Роан улыбнулся.
Я пожала плечами, улыбаясь в ответ.
– Начав работать в журнале, я поняла, что редактор имеет отношение к созданию чего-то интересного, значимого. А после того как стала брать заказы от писателей, почувствовала, что мне это нравится даже больше, чем работа в журнале. Мало того что можно читать книги раньше других, так еще некоторые из этих книг просто замечательно написаны. Я помогаю подтянуть сюжет, сделать персонажей более запоминающимися, немного направляю автора. Для такого книжного червя, как я, это интересно. Поэтому я и редактирую.
Роан посмотрел на меня уже знакомым нежным взглядом.
– Это хорошо. Каждый должен любить то, чем он зарабатывает на жизнь.
– Да. Только больше я этим не зарабатываю на жизнь. Редактированием книг на стороне едва ли можно заработать на жизнь.
Фермер замолчал на секунду или две, потом достал тарелки и разложил на них сэндвичи с жареной курицей.
– Кофе?
– Да, пожалуйста, – сказал он, вытаскивая из кармана куртки третий пакет, который я раньше не заметила. Поймав мой вопросительный взгляд, он кивнул в сторону Шедоу: – Я строго слежу за его питанием, но время от времени он получает маленькое угощение, – покопавшись в шкафах, Роан достал собачью миску. Очевидно, в квартире можно было жить с домашними животными. Казалось, Пенни подумала обо всем. Роан открыл пакет и достал кусочки мяса. – Солонина от мясника.
Я засмеялась над тем, какими огромными стали глаза у Шедоу, когда он потерся головой о бок Роана в нетерпеливом ожидании.
Роан положил мясо в миску Шедоу.
– Хороший мальчик, – ласково произнес он, ставя миску на пол. Затем сел за стол, как и сегодня утром.
От его близости внутри все потеплело, и я уже собиралась спросить, делает ли его счастливым фермерство, как он задал вопрос:
– Почему бы тебе не сделать из этого карьеру? Редактируя книги.
По правде говоря, я думала об этом. Особенно в последнее время. Но не была уверена, что это возможно.
– Возникали такие мысли. Но, во-первых, у меня пока еще недостаточно клиентов, а во-вторых, нужно вести одновременно три полноценных проекта, чтобы это было финансово прибыльно, а я не уверена, что подобное возможно. К тому же для продвижения этого бизнеса нужны денежные вливания. Нужно создать бренд. У меня есть сайт и рекомендации, но обо мне знает мало авторов. Пока что я получаю заказы благодаря сарафанному радио.
– Но сейчас у тебя есть время. Может быть, если бы твои клиенты знали, что теперь это твоя основная работа, они рекомендовали бы тебя чаще.
– Может быть. Но работать на себя страшно, правда? И мне не хочется работать по шестнадцать часов в день, чтобы сводить концы с концами.
– Ты права, – согласился он, – это стресс и большая ответственность. Особенно когда имеются наемные сотрудники. Но есть один большой плюс – чертовски приятно быть начальником самому себе.
Я улыбнулась, почувствовав зависть. Мне бы хотелось заниматься редактированием в полную силу, но на данный момент это было просто хорошим способом удержаться на плаву, сильно не залезая в сбережения. Пытаясь отогнать свои тревожные мысли, я спросила:
– А тебя фермерство делает счастливым?
Роан проглотил кусочек сэндвича, а я села на стул рядом с ним. Взгляд мужчины упал на Шедоу, который уже доел свои деликатесы и обнюхивал миску в надежде, что каким-то магическим образом там появится еще что-нибудь.
– Ага.
Я нахмурилась, услышав в его голосе легкое замешательство.
– Ты говоришь не очень-то уверенно.
– Нет, я счастлив. Мне всегда нравился физический труд. Он честный, его результаты осязаемы. Мне больше нравится ложиться спать уставшим физически, чем умственно.
– Ты никогда не устаешь умственно?
Боже, я завидую ему.
– Иногда, – он взглянул на меня впервые после того, как я спросила, счастлив ли он. – Еще я немного помогаю обслуживать туристический центр. Присматриваю за домами, которые сдаются в аренду туристам. Сельское хозяйство и туризм – непростые отрасли. Очень много стресса.
Я мысленно отругала себя за то, что подумала, будто ему легко живется.
– Конечно, так и есть. Сейчас, когда ты об этом сказал, я вспомнила, как читала о том, что сельское хозяйство – это одна из самых тяжелых и стрессовых работ в мире.
Роан кивнул, внимательно изучая свой сэндвич:
– Вполне может быть.
– Но делает ли это тебя счастливым? – настойчиво спросила я.
Наши взгляды встретились, в его глазах была какая-то теплота, которой я не могла дать название.
– Да, Эви. Я счастлив.
Мой рот расплылся в широкой улыбке:
– Я рада.
Его взгляд скользнул мимо меня и остановился на контейнере. На его лице промелькнуло удивление.
– Откуда они у тебя?
– О, это твоя двоюродная сестра.
– Каро приходила сюда?
Увидев его потрясенный вид, я усмехнулась.
– Что в этом необычного? Ты удивлен, потому что она очень застенчивая?
Роан кивнул и посмотрел на Шедоу.
