Нора положила Nikon FM10 на стол и извлекла пленку, которая почти три десятилетия пролежала в фотоаппарате Аннабель.
– Хочешь попробовать?
– Я?!
– Конечно. Держу пари, ты знаешь, что делать. Совсем как Аннабель.
– Я могу попробовать. При условии, что ты не позволишь мне ничего испортить.
– Ничего ты не испортишь, – заверила Нора, протягивая Слоан пленку.
Когда Слоан взяла ее в руки, ее охватило ощущение, как будто что-то из прошлого в этот момент преодолело время, пролетев три десятилетия, и вложило эту пленку ей в руки. Слоан покачала головой, чтобы прогнать охватившее ее чувство дежавю.
– Ладно, я помню, что начинаем с увеличителя.
– Ага, – кивнула Нора. – Пленка загружается сюда, а затем мы фокусируем изображение негатива и запечатлеваем его на фотобумаге.
– Поняла, – ответила Слоан. – Но сначала приглушим свет.
– Правильно.
Нора выключила свет, на мгновение погрузив комнату в кромешную тьму, и Слоан словно ослепла. Было так темно, что не было никакой разницы, открыты или закрыты глаза. Через несколько секунд Слоан услышала щелчок. Малиновое свечение защитного фонаря вернуло Слоан зрение. Нора помогла ей загрузить пленку в увеличитель и сфокусировать первое изображение на фотобумаге. Нора протянула Слоан пинцет.
– Возьми бумагу и положи ее в первый лоток с жидкостью, – попросила Нора.
Слоан осторожно взяла чистую фотобумагу и опустила ее в лоток, погрузив бумагу в раствор. Со времени своего визита в студию Норы она помнила, что этот первый лоток заполнен проявляющим раствором и что фотобумага должна находиться там в течение шестидесяти секунд.
– Внимание, – предупредила Нора, смотревшая на часы. – Давай, теперь стоп-ванна.
Слоан извлекла все еще чистую бумагу из раствора и перенесла ее во второй лоток, где та оставалась несколько секунд, после чего она переложила ее в последний лоток с закрепителем. Слоан помнила, что именно там изображение на фотобумаге медленно оживает.
Через пару минут Слоан увидела, как формируется слабое изображение. Она прищурилась в красном свете защитного фонаря, пока оно не появилось полностью. На снимке был изображен ястреб Купера, сидящий на ветке дерева. Судя по распростертым крыльям, птица готовилась взлететь.
– Это ястреб, – произнесла Слоан.
Нора достала фотографию и повесила ее на сушилку, продолжая внимательно изучать.
– Снято… – Она наклонилась поближе к фотографии. – С подъездной дорожки к дому Аннабель. Смотри. – Нора указала на фотографию, и Слоан подалась к ней. – Это стена их дома и бассейн на заднем плане. Она, должно быть, стояла на подъездной дорожке, когда делала это фото.
Слоан взглянула на нижнюю часть фотографии. Красным цветом была выведена дата: 4 июля 1995 года.
– Итак, – Слоан мысленно пыталась собрать воедино все эпизоды того судьбоносного дня. – Последние фотографии, которые мы видели – те, что ты проявила ранее, – были сделаны Аннабель на гала-концерте в честь Дня независимости в Сидар-Крик. Так что то, что есть на этой пленке, должно быть снято Аннабель после возвращения домой.
– Да, похоже на то.
Слоан пока не говорила Норе, что в доме Марголисов была найдена кровь Аннабель. Возможно, Нора и так знала об этом факте, но у нее не хватало духу сказать Слоан. В любом случае им еще предстояло проявить фотографии, сделанные Аннабель в ее собственном доме в день ее исчезновения.
– Сколько еще фотографий на пленке? – Спросила Слоан.
– Еще двадцать, – ответила Нора.
– Давай посмотрим, что еще она успела снять в тот день.
Прошлое
Сидар-Крик, Невада
Вторник, 4 июля 1995 г., День…
Аннабель подняла свой Nikon и, прищурившись, посмотрела в видоискатель. Она повернула объектив, чтобы сфокусироваться на Шарлотте, и быстро сделала три снимка подряд: ее дочь лежала на одеяле. Люди проходили мимо по тротуару позади нее и улыбались, указывая на нарядно одетую Шарлотту с красно-бело-синей шапочкой в честь Дня независимости.
– Какое очарование, – улыбнулась женщина, проходя мимо.
– Спасибо! – Аннабель выдавила улыбку и постаралась выглядеть как можно более естественной. Однако внутри нее уже поселился страх.
С тех пор как Престон рассказал ей о том, что он обнаружил в конторе в воскресенье вечером, и о том, что шериф Стамос выяснил причину смерти Бейкера Джонси, Аннабель не находила себе места. План Престона – вести себя как можно более спокойно и переждать праздник и гала-концерт в Сидар-Крике, тщательно скрывая их предстоящий побег из города, – вызывал у нее одновременно нервное возбуждение и ледяное чувство страха. Больше всего на свете она мечтала уехать из этого сумасшедшего города, который полностью контролировала семья Престона, но она осознавала, насколько это может быть непросто. Если они попытаются вести тихую жизнь вдали от политической машины Марголисов, это будет иметь последствия для мужа. Но с этой проблемой они когда-нибудь разберутся. Пока же им было нужно, чтобы их план побега сработал: поскольку четвертое июля приходилось на вторник и офис Margolis & Margolis закрывался на неделю, лучше всего было совершить побег именно в эти дни. Так семья не сразу узнает об их отъезде: Престон должен вернуться в офис только в следующий понедельник, и к тому времени их план уже будет приведен в исполнение.
