весомым.
Оно было таким красивым.
И он хотел, чтобы оно стало моим.
Мое зрение затуманилось, я оторвала взгляд от кольца и посмотрела Роану в лицо. Лицо, которое я любила больше всего на свете.
Выйти за него замуж означало оставить свою жизнь в Чикаго, но разве я не собиралась так и поступить, как только Роан признается, что любит меня? Но брак? Брак – это навсегда.
– Я твой, Эви, – мягко произнес он. – Забудь про время, забудь обо всех остальных и о том, что они думают. Чего хочешь ты сама? Потому что я хочу, чтобы ты была моей, а я – твоим. Ты выйдешь за меня?
Дело было не в том, что мне не хотелось остаться с Роаном. Хотелось. Мне это было известно с того дня, когда мы впервые занялись любовью, может быть, даже раньше. И все же я должна была знать наверняка, что могу уехать от Грир, Фила и мамы. Они важны для меня, но у них была своя жизнь. Пришло время и мне начать жить своей.
От этой мысли, прозвеневшей у меня в голове, я недоверчиво и радостно рассмеялась, а Роан моргнул, словно не зная, как это истолковать. Испугавшись, что он воспримет это неправильно, я бросилась в его объятия, осыпая его лицо поцелуями.
– Я была твоей с первого дня, – ответила я, а потом отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза, и обхватила его лицо руками; его борода щекотала мои ладони. – Роан, я твоя. И всегда буду твоей.
Он судорожно выдохнул, медленно и облегченно улыбнувшись.
– Это значит «да»?
Я широко ему улыбнулась, так широко, что у меня заболели щеки. Внутри было столько эмоций, что мне казалось, я могу взорваться от такого количества чувств, что их слишком много для одного человека.
– Это самое большое «да» в моей жизни.
Роан стал крепко меня целовать, он целовал мои щеки, нос, подбородок, заставляя меня смеяться, вокруг нас нарастали радостные крики и возгласы.
Я захихикала, и он наконец выпустил меня из своих объятий, чтобы надеть мне кольцо на палец.
– Оно такое красивое, – прошептала я ему. – Идеальное.
– Это ты идеальная, – прошептал он в ответ, целуя меня.
– Достаточно. Отпусти ее, – раздался голос Милли. – Дай нам поздравить вас.
Выражение лица Роана по какой-то причине изменилось, и я была готова поклясться, что увидела в его глазах тревогу, когда он быстро прошептал мне на ухо:
– Эви, нам надо кое о чем поговорить.
Приглушенный, почти животный рык заставил меня вздрогнуть от неожиданности, и весь паб уставился на потолок.
– Папа! – услышали мы сдавленный вопль Виолы.
Мой взгляд метнулся к Милли, которая вся побледнела и направилась к барной стойке.
Топот ног по лестнице остановил ее, и мы с Роаном медленно встали, а крики Виолы заглушили сердитые вопли Декса.
Мы довольно быстро поняли их причину, когда из-за двери с надписью «Только для персонала», на ходу натягивая рубашку, появился Лукас. Он стоял к нам спиной, подняв руки вверх, на него наступал Декс.
С дробовиком в руке.
– Где он его взял? – взвизгнула я.
– Это отца Милли, – коротко ответил Роан, аккуратно усаживая меня на место. – Оставайся здесь, – сам он, однако, не последовал своему совету. Он осторожно пошел к Милли, застывшей на месте от шока.
Как и все здесь присутствующие.
– Папа! – Виола ворвалась в зал, полуодетая, со взъерошенными волосами и раскрасневшимся лицом.
Боже.
Все встало на свои места.
– Ви, уходи отсюда, – приказал Лукас.
– Не смей с ней разговаривать, – Декс взмахнул дробовиком. – Не смей даже смотреть на нее. Увижу тебя снова – убью, и к чертям собачьим все.
Декс был достаточно спокойным человеком. Я никогда не видела его злым, а тем более – в такой ярости.
– Папа, нет! – Виола встала между ними, сражаясь с Лукасом, который, очевидно, пытался убрать ее с дороги.
– Опусти чертов дробовик! – Лукас кричал на Декса, а Виола упрямо боролась за то, чтобы встать между ними.
– Ты уйдешь, и он мне не понадобится.
– Декс, – спокойно позвала Милли, – Декс, опусти оружие.
– Не опущу, пока он не пообещает больше никогда не видеться с Виолой, – ответил Декс, пристально глядя на Лукаса.
В глазах Виолы загорелась ярость:
– Я ожидала этого от его отца, а не от своего!
Декс замялся:
– Ви…
– Я люблю его! Если он уйдет, я тоже уйду! – она повернулась к нему, такая юная и влюбленная, и если бы я уже не потеряла голову от предложения Роана, то потеряла бы ее от этой сцены. – Я люблю тебя, Лукас.
Он смотрел на нее с таким обожанием, что можно было растаять.
– Я тоже люблю тебя, Ви.
Мне хотелось захлопать в ладоши, но, посмотрев на других присутствующих в зале, я осознала, что праздновать было рановато. Казалось, что я была единственной, кто обрадовался этому признанию. Все остальные казались ошеломленными. Некоторые смотрели с неодобрением.
Милли находилась в числе тех, кто был ошеломлен.
Впрочем, как и Декс, который медленно и неохотно опустил дробовик.
Роан хлопнул в ладоши, но только для того, чтобы привлечь внимание.
