Это было так неожиданно для Нади! Ей казалось, что нет на свете более нужного и благородного дела, чем воспитание молодежи. Она мечтала о комсомольской работе. Но справится ли?!
— Я постараюсь, конечно, — поспешно и чистосердечно сказала она.
— Вот и хорошо! — обрадованно откликнулся Виктор Федорович. — Когда человек старается, дело спорится.
— Совершенно верно! — подтвердил директор.
Через два дня на заводе состоялось комсомольское собрание. Надя Молчанова была избрана в комитет единогласно.
3
Знакомясь с комсомольцами, Надя наконец узнала, что голубоглазый парень, даривший ей бессмертники, механик транспортного цеха и зовут его Слава Алексеев.
Ему было двадцать три года. Он окончил семь классов школы и техникум и сейчас учился на втором курсе заочного отделения строительного института. На заводе Слава был инициатором создания бригады коммунистического труда.
Надя пригласила его в комитет комсомола, и он пришел сразу же после работы. В первый момент Надя его не узнала. Он был не в спецовке и не в танкистской шапке. Теперь на нем было светлое пальто, голубой шарф под цвет глаз, в руках он держал кепку и кожаные перчатки. Очень светлые золотистые волосы, тщательно зачесанные наверх, еще не высохли после душа.
Надя видела, что она очень нравится Славе. «Вот бы и влюбиться, парень что надо, — подумала она, но сердце не затрепетало, не замерло. — Может быть, и любви-то на свете нет, так, выдумывают только», — промелькнуло у нее в голове. И от этой мысли мир показался скучнее.
И вдруг неожиданно в памяти ожил образ Кости: волосы ежиком, внимательные коричневые глаза, милое, располагающее и всегда такое серьезное лицо. Вспомнилось, как сидели они за одной партой у окна и дружили сдержанной ребячьей дружбой… Потом они писали друг другу длинные письма, в которых спорили и философствовали. В Косте Наде нравилось все. Но она относилась к нему просто, по-товарищески, и даже не понимала того, что дружбу ее от первой любви отделяет только один шаг.
Слава снял пальто, пригладил волосы.
— Звала меня, укротительница тигров? Зачем? — весело спросил он.
Надя рассказала о намерениях нового комитета комсомола.
— Ого! — засмеялся Слава. — Значит, я на хорошем счету у комсомольского секретаря? Горжусь! — И видно было, что шутливым тоном он прикрывает искреннюю радость.
— Я вот присматриваюсь, Слава, к нашей молодежи. Хорошие ребята. Я даже не ожидала, что такие хорошие, почти все со средним образованием, вежливые, приветливые. А на полигоне парни точно из другого мира: ничто их не интересует, кроме выпивки и денег.
— Но говорят, твое слово для них теперь закон! Исправятся!
— Нет, Слава, не так это просто. — Надя покачала головой. Она откинулась на спинку стула, помолчала, как бы припоминая что-то, и снова заговорила, с еще большей горячностью: — Приглядись, Слава, к жизни… Кто портит ее? Стиляги, пьяницы, развратники, иждивенцы… Их не так мало, как кажется. И с ними нужно бороться каждую минуту. Это самые трудные враги. Ведь этих не уничтожишь, их нужно образумить, перевоспитать. А комсомол часто не обращает на это внимания, мирится и с хулиганами и с пьяницами. Разве не так?
— Не знаю, как на других заводах, а у нас комсомол смирненький. Членские взносы платим, а чтоб заявить о себе добрым делом — так этого еще надо подождать.
— Вот в том-то и беда! А мне бы так хотелось, чтобы наша комсомольская организация была настоящей, чтобы все парни с полигона поняли, в чем красота жизни…
— Один, по-моему, уже понял… — с усмешкой сказал Слава.
— Кто?
— Недогадливая! А тот, который все время возле тебя…
— А! Иван Синицын! Он действительно неплохой парень. Руки золотые!
— Значит, нравится? — с ударением на последнем слове спросил Слава.
Надя пожала плечами:
— Как товарищ — нравится. А что?
Слава внимательно посмотрел ей в глаза и точно так же, как она, пожал плечами.
— Послушай, Слава, что я придумала. Хорошо бы несколько дней, не разлучаясь, побыть полигонцам с рабочими других цехов, чтобы они почувствовали интересы других, поняли, как нужно проводить свободное время. Что, если провести экскурсию в Ленинград? Бесплатную. И чтобы обязательно поехало побольше рабочих с полигона.
— А деньги?
— Деньги на металлоломе заработаем. Устроим воскресник, очистим от лома заводскую территорию. Его у нас очень много. Как ты думаешь, а?
— В теории здорово, а как на практике?
Он все время внимательно разглядывал Надю. Внешность ее на первый взгляд казалась самой заурядной: невысокая, тоненькая, с немного удлиненной талией, узкими плечами и высокой шеей, со светлыми пышными волосами, просто заплетенными в косу и уложенными на затылке. «Но почему же хочется на нее все время смотреть? В ее лице есть что-то особенное». И он понял: лицо ее все время как бы загорается изнутри, яркий, изменчивый румянец на щеках, горячие огоньки в глазах, то меркнущие, то снова загорающиеся.
— А ты, Слава, поможешь мне? — спросила Надя.
В этот момент дверь приоткрылась и показалась крупная голова Ильи Муромца.