Аннабель огляделась по сторонам. По воде плыли парусники, а со сцены позади нее оркестр играл «Рожденных в США» Брюса Спрингстина. Аннабель сделала еще несколько фотографий. Она вынула закончившуюся пленку и вставила новую. Она надеялась, что их уловка обманет любого, кто мог бы наблюдать за ними: план состоял в том, чтобы Аннабель с Шарлоттой привлекали к себе внимание на празднике, пока Престон собирает дома их вещи. Она начинала волноваться, что он долго не появлялся.
Она заметила Стеллу Коннелли, идущую в ее сторону. Аннабель быстро повернулась, схватилась за коляску и толкнула ее в противоположном направлении. Чудом избежав стычки с бывшей невестой Престона, она сделала глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, а затем напомнила себе, что они уезжают сегодня вечером. Аннабель надеялась, что они никогда не вернутся назад.
Сидар-Крик, Невада
Вторник, 4 июля 1995 г., День…
Когда Аннабель увидела Престона, идущего к ней по тротуару, она вздохнула с облегчением. Укачивая Шарлотту в коляске, она спросила:
– Почему ты так долго?
Престон подошел и поцеловал ее.
– Просто хотел убедиться, что у нас все готово. Чемоданы собраны, я вынул почти все из ящиков в спальне. Можешь идти домой и сама все проверить. Я останусь здесь, чтобы быть на виду.
Аннабель кивнула.
– Хорошо. Шарлотта спит. Я заберу ее с собой. Ей нужно будет поесть, когда она проснется.
Престон снова поцеловал ее.
– Помни, нам не нужно брать с собой все, что у нас есть. Когда-нибудь мы вернемся и заберем остальное, а на первое время нам понадобится только самое необходимое. Возможно, пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем вернуться сюда.
– Надеюсь, – вздохнула Аннабель.
– Иди. Я пробуду здесь около часа. Я вернусь, и мы сразу поедем.
Аннабель попыталась улыбнуться, но вместо этого на ее глаза навернулись слезы. Престон обнял ее и прошептал на ухо.
– Все почти закончилось.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Сидар-Крик, Невада
Вторник, 4 июля 1995 г., День…
Аннабель заехала на подъездную дорожку, припарковалась и открыла багажник BMW, собираясь набить его вещами. Выйдя из машины, она решила на прощание полюбоваться домом, в котором планировала растить детей и состариться вместе с мужем. Несмотря на несколько вычурный дизайн дом был красивым. Она посмотрела на недостроенный гараж, к стене которого была прислонена лестница Лестера, и увидела следы протектора на траве, оставленные бульдозерами и экскаваторами, которые рыли яму для бассейна. На углу были сложены штабеля брусчатки для дорожки от дома к патио и террасе у бассейна. Ей стало немного грустно от того, что она никогда не увидит, как достроят этот дом, о котором они с Престоном мечтали. Но при этом одновременно хотелось бежать отсюда со всех ног, не оглядываясь.
Высоко на ветке сосны сидел ястреб Купера. Птица издала протяжный крик, который эхом разнесся по всей округе. Аннабель прищурилась, любуясь величественной птицей, поднесла к лицу фотоаппарат, который все еще висел у нее на шее, и сфотографировала ястреба как раз в тот момент, когда тот взлетел. Из-под расправленных крыльев виднелось разноцветное брюшко. Птица исчезла, сделав пару мощных взмахов крыльями, и Аннабель захотелось, чтобы ее фотографии удалось передать ее красоту.
Она взяла Шарлотту и поспешила домой. Чемоданы ждали в холле, и она впервые осознала, что действительно уезжает. Она поднялась по лестнице на второй этаж. Положив Шарлотту в колыбель рядом с кроватью в спальне, она пошла в ванную, чтобы умыться. Ситуация вышла из-под контроля с того дня, как ее машину нашли брошенной на обочине рядом с телом Бейкера Джонси. Аннабель, испытывая послеродовую депрессию и страдая от недосыпания, перебирала в уме возможные объяснения – в какой-то момент она даже предположила, что могла на самом деле выехать из дома ночью в полубессознательном состоянии. Вдруг это она сбила Бейкера Джонси, а потом ее мозг заблокировал все воспоминания об этом событии?
Ей было плохо от этих мыслей. Но потом шериф Стамос пригласил Престона в свой охотничий домик, поделившись новостью о том, что Бейкер Джонси умер не в результате ДТП, а был убит бейсбольной битой. И, по словам шерифа, убийца Бейкера Джонси еще и стоял за махинациями внутри компании Марголисов. Престон провел всю ночь с воскресенья на понедельник в офисе, копаясь в корпоративных досье. Вернувшись домой рано утром, он обо всем рассказал Аннабель, и именно тогда они решили уехать из Сидар-Крик. Аннабель не питала иллюзий по поводу того, что им удастся безболезненно скрыться от Марголисов, но она надеялась, что они успеют уехать достаточно далеко до того момента, как их исчезновение будет обнаружено.