«Какое отношение к вам имеет эта дама?».
«Я ей прислуживаю». Опять она была служанкой.
«Вы у неё давно?».
«Нет… пару месяцев».
«Вам нравится её ожерелье?».
«Да, конечно! Оно такое элегантное!».
«Вы когда-нибудь носили ожерелье?».
«Нет». Её короткие ответы требовали от меня очень активных расспросов с моей стороны, чтобы получить хоть немного информации. Она напомнила мне моего сына подросткового возраста.
«А сколько вам лет?».
«Может быть тринадцать или четырнадцать…». Точно его возраст.
«Почему вы покинули свою семью?», поинтересовался я.
«Я их не покидала», поправила она меня. «Я просто здесь работаю».
«Понятно. А после работы вы идете домой?».
«Да». С помощью её ответов было трудно что-то исследовать.
«Ваша семья недалеко?».
«Достаточно близко… Мы очень бедные. Мне обязательно надо работать… прислуживать».
«Вы знаете, как зовут барышню?».
«Белинда».
«Она хорошо к вам относится?».
«Да».
«Это хорошо. А работа тяжелая?».
«Не особенно утомительная». Расспрашивать о чем-то подростков никогда не было легко, даже об их прошлых жизнях. К счастью, у меня был большой опыт общения с людьми такого возраста.
«Замечательно! Вы всё ещё видите её?».
«Уже нет».
«И где же вы сейчас находитесь?».
«В другой комнате. Тут стол, покрытый черной скатертью… и бахромой снизу. Пахнет разными травами и крепкими духами».
«Это все принадлежит вашей госпоже? Она много душится».
«Нет, это другая комната. Я сейчас в другой комнате».
«И чья эта комната?».
«Эта комната какой-то темной госпожи».
«Сейчас темно? Вы её видите?».
«У неё много разных накидок на голове», шептала Кэтрин, «много всяких шалей. Она старая и морщинистая».
«Какие у вас с ней отношения?».
«Я просто пришла к ней».
«Зачем?».
«Она может разложить карты». Интуитивно я почувствовал, что она пришла к гадалке, которая возможно раскладывает карты таро. Это был несколько ироничный поворот. Мы тут с Кэтрин переживаем невероятные приключения, охватывающие множество прожитых жизней, и она, вероятно пару веков назад пришла к гадалке, чтобы узнать о своем будущем. Я знал, что Кэтрин в её настоящей жизни никогда не ходила ни к каким гадалкам или экстрасенсам и совершенно ничего не знала ни о картах таро, ни о предсказании будущего, подобное её просто пугало.
«Она гадает?», спросил я.
«Она ясновидящая».
«Вы хотите её о чем-то спросить? Что бы вы хотели увидеть? Что бы вам хотелось узнать?».
«Про одного мужчину… за которого я могу выйти замуж».
«И что она вам сказала, когда разложила карты?».
«Карты с… какими-то шестами. Эти шесты и цветы… но шесты, то есть копья или какие-то линии. Там ещё есть другая карта с потиром… кубком… я вижу карту с мужчиной или мальчиком, несущим щит. Она сказала, что я выйду замуж, но не за этого мужчину… Я больше ничего не вижу».
«Вы видите эту даму?».
«Я вижу несколько монет».
«Вы всё ещё с ней или это уже в другом месте?».
«Я с ней».
«На что похожи монеты?».
«Они золотые. Кромка не гладкая, а какая-то рубленная. На одной стороне корона».
«Посмотрите, может на них изображен год или что-то, что вы могли бы прочитать…».
«Какие-то иностранные числа», она назвала буквы «Х» и «I».
«Вы знаете, какой был год?».
«Семнадцатый… и какой-то. Я не знаю, какой». И она снова замолчала.
«Почему эта гадалка так для вас важна?».
«Я не знаю…».
«Её предсказания сбываются?».
«… но она ушла», прошептала Кэтрин. «Все ушло, я не знаю».
«Вы что-то видите сейчас?».
«Нет».
«Как это нет?», я был удивлен. Где она была? «Вы знаете, как вас звали в той жизни?», спросил я, пытаясь поймать нить той жизни, которая прошла несколько веков обратно.
«Я ушла оттуда». Она покинула ту жизнь и отдыхала. Вероятно, она могла делать, когда считала нужным. Было необязательно переживать смерть. Мы ждали пару минут. Эта жизнь была какой-то не совсем захватывающей и драматической. Она вспомнила только какие-то подробности интерьера и визит к гадалке.
«Вы сейчас что-то видите?», снова спросил я.
«Нет», прошептала она.
«Вы отдыхаете?».
«Да… разноцветные драгоценности…».
«Драгоценности?».
«Да. На самом деле это огни, но они выглядят, как драгоценности…».
«А что ещё?».
«Я просто…», она замолчала, а потом её шепот стал громче и увереннее. «Там много слов и мыслей, которые порхают вокруг… Это все про сосуществование и гармонию… баланс всего сущего». Я знал, что Наставники рядом.
«Да», начал я её подгонять. «Я бы очень хотел узнать побольше об этих вещах. Не могли бы вы о них рассказать мне?».
«Сейчас это просто слова», ответила она.
«Сосуществование и гармония», напомнил я ей. Когда она ответила, я узнал голос Наставника — поэта. Я был в восторге от того, что услышал его снова.
