Но как донести эти знания до людей? Большинство людей молятся в своих церквях, синагогах, мечетях, храмах, провозглашая бессмертие души. Но вот, время молитвы окончено, и они возвращаются в рутину, где конкурируют, манипулируют и думают только о себе самих, потому их души не развиваются. Если веры недостаточно, то, может, наука поможет? Возможно такой опыт, как у меня и Кэтрин должен быть тщательно изучен, проанализирован и изложен в отстраненной научной манере специалистами в области поведения и физики? Однако в тот момент я был далек от написания научной статьи или книги, это было для меня весьма маловероятным. Я думал о том духе, который послан мне помочь. А что он должен был помочь мне сделать?
Кэтрин зашевелилась и начала шептать. «Кто-то по имени Гедеон, кто-то по имени Гедеон… Гедеон. Он пытается говорить со мной».
«Что он говорит?».
«Он повсюду. Он не хочет останавливаться. Он некий опекун… что-то. Но сейчас он играет со мной».
«Он один из твоих хранителей?».
«Да, но он играет… он просто скачет вокруг. Я думаю, что он хочет донести до меня то, что он вокруг меня… повсюду».
«Гедеон, значит?». Повторил я.
«Он там…».
«Он дает тебе почувствовать себя в безопасности?».
«Да, он придет, когда понадобится мне».
«Хорошо. А другие духи тоже нас окружают?».
Она ответила шепотом, который был характерен для её высшего сознания. «Да, конечно… много духов. Многие духи приходят, когда они захотят. Они приходят… когда хотят. Все мы духи. Но только другие… некоторые в физическом состоянии, а у некоторых время обновления. А некоторые хранители-опекуны. Но все мы идем туда. Мы тоже были хранителями».
«Почему мы возвращаемся, чтобы учиться? Почему мы не можем учиться, будучи духами?».
«Это разные уровни обучения, и некоторым вещам мы должны учиться во плоти. Мы должны чувствовать боль. Когда мы духи, мы не можем её почувствовать. Это время обновления. Душа обновляется. Когда вы на физическом уровне, во плоти, вы можете чувствовать боль и можете её причинять. А в бестелесном состоянии вы ничего такого не чувствуете. Там только счастье и ощущение благополучия, но это только период обновления для… нас. Взаимодействие людей на духовном уровне совсем другое, а на физическом уровне… вы можете отношения пережить».
«Я понял. Всё будет хорошо». Она снова замолчала на несколько минут.
«Я вижу коляску», начала она, «синюю коляску».
«Детскую коляску?».
«Нет, коляску в которой вы едете… Что-то синее! Синяя бахрома сверху, синяя снаружи…».
«Лошади тянут коляску?».
«У неё большие колеса. Я не вижу никого внутри, но две лошади в неё запряжены… серая и коричневая. Серую зовут Яблочко, потому что она любит яблоки, а коричневую зовут Герцог. Они очень красивые. Они вас не укусят. У них большие копыта… большие копыта».
«Там есть и плохая лошадь? Другая?».
«Нет, они очень красивые».
«Вы там?».
«Да. Я могу видеть их морды. Они такие большие, больше, чем я».
«Вы едете в коляске?». По характеру её ответов, я понял, что она ребенок.
«Там лошади… И мальчик тоже там».
«Сколько тебе лет?».
«Я очень маленькая. Я не знаю, сколько мне лет. Думаю, что я ещё не умею считать».
«Кто этот мальчик? Это твой друг или брат?».
«Он сосед. Он пришел, на какую-то… вечеринку. У них… свадьба или что-то другое…».
«Ты знаешь, кто женится?».
«Нет. Нам сказали не испачкаться. У меня каштановые волосы… туфли застегиваются сбоку очень туго».
«На тебе праздничная одежда? Хорошая одежда?».
«Она белая… какое-то белое платье и что-то взъерошенное поверх него и это застегивается сзади».
«Твой дом рядом?».
«Это большой дом». Последовал детский ответ.
«Ты там живешь?».
«Да!».
«Хорошо. А теперь вы можете зайти в дом, посмотреть, что там. Сегодня важный день. Остальные люди тоже нарядятся в особую одежду».
«Они готовят еду. Много еды».
«Ты чувствуешь, как пахнет едой?».
«Да, они пекут какой-то хлеб. Хлеб… Мясо… Нам снова сказали, чтобы мы шли гулять на улицу». Меня позабавило то, что она сказала, я разрешил ей войти в дом, а взрослые там снова сказали ей идти на улицу.
«Они назвали твое имя?».
«… Мэнди… Мэнди и Эдвард».
«Так зовут соседского мальчика?».
«Да».
«Они не разрешают вам заходить в дом?».
«Нет, они слишком заняты».
«Что ты сейчас чувствуешь?».
«Это не страшно, но очень трудно не испачкаться. Мы ничего не можем из-за этого делать».
«Могла бы ты перенестись на день вперед, на день свадьбы?».
«Да… Я вижу много людей, которые толпятся в комнате. Жарко, жаркий день. Там пастор, у него… смешная шляпа, большая… черная. Она прячет его лицо…».
«Это счастливый момент для твоей семьи?».
«Да».
«Ты знаешь, кто женится?».
«Моя сестра выходит замуж».
«Она намного старше тебя?».
«Да».
«Ты её сейчас видишь? На ней свадебное платье?».
«Да».
«Она красивая?».
«Да. У неё так много цветов вокруг головы».
«Посмотри на неё внимательно. Ты можешь вспомнить в другом времени? Посмотри в её глаза, на её рот…».
