доставки продуктов. Могла посетить магазин не в часы пик, потому что у меня была работа по скользящему графику, которая позволяла мне работать из дома. Я могла бы попросить друзей прислать мне дезинфицирующие салфетки. И я поняла, что когда все ужасно, это не одинаково ужасно для всех.
Реальность такова, что в Соединенных Штатах существует бесконечная череда барьеров для доступа к медицинскому обслуживанию, и эти барьеры создают непропорционально большие проблемы для женщин, представителей ЛГБТК+, чернокожих и коренных народов, а также для других цветных и иммигрантов. И чем с большим количеством препятствий вы столкнетесь на этом пути, тем труднее будет получить доступ к необходимой – даже жизненно необходимой – помощи. Эти барьеры включают в себя как очевидные вещи, например, наличие медицинской страховки, так и бесчисленное количество других препятствий, о которых большинство людей никогда не задумываются, если это не касается конкретно их:
• проживание вдали от ближайшего медицинского центра, не говоря уже о ближайшем специалисте;
• невозможность уйти с работы, разобраться с уходом за детьми или найти надежный транспорт;
• наличие языкового барьера, который значительно усложняет каждый отдельный этап процесса;
• знание того, что вы, скорее всего, не сможете оплатить медицинские счета, когда они придут, даже если вы понятия не имеете, какова будет стоимость;
• воспитание в семье, сообществе или культуре, которая не доверяет обычной американской медицинской помощи;
• предыдущий опыт с травмами, стигматизацией, стыдом, смущением, ошибочными диагнозами или даже вопросами подписания согласия в медицинских учреждениях.
Послушайте, я не ожидаю (и не хочу), что вы никогда больше не будете задавать вопросы о здоровье. Мы оба знаем, что вы продолжите поиск своих симптомов, и, если быть до конца честным, это касается и меня. Как я объяснила выше, желание получить быстрые ответы на вопросы, связанные с проблемами организма или просто из любопытства, совершенно разумно. Я это понимаю.
Но я уверена: вы знаете, что вы также очень часто выходите из этого поиска с чувством большей паники, чем когда вы набирали вопрос в строке. Теперь вы убеждены, что ваши тревожные мысли или страхи были полностью оправданы. Возможно, даже приобрели еще несколько проблем.
Как человек, который знает, как создается и распространяется в интернете контент о здоровье, я так же точно знаю, почему это происходит. Более того, я уверена, что как только вы узнаете больше о его создании, вы тоже научитесь намного лучше различать, что полезно, а что – мусор.