«Да», ответил он. «Все должно быть сбалансировано. Природа сбалансирована. Звери живут в гармонии, а люди этому не научились. Они продолжают уничтожать сами себя. В этом нет гармонии или какого-то плана на будущее. Это так непохоже на природу! Как же там все сбалансировано! Природа — это энергия, жизнь… и возобновление. А люди — это только уничтожение, уничтожение природы. В конце концов они уничтожат сами себя».
Это было зловещее пророчество. В мире, который постоянно находится в состоянии хаоса и смятения, я надеялся на то, что это все сбудется не так уж и скоро. «И когда это случиться?», спросил я.
«Это случиться раньше, чем они предполагают. Природа в итоге выживет, растения, животные, но не мы».
«А мы можем как-то предотвратить это уничтожение?».
«Нет. Все должно быть сбалансировано…».
«Это все произойдет при нашей жизни? Неужели нельзя не дать этому свершиться?».
«Это случится не во время нашей жизни. Мы уже будем на другом уровне, в другом измерении, когда все это произойдет, но мы все это увидим».
«И нет никакого способа обучения человечества?», продолжал я искать выход или возможность смягчить последствия катастрофы.
«Это будет сделано на другом уровне. Мы все это усвоим».
Я посмотрел на светлую сторону всего этого. «Хорошо, а затем наши души будут в других местах?».
«Да, нас больше не будет… здесь, в этом месте, каким мы его знаем. Мы все это увидим».
«Да», согласился я. «Я должен наставлять этих людей, но я никак не могу до них достучаться. Есть ли какой-то способ, чтобы научить их ради них самих?».
«Вы ни до кого не можете достучаться. Чтобы остановить уничтожение, вам нужно просветить каждого, а вы этого, конечно, не можете. Это никто не может остановить. Они всему научатся сами. Когда они достигнут определенного уровня, они всему научатся. Там будет мир и покой, но не здесь, не в этом измерении».
«В конце концов все-таки настанет мир и покой?».
«Да, но на другом уровне».
«Это кажется таким далеким!», посетовал я. «Люди сейчас кажутся такими мелочными… жадными, властолюбивыми, тщеславными. Они совсем забыли про любовь и взаимопонимание, про знания. Им так многому надо научиться!».
«Да, разумеется».
«Могу я что-то написать, чтобы помочь этим людям? Может быть это хоть какой-то выход?».
«Всё вы знаете, нам ничего не нужно говорить вам. Это все будет вам недоступно, ибо все мы рано или поздно достигнем того уровня, на котором всё видно. Все люди одинаковые. Ни один человек не более велик, нежели остальные. И все это только уроки… и наказания».
«Да», согласился я. Этот урок был слишком глубоким, и мне нужно было время, чтобы его усвоить. Кэтрин умолкла. Мы ждали, она отдыхала, а я задумчиво впитывал смысл глобальных заявлений последнего часа. В итоге она нарушила молчание.
«Драгоценности уходят», прошептала она. «Драгоценности отдаляются. Огни… они уходят».
«Голоса тоже? А слова?».
«Да, я ничего больше не вижу». Она сделала паузу, её голова начала мотаться в разные стороны. «Дух… смотрит».
«На вас?».
«Да».
«Вы узнаете его?».
«Я не вполне уверенна… Думаю, что это Эдвард». Эдвард умер в прошлом году. Этот Эдвард был вездесущим. Казалось, что он всегда был рядом с ней.
«Как выглядит дух?».
«Просто… просто белый… похож на свет. У него нет лица, он совсем не такой, каким мы его знали, но я знаю, что это он».
«Он как-то общается с вами вообще?».
«Нет, он просто за мной наблюдает».
«Он слушал то, что я говорил?».
«Да», прошептала она. «Но сейчас он ушел. Он просто хотел убедиться в том, что со мной все в порядке». Я подумал о популярном мифе об ангелах-хранителях. Эдвард определенно в роли парящего ангела был органичен. И Кэтрин сразу заговорила об ангелах хранителях. Я только подивился тому сколько детских «сказок» на самом деле были из смутно запомнившегося прошлого.
Так же я удивился тому, что у духов была иерархия — кто-то из них был хранителем, кто-то Наставником, кто-то просто учеником. Их звания должно быть зависели от уровня знаний, мудрости, но окончательной целью у всех было достигнуть богоподобного уровня или как-то стать частью бога. Эту цель тысячелетиями с помощью восторженных терминов описывали разные мистики теологи. Временами у них были озарения, и они мельком видели это божественное объединение. Но такие проводники, как Кэтрин с её незаурядным талантом, видеть в сокращении множество жизней давали возможность пристально разглядеть всё это.
Эдвард ушел и Кэтрин замолчала. Её лицо было спокойным она была просто окутана умиротворением. Каким чудесным талантом она обладает — способностью смотреть поверх жизней и смертей, говорить с «богами» и делиться их мудростью. Мы ели яблоки с Древа Познания, которое больше не было запретным. И я был поражен тем, сколько плодов на нем ещё было.
Моя тёща, Минэтт умирала от рака, который распространился из её груди в кости и печень. Процесс уже шел четвертый год и тогда уже не замедлялся из-за химиотерапии. Она была храброй женщиной и стоически переносила боль и слабость, но болезнь брала свое и я знал, что её смерть уже близко.