На весь день.
Каро уже видела ферму. Ей было неинтересно. По правде говоря, мне кажется, ей просто не хотелось быть третьей лишней.
Супер!
– Наслаждайся, – подмигнула мне Милли.
За последние пару недель подмигивания и намеки насчет нашей дружбы с Роаном усилились до такой степени, что нам стало уже все равно. Казалось, весь «Якорь» желал, чтобы я запрыгнула на Роана Робсона. При одной мысли об этом у меня в животе запорхали бабочки, я попрощалась и направилась на парковку, с которой меня обещал забрать Роан.
Солнце ярко светило, на небе не было ни облачка, и, раз мы направлялись вглубь страны, где не было даже спасительного морского бриза, на мне красовались шорты, свободная майка и пара резиновых сапог, купленных онлайн. Сапоги были темно-розовыми – и чертовски милыми.
Я собрала волосы в высокий хвост, чтобы открыть шею, и солнце обжигало мою шею, пока я ждала Роана.
Глядя сквозь солнцезащитные очки на противоположную сторону улицы, я заметила, что Лукас Эллиот идет от «Альнстер Инн» в сторону залива.
– Привет, Лукас! – крикнула я, не успев сообразить, что этого делать не нужно. Подняв очки наверх, я перескочила через мощеную дорогу. Лукас остановился на полпути и поднял брови в очевидном замешательстве от того, что я направляюсь к нему.
– Как дела?
Лукас скрестил руки на груди и прищурился:
– Я в порядке. Чем могу помочь?
Честно говоря, я подошла к нему, не подумав о том, что собираюсь делать, но слова сами сорвались с моего языка:
– Виола слышала о ссоре в вашем пабе. Она благодарна тебе за то, что ты вступился за нее.
Она такого не говорила, но я достаточно хорошо ее знала, чтобы понять, что это было правдой.
Надеюсь.
Лукас нахмурился:
– Кто ей рассказал? Ей не нужно знать, что люди говорят про нее такие глупости.
Ох как же она ему нравилась.
Мне пришлось приложить усилия, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица.
– Это маленький городок, – пожала я плечами. Ни при каких условиях я не собиралась рассказывать ему, что это была я.
– Почему ты думаешь, будто меня волнует, что думает обо мне Виола? – юноша смотрел на меня испытывающе, его взгляд был слишком проницательным. – Почему тебя это волнует?
– Меня это волнует, потому что меня волнует Виола, и мне бы хотелось думать, что в глубине души ты – хороший парень. Она не заслуживает глупостей ни от кого.
– Понятно, что ж, ты нас не знаешь. Ты здесь всего пару месяцев, это не делает тебя экспертом по здешней деревенской жизни. Держись подальше от наших с Виолой отношений, – предупредил он. – Она – большая девочка и может со всем справиться сама.
– А точно ли может?
Лукас отпрянул, словно я дала ему пощечину.
– А, вижу, думаешь, что ты такой умный, что ты во всем разбираешься. Я знаю Виолу. И я знаю женщин. Как весьма прямолинейный представитель женского пола могу с определенным авторитетом заявить, что иногда мы, женщины, сильно бьем парню по яйцам, чтобы он не видел, как нас ранят его слова.
Лукас покачал головой, зеленые глаза недоверчиво блеснули.
– Почему то, что я говорю, может ранить Виолу?
– И правда, Лукас, – я скорчила гримасу, – почему твои слова должны значить для нее так много, чтобы ранить ее?
Через секунду недоверие и растерянность сменились пониманием. Потом шоком. Потом снова недоверием и еще чем-то, что мне не удалось распознать.
Он открыл было рот, чтобы ответить мне, но его прервал гудок автомобиля.
Оглянувшись через плечо, я увидела «Ленд Ровер». Роан помахал с водительского сидения. В окне машины была видна голова Шедоу с высунутым языком.
Я помахала им и снова повернулась к Лукасу, который с задумчивым, нахмуренным видом смотрел себе под ноги.
– Что ж, увидимся.
Он настороженно посмотрел на меня:
– Что ты задумала?
Какой подозрительный. Для столь проницательного парня он был слишком слеп в отношении Виолы.
– Просто присматриваю за Виолой, вот и все.
Лукас скривился:
– Я очень сомневаюсь, что Виола хотела, чтобы ты говорила ее врагу, будто он может ранить ее чувства.
– Ее врагу? – усмехнулась я. – Почему такой умный парень, как ты, стал враждовать с Виолой Тейт? – я покачала головой, словно бы он был умственно отсталым. – Я жила в одном из самых больших городов в США, малыш. За свои тридцать с небольшим лет я повстречала множество людей и хочу сказать: она – исключительная. Умная, уверенная, добрая, верная, страстная, заботливая, очень остроумная, смешная, до чертиков потрясная, и к этому не прилагается никакого эгоизма. С кем бы Виола в итоге ни осталась, этот парень будет самым счастливым человеком на планете.
Он хмыкнул:
– А ты кто? Ее рекламный агент?
Я сузила глаза:
– Почему ты заступился за нее перед тем стариком, если ты к ней так равнодушен?
– Опять же, почему тебя это так волнует?
– Сначала ответь на мой вопрос.
Тяжело вздохнув, он снова скрестил руки на груди.
– Я уже сказал тебе почему. Я бы заступился за любого, кто стал бы жертвой таких предрассудков.