– «Якорь» сегодня закрывается пораньше. Все оплачивайте свои счета и убирайтесь отсюда.
Хоть и медленно, но все подчинились, бросая монеты и купюры на стойку бара и неторопливо выходя с озадаченными лицами.
Сначала предложение руки и сердца.
Потом – местные альнстерские Беатрис и Бенедикт.
– Пойдем, – Роан протянул мне руку и кивнул Каро и Шедоу. Девушка схватила свой ноутбук, а когда я взяла Роана за руку, его большие пальцы скользнули по обручальному кольцу на моем безымянном пальце.
– Спасибо, – пробормотала Милли, когда мы проходили мимо. – Извини, что испортили помолвку.
– Ничего вы не испортили, – успокоил ее Роан, – позвони, если что-то понадобится.
Я слегка ей улыбнулась и украдкой посмотрела на Лукаса, Ви и Декса, которые стояли в напряженном молчании.
Мы все трое выдохнули, когда вышли наружу, Шедоу побежал впереди нас.
– Ты, должно быть, очень довольна собой, – плутовато улыбнулся мне Роан.
– Потому что отхватила себе горячего фермера или потому, что была права насчет Ви и Лукаса?
Каро хихикнула, а Роан притянул меня к себе поближе.
– Полагаю, и то и другое, – произнес он.
– Что ж, конечно, от первого я в восторге, – разглядывая обручальное кольцо, я вновь ощутила в животе неистовый трепет возбуждения. Опустив руку, я вздохнула. – А что касается Ви и Лукаса, то мне бы хотелось, чтобы все сложилось иначе. Не только потому, что они украли наш момент, – пошутила я, – но еще и потому, что им стоило прямо обо всем рассказать. Они прятались, и ложь об их взаимоотношениях выставляет их в таком свете, будто им есть чего стыдиться. Теперь Милли и Дексу будет трудно поверить в то, что у них любовь. На их месте я бы себя чувствовала так же.
Однако я надеялась, что Милли и Декс придут в себя. Я любила Виолу. Любила их всех, и мне хотелось, чтобы они были так же счастливы, как и я.
После того как Каро села в свою машину и отправилась домой в Биднелл, мы с Роаном пошли в мою квартиру, где я между поцелуями бормотала о своих планах на будущее:
– Мне нужно позвонить Грир, потом забронировать билеты в Чикаго, чтобы освободить свою квартиру. Потом нужно будет съездить в Индианаполис, чтобы поговорить с мамой и Филом, – я все настойчивее целовала Роана, прижимаясь к нему грудью и давая ему понять, что готова заткнуться и заняться сексом, чтобы это отпраздновать. Но когда мы, спотыкаясь и сбрасывая по дороге одежду, направлялись в спальню, я кое о чем вспомнила.
– Эй, – неохотно уклонившись от поцелуя, спросила я, – ты что-то хотел сказать?
Роан на секунду замешкался, а потом прошептал:
– Я люблю тебя. Хотел сказать, что люблю тебя очень сильно… – он прерывисто выдохнул, в его взгляде было что-то отчаянное. – Так сильно, Эви, что ужасно боюсь, что ты исчезнешь. Не знал, что счастье идет рука об руку со страхом.
Обхватив его лицо руками, я посмотрела ему прямо в глаза и заявила:
– Я никуда не ухожу. Я остаюсь, мистер. Ради тебя, ради себя, ради нас, – я широко улыбалась, и от волнения и надежды мои губы дрожали. – Еще я собираюсь выяснить, получится ли у меня купить книжный магазин.
Глава двадцать четвертая
Было бы справедливым сказать, что история любви Лукаса и Виолы затмила нашу помолвку. Конечно, люди поздравляли нас при встрече, а на прошлой неделе нас несколько раз бесплатно угощали, но вся деревня гудела новостями о молодой паре, бросившей вызов тридцатилетней вражде.
Уэст Эллиот узнал обо всем после сцены в пабе. Виола со слезами на глазах рассказала мне пару дней спустя, что Уэст заставил Лукаса выбирать между ней и семьей. Он выбрал Виолу, и Тейты, ко всеобщему удивлению, приняли его.
– Его комната находится на другой стороне квартиры от комнаты Ви, – сказала мне Милли. – Иначе Декс убил бы его. Забавно, но могу сказать, что Дексу нравится этот мальчик. Может, он бы попробовал его полюбить, если бы тот не пытался осквернить его единственного ребенка.
К сожалению, я могла себе представить, насколько трудно было Дексу стереть из памяти картину того, как его дочь занимается сексом.
Виола была в ужасе и заявила, что никогда не оправится от этого, но, в конце концов, как я ей и сказала, им, вероятно, не следовало заниматься сексом у нее в комнате!
– Я думала, что все внизу заняты работой, – ныла она.
Тем не менее, на мой взгляд, это было довольно великодушным со стороны Декса – позволить Лукасу остаться у них, потому что ему было некуда пойти, что лишний раз убедило меня в том, что Уэст Эллиот – незрелый придурок, хотя мы с ним еще не встречались. Я видела его издалека. Он был очень похож на своего сына, и меня удивило, что годы не лишили его привлекательности, несмотря на то, насколько ожесточившимся он был.
Я вышла по делам и обнаружила, что стою у небольшого стеллажа с печеньем в круглосуточном магазине, пытаясь решить, стоит ли мне поддаться искушению и купить вкусного печенья, которое я любила макать в чай, пока присматривала за магазином.