Выйдя из состояния транса, Кэтрин опять вспомнила множество подробностей из своих прошлых жизней. Однако она совсем ничего не помнила о том, что было после смерти, о состоянии между жизнями, об Учителях и о тех невероятных знаниях, которые они раскрывали. Я спросил её, о кого она имела в виду, когда она упоминала Учителей, и она думала, что речь шла о турнире по гольфу. Она в то время быстро поправлялась, но теория реинкарнации не встраивалась в её христианское представление об устройстве мира, потому я решил ничего пока не говорить ей про Учителей. Я полагаю, что и вы не сочли бы меня вполне нормальным, если бы я сказал вам о том, что вы талантливый медиум, который может транслировать чудесные трансцедентальные знания Духов Учителей.
Кэтрин дала свое согласие на присутствие моей жены на следующем сеансе гипноза. Кэрол была хорошо обученным, высококвалифицированным, опытным социальным психиатром, и мне было интересно её мнение о том, что происходило с Кэтрин у меня на приемах. Я рассказал ей о том, что Кэтрин сказала про нашего сына Адама и она очень хотела помочь мне во всем этом разобраться. Я без труда мог записывать, когда Кэтрин медленно шептала о своих прошлых жизнях, но Учителя говорили слишком быстро, и я решил записывать все с помощью магнитофона.
Через неделю Кэтрин пришла на следующий сеанс. Она продолжала выздоравливать, страх и тревога уходили. Её выздоровление было несомненным, но я всё ещё не был уверен, что ей действительно стало намного лучше. Она вспомнила, как утонула, когда была Арондой, как ей перерезали горло, когда она была Иоганном, как она умерла от эпидемии, которая распространялась в воде, когда была Луизой и другие травмирующие события. Она заново пережила целые жизни в нищете и рабстве, пережила жестокое обращение в семье. Так же примеры ежедневных небольших травм влияют на состояние наших душ. Конечно, воспоминания о травмах, пережитых в прошлых жизнях, могут способствовать выздоровлению в жизни настоящей. Однако есть и другой метод лечения. Может ли помочь духовный опыт сам по себе? Может ли осознание того, что смерть совсем не то, чем кажется способствовать ощущению благополучия и уходу страха? Может ли весь процесс, а не только воспоминания быть лечением?
Интуитивные способности Кэтрин совершенствовались. У неё все ещё были трудности в общении со Стюартом, но она стала гораздо лучше с ними справляться. Её глаза искрились, а на коже появился румянец. Она рассказала, что на протяжении недели ей снился странный сон. Целиком она его не могла вспомнить, в память врезался только фрагмент, в котором красный плавник какой-то рыбы воткнулся ей в ладонь.
Она погрузилась в гипнотический сон легко и быстро, за пару минут достигнув высокого уровня погружения.
«Я вижу много разных утесов. Я стою на одном из утесов и смотрю вниз. Я должен смотреть за кораблями, это моя обязанность… Я одет во все синее, в синие штаны… короткие штаны и странные туфли… черные туфли… они застегиваются… на них пряжки, очень смешные туфли… Я смотрю на горизонт, но не вижу кораблей». Кэтрин нежно шептала и шептала, пока я не попросил её продвинуться вперед к более значительному событию в той её жизни.
«Мы пьем эль, крепкий эль. Вокруг очень темно. Кружки очень большие, скрепленные железными обручами. В этом месте ужасно воняет и очень много людей вокруг. Очень шумно. Все очень громко говорят». Я спросил, называет её кто-то по имени. «Кристиан… Меня зовут Кристиан». Она опять была мужского пола. «Мы едим какое-то мясо и пьем очень темный и горький эль. Они его солят». Она не могла сказать, какой это был год. «Они все говорят о войне, о какой-то блокаде портов кораблями. Но я никак не могу расслышать, где это происходит. Если бы они говорили не все сразу, и не так громко, то можно было бы что-то услышать».
Я спросил, где она находится. «Хэмстед… (фонетическое написание). Это порт, морской порт в Уэльсе. Они говорят на британском диалекте английского». Она продвинулась во времени дальше, туда, где Кристиан был на корабле. «Я чувствую запах гари. Что-то горит. Горит что-то деревянное и что-то ещё. Это нос сожжет… Что-то горит недалеко, это корабль, парусный корабль. Мы заряжаем! Мы что-то заряжаем порохом». Было видно, как Кэтрин начала волноваться.
«Что-то с порохом, очень черное. Это вонзается вам в руки. Вы должны двигаться быстрее. На корабле зеленый флаг. Флаг темный… Это зелено-жёлтый флаг. Там еще какая-то корона с тремя точками».
Вдруг лицо Кэтрин исказилось от боли. У неё началась агония, она начала хмыкать, «