Вспомнив, как сильно его затрясло от слов того старика, я тоже вздохнула.
– Ты молодой и дерзкий, сейчас тебе кажется, что у тебя впереди много лет, чтобы совершать ошибки и исправлять их. Но это не так, Лукас. Думаешь, почему я здесь? Потому что я окончила университет, а затем одиннадцать лет пролетели в мгновение ока, и оказалось, что у меня не осталось ничего, кроме сожалений о том, какой выбор я делала в жизни. Не хочу, чтобы ты или кто-то другой проснулся через десять или двадцать лет и задался вопросом: «А что было бы, если?» Такой коротенький вопрос: «А что, если?» Но в какой-то момент эти три слова становятся самыми страшными словами в лексиконе.
Я ожидала саркастичного ответа. Чего-то незрелого, недальновидного. Но, к моему удивлению, Лукас просто серьезно посмотрел на «Альнстер Инн», а потом на меня.
– Если думаешь, я этого не знаю, после того как рос со своим отцом, то ты ничего не знаешь об этом месте. А теперь… – он бросил взгляд через мое плечо на Роана, потом вновь посмотрел на меня, – считай это не угрозой, а ненавязчивым предупреждением, потому как я не хочу, чтобы твой парень надрал мне задницу, но сование своего носа в чужие дела, как правило, заканчивается тем, что его отрывают.
По выражению его лица и его голосу было понят-но, что это не угроза. Что, предупреждая меня, он действительно не имел в виду ничего плохого. Поэтому я вняла его совету, поскольку я и вправду могла перейти черту.
– Я ничего такого не хотела. Я просто… пыталась помочь.
– Я не нуждаюсь в твоих своднических услугах, мисс Старлинг, – криво усмехаясь, он приподнял невидимую шляпу и направился к «Альнстер Инн».
Я недоверчиво покачала головой. Неудивительно, что юная Виола была заинтересована этим парнем. Он слишком умен, разговор с ним не был похож на беседу с любым другим двадцатилетним парнем. В Лукасе Эллиоте имелась привлекательная властность и зрелость, что делало его опасным для всех молодых женщин. И он полностью меня раскусил.
Проклятье.
– Ты собираешься садиться? – спросил Роан из внедорожника.
С виноватой улыбкой я поторопилась сесть в машину.
– Извини.
– О чем был разговор? – Роан кивнул в сторону «Альнстер Инн».
Точно ли я хотела рассказывать ему о своей неудачной попытке сводничества?
– Эви?
Но оказалось, что я была не способна соврать или придумать отговорку, поэтому рассказала ему все: чему я стала свидетелем на ярмарке; выражение лица Виолы, когда она увидела Лукаса с той незнакомкой; то, как потом Лукас отреагировал на старика-расиста.
– Мне кажется, они нравятся друг другу, несмотря на всю эту враждебность.
Выезжая из Альнстера, Роан бросил на меня веселый взгляд:
– Эви, любой человек, у которого есть глаза, скажет, что Лукас Элиотт хочет Виолу Тейт.
Я разинула рот.
– Ты знал?
– О да, – он свернул с главной дороги налево, направляясь на юг. – Пару лет назад, должно быть, в начале лета, как раз перед тем как они оба отправились в университет Ньюкасла, Виола попала в аварию и оказалась в больнице со сломанной ключицей и ребрами. Слух быстро распространился по деревне, но все знали только то, что Ви в больнице, что машина не подлежит восстановлению и что все плохо. Ее друг, водитель, магическим образом отделался парой царапин, а Виолу достали из машины без сознания.
– Боже, – прошептала я, думая о том, как, должно быть, волновались Милли и Декс.
– Да. Я приехал в больницу поддержать Милли и Декса. Мне не хотелось оставлять их, пока не станет ясно, что с Виолой все в порядке. Когда я вышел из ее палаты, то увидел, что Лукас, весь бледный, нервный, прятался снаружи, – Роан, усмехнувшись, покачал головой. – Когда я подошел к нему, он буквально набросился на меня с вопросами про Виолу, и я понял, что мои подозрения верны. Лукасу не просто нравится Виола, Эви, он заботится о ней. Может быть, он даже в нее влюблен.
У меня в груди все сжалось.
– Но…
– Он понял, что я догадался, и заставил меня пообещать никому не говорить, что он пришел туда ради Виолы. И до сегодняшнего дня я никому не говорил.
– Почему?
– Потому что его зовут Лукас Эллиот. Думаешь, Уэст или Кэтти станут разговаривать с ним, если он им скажет, что встречается с Виолой Тейт?
Я в отчаянии всплеснула руками:
– Это нелепо, Роан! Почему двое молодых людей, которые явно небезразличны друг другу, должны враждовать только потому, что какой-то чувак не может забыть утерянную любовь?
Мой друг какое-то время молчал. А затем спросил негромко:
– Ты когда-нибудь любила, Эви?
Удивленная такой сменой темы, я пару раз моргнула, прежде чем ответить:
– Нет.
– Тогда как ты можешь говорить, что Уэст Эллиот должен просто все забыть? Не говорю, что я согласен со всем, что он устроил, или что он должен был попытаться двигаться дальше… нет. Просто я хочу сказать, что Уэст, должно быть, любил Милли всем сердцем, раз его так скрутило. И это грустно, Эви. Это, черт возьми, трагедия.