«Да. Я думаю, что это Бэкки… но она гораздо моложе, намного младше». Бэкки была коллегой Кэтрин, и они были близки. Хотя Кэтрин и раздражала манера подруги постоянно осуждать и её навязчивость, залезая не в свое дело. В конце концов она была только подруга, а не родственница. Но вероятно в тот момент разницы не было. «Она… Я нравлюсь ей… я могу стоять рядом с ней, впереди, потому что она разрешила».
«Хорошо. А теперь посмотри вокруг. Там есть твои родители?».
«Да».
«Они тебы очень любят?».
«Да».
«Это хорошо. Посмотри на них пристально. Сначала на маму. Ты можешь её вспомнить? Вглядись в её лицо».
Кэтрин сделала несколько глубоких вдохов-выдохов. «Я её не знаю».
«А теперь посмотри на своего отца. Посмотри на него очень внимательно, на выражение его лица, на его рот, загляни ему в глаза. Ты его знаешь?».
«Он Стюарт», ответила она быстро. Что ж, Стюарт всплыл ещё раз. Стоило исследовать что было дальше.
«Какие у тебя с ним отношения?».
«Я очень люблю его… он очень добр ко мне. Но он думает, что я неприятность. Он думает, что дети — это неприятности».
«Он очень серьезный?».
«Нет. Он очень любит с нами играть, но мы задаем слишком много вопросов. Он хорошо к нам относится, но только до тех пор, пока мы не начинаем задавать ему слишком много вопросов».
«Это иногда его раздражает?».
«Да, мы же должны учиться у учителя, а не у него. Для этого мы ходим в школу… чтобы учиться».
«Звучит так, будто он тебе это много раз говорил. Это так?».
«Да, ведь у него много более важных дел. Он должен управлять фермой».
«У него большая ферма?».
«Да».
«Ты знаешь, где она?».
«Нет».
«Они когда-то называли какой-то город или страну?».
Она замолчала и какое-то время внимательно слушала. «Я ничего такого не слышу». Сказала она и снова замолчала.
«Хорошо. Вы не хотели бы больше исследовать эту жизнь? Может перенесемся во времени вперед или…».
И тут она меня оборвала. «Этого достаточно!».
В течении всего лечения Кэтрин я не хотел обсуждать её откровения с другими профессионалами. На самом деле, кроме Кэрол и ещё нескольких «безопасных» знакомых, я ни с кем не делился этой замечательной информацией. Я знал, что эти сведения, полученные в результате сеансов гипноза, были правдой и чрезвычайно важной правдой, но меня беспокоила реакция моих профессиональных и научных коллег, потому я решил хранить молчание. Тогда я всё ещё беспокоился о своей репутации, карьере и тем, что обо мне думают другие. Мой профессиональный скептицизм был подорван доказательствами, которые каждую неделю слетали с губ Кэтрин. Я часто проигрывал аудиозаписи сеансов с ней и переживал всё заново, весь их драматизм и непосредственность. Однако другим придется положиться на мой опыт, хотя и мощный, но чужой. Я чувствовал, что обязан собрать больше данных.
Чем больше я принимал и верил в послания, тем проще становилась моя жизнь, тем больше она приносила мне удовлетворения, все это происходило постепенно. Я понял, что мне совсем не нужно играть в какие-то игры, притворяться, разыгрывать какие-то роли, как в театре или даже ломать себя, чтобы стать тем, кем я не хочу. Отношения с людьми стали более открытыми, честными, прямолинейными. Из семейной жизни исчезла путаница и она стала более расслабленной. Мое нежелание поделиться той мудростью, которая ко мне приходила через Кэтрин, стало понемногу отступать. К моему удивлению, многие люди вдруг стали интересоваться паранормальными явлениями, они хотели больше узнать об этом. Многие начали рассказывать о своих очень сокровенных переживаниях из области парапсихологии, будь то экстрасенсорное восприятие, дежавю, выход из тела, сны о прошлых жизнях и многое другое. И в основном эти люди даже со своими супругами об этом не говорили. Большинство людей просто боялись рассказывать об этом с родными и психотерапевтами, ведь из могли счесть либо странными, либо вообще сумасшедшими. На самом деле паранормальные явления случаются намного чаще, нежели люди думают. И только нежелание большинства об этом говорить заставляет нас полагать, что все это редкость. И чем больше человек образован, тем меньше он хочет говорить на эту тему.
Уважаемый заведующий основным клиническим отделением в моей больнице, человек, которым восхищались по всему миру, из-за его опыта и профессионализма, часто рассказывал о том, что его отец после смерти несколько раз являлся к нему и выручал в очень опасных ситуациях. Другой профессор часто видел во сне, где он ошибся и как можно решить сложные задачи в своих экспериментах и исследованиях, и сны неизменно давали ему правильные подсказки. Один известный доктор всегда знал, кто ему звонит, ещё до того, как подходил к телефону. Жена заведующего кафедрой психиатрии среднезападного университета имела докторскую степень по психологии и всегда тщательно планировала и исполняла свои исследовательские проекты. Она никогда никому не рассказывала о своей первой поездке в Рим, где она шла по городу так, будто у неё в памяти была отпечатана точная карта города. Она всегда знала, что было за каждым углом. Кроме того, хоть она никогда ранее не бывала в Италии и ни слова не знала по-итальянски, все местные обращались к ней именно на итальянском, принимая её за свою. И её разум никак не мог встроить это в её видение мира.