– Впрочем, она любит его почти так же сильно, как я. Она расплакалась после моего рассказа о случившемся.
– Да, я догадалась об этом. Кстати, ее кексы невероятно вкусные. Она работает в пекарне?
– Нет, – помрачнел он.
Ага!
Я почувствовала, что за этим стоит какая-то история.
Дав Роану откусить от сэндвича еще пару раз, я набросилась на него:
– Чем занимается кондитерский гуру, если не работает в пекарне? Почему она такая застенчивая? И почему ее акцент отличается от твоего?
Он закатил глаза:
– На какой из двадцати вопросов ответить первым?
– В Каролайн есть что-то загадочное. Она одевается как моя прабабушка, ее возраст невозможно определить, она невероятно очаровательна, а ее выпечка просто чертовски крута. Я хочу знать больше.
Вместо того чтобы посмеяться над моим любопытством, Роан повернулся и мрачно посмотрел на меня.
– Каро живет со своей тетей по маминой линии, Хелена не связана родственными связями с семьей Робсонов. Она – алчная, наглая стерва, получившая опеку над Каро после того, как ее родители погибли во время цунами на Рождество в 2004 году. Каро было всего семь лет. Она гостила у нас на Рождество, – грустно продолжил Роан. – Моя мама говорила мне, что мама Каро, Амелия, не была создана для материнства. Слишком эгоистичная. Она была заядлой путешественницей и не хотела брать дочку с собой. Поэтому каждый раз, когда ее родители уезжали в путешествие, девочку оставляли с нами или с Хеленой. Ее отец, мой дядя Хит, не был похож на моего отца. Думаю, у него был более слабый характер. Он всегда уступал требованиям мамы Каро. Мама говорила, он был ослеплен любовью к ней. А Каро из-за этого страдала, – он тяжело вздохнул. – Хотя никто не заслуживает такой смерти.
Я вспомнила то землетрясение с цунами в Индонезии. Мне в то время было восемнадцать, оно освещалось в новостях по всему миру на протяжении нескольких недель, поскольку его последствия ощущались еще долго. В результате погибло почти четверть миллиона человек.
– Это ужасно, – это было ужасным не только для родителей Каро, но и для нее тоже. Иметь таких безразличных родителей, а потом еще и потерять их подобным образом.
– Да. Наша бабушка Робсон в то время была еще жива, но ее здоровье не позволяло ей заботиться о Каро. Мама и папа хотели взять над ней опеку, но Амелия и Хит в своем завещании ясно дали понять, что опекунство должно быть предоставлено тете Каро, Хелене. Видишь ли, они с мамой Каро были сестрами-близнецами.
Он говорил жестко, и, сопоставив это с тем, какой я увидела Каро, у меня неприятно засосало под ложечкой.
– Полагаю, она не очень хороший опекун.
Наши взгляды встретились, и меня удивила злость в глазах Роана.
– На свете очень мало людей, которых я не люблю, Эви, но эту женщину… я ненавижу.
Меня передернуло.
– Ничего себе, все так плохо?
– Она контролирует каждый шаг Каро.
Быстро сопоставив в уме все даты, я заметила:
– Но ведь Каро уже двадцать два?
– Да. Однако она прожила с этой женщиной большую часть своей жизни. Я изо всех сил пытался помочь. Моя мама тоже пыталась помочь, но Хелена вцепилась в Каро мертвой хваткой, – ярость в его глазах потухла, оставив только печаль. – Я – ее самый близкий друг… Она пыталась завести друзей, но тете всегда удавалось всех разогнать. У нее никогда не было парня. Хелена – религиозный фанатик, она забила голову Каро всякой чушью о чистоте и о том, что значит быть хорошей девочкой. Полное дерьмо. Все для того, чтобы Каро жила в ее доме и приглядывала за этой старой коровой, пока та впадает в маразм.
Вспомнив, какой Каролайн была застенчивой, я почувствовала, как во мне закипает возмущение. Я взглянула на ее красивые кексы.
– Это только верхушка айсберга, – Роан показал на них жестом. – Девочка – прирожденный пекарь. Все, что она готовит, просто божественно.
– Значит, она должна работать в пекарне. Или открыть свою!
После моего страстного возгласа глаза Роана блеснули.
– Да, но ты попробуй сказать об этом ей. Я предлагал ей найти отдельное жилье, уйти от этой женщины и начать жить своей собственной жизнью. Но она не согласилась. Ей мешает чувство вины.
Между нами воцарилось дружеское молчание, пока я обдумывала положение Каролайн. Может быть, я могла бы поговорить с ней. Может быть, Роан был слишком близким для нее человеком. Кроме того, он был парнем. Казалось самонадеянным полагать, будто незнакомец может добиться большего успеха, чем ее самый близкий родственник, но, возможно, Каролайн нуждалась в поддержке независимой зрелой женщины, которая живет одна. Я могла бы показать ей, как это здорово. Кроме того, похвала выпечке от незнакомца всегда лучше, чем поддержка семьи. Никакой предвзятости.
– Я прямо-таки слышу, как у тебя в голове крутятся мысли, – прокомментировал Роан, изучая мое лицо. – И даже не собираюсь просить тебя не делать того, о чем ты думаешь.
Меня немного нервировало то, как быстро он научился меня понимать.