— Надежда Васильевна, зайти или подождать в коридоре?
— Ну, заходи, заходи, Иван!
Слава засмеялся, встал и начал торопливо одеваться.
— Я помогу тебе. Можешь на меня рассчитывать, — сказал он и захлопнул за собой дверь.
4
В воскресенье утром комсомольцы собирались во дворе завода. Стоял легкий морозец, хрустел под ногами выпавший ночью снежок. За кранами и колоннами полигона на бледно-голубом небе всходило неяркое зимнее солнце. Как сказочные гномы, стояли под шапками снега маленькие елочки, поблескивая зеркальными снежинками.
Через проходную будку Надя вбежала в заводской двор и увидела Славу. Он шел по двору и приветствовал ее, размахивая рукой в большой кожаной рукавице.
— Здравствуй, Слава! Смотри-ка, небо сегодня под цвет твоих глаз! — озорно крикнула Надя и, заметив около клуба собравшихся комсомольцев, побежала туда.
Слава пошел вслед за нею.
Не доходя до клуба, она встретила Илью Муромца. Он давно уже видел девушку и поджидал ее.
— Я хоть и не комсомол, а хочу поработать. Не прогонишь, Надежда Васильевна? — спросил он, заглядывая в лицо Наде сверху вниз.
— Очень хорошо, Иван, что пришел! Кстати, тебе бы и в комсомол пора. — И она одарила парня улыбкой.
Возле клуба их догнал Слава. Надя заметила, что Иван покосился на Славу, и в его спокойном взгляде было что-то тяжелое и нелюдимое.
Около клуба уже шумела молодежь. Три девушки в обнимку пели частушки и лихо отплясывали, выбивая каблуками дробь на расчищенной от снега асфальтовой дорожке. Молодой паренек, отделившись от толпы, метко запускал снежками в девушек. Они взвизгивали, смеялись, но со своих мест не уходили. Над заводским двором то и дело разносился смех. Всем было весело и от хорошей компании, и оттого, что на улице ясно и солнечно, а главное — от избытка молодых, нерастраченных сил.
Для работы разделились на четыре бригады. Каждая получила свое место на территории двора.
Надя, Слава, Иван, работница дозировочного управления Воробьева и еще несколько ребят пошли к разгрузочным бункерам.
Слава шел впереди, двигая верткую одноколесную тачку. Еще вчера за линией заводской железной дороги он присмотрел груду лома.
— Скажи-ка, Надя, а когда мы поедем на экскурсию в Ленинград, завод остановится? Да? Ведь у нас почти все комсомольцы, — без умолку острила белозубая хорошенькая Воробьева.
— Глупые вопросы задаешь, Воробьева, — вдруг напустился на нее Илья Муромец. — И чего ты так вырядилась? — Иван покосился на цигейковую шубку Воробьевой и пожал плечами. — На полигон бы тебя. А то сидишь у своих пультов да кнопки нажимаешь. Тоже мне работа!
— А чем не работа? Не всем тяжести ворочать! — возмутилась Воробьева.
— А как тебя зовут-то? — не обижаясь на Воробьеву, спросил Иван.
— Клеопатра.
Иван фыркнул, сказал как отрезал:
— Ну вот и имя-то несуразное. Будем Клёпкой звать.
— Что?! — взвизгнула Воробьева, презрительно на него взглянув. — Нахальная ваша внешность, молодой человек!
— Но-но, не выражайся, — добродушно ответил Иван. — А то Надежда Васильевна меры примет, да такие, что не поздоровится.
Все рассмеялись.
— А что, разве неправду говорю? — не унимался Иван. — Кнопки нажимает и думает, что работу делает. А тут под открытым небом, вручную, за ту же зарплату…
— Ну чего ты, Иван, на нее ополчился? Она автоматикой овладела, — засмеялась Надя и шутливо пригрозила: — Смотри, будешь нападать на девушку — не полюбит.
— Уж как-нибудь без нее проживу.
Подошли к захламленной невысокой горке. Из-под снега и мусора торчали ржавые рельсы, трубы, болты, старые, исковерканные газовые плиты и даже облупившаяся ванна.
— Ого, да тут целое сокровище! Молодец, Слава, что разыскал! — воскликнула Надя.
Воробьева, Слава и двое ребят кинулись сразу к горке, но взять металлический лом оказалось совсем не просто — он спрессовался намертво.
— Подождите-ка, младенцы, я ломом разок-другой, — сказал Иван и начал с такой яростью расковыривать кучу, что тяжелые металлические куски полетели во все стороны.
— Ну силен! — восторженно сказала Клеопатра.
— А вот Надежде Васильевне все равно не по нраву, — грустно усмехнулся Иван.
— А по-твоему, Ваня, что самое главное в человеке? — спросила Надя.
— У мужчин — сила, — не задумываясь, ответил Иван и, как бы в подтверждение своих слов, стал один поднимать чугунную ванну.
— А по-твоему, Слава?
— По-моему, Надя, разум. Разум способен заменить силу, а вот сила никогда не заменит разума.
— Девушки больше ценят хорошие мускулы, чем умную голову, — сказал Иван.
— Ну, не все, Ваня. Я, например, согласна со Славой.
— Ты, Надежда Васильевна, особенная. Ты себя не равняй с другими.
Слава наклонил голову, сделал вид, что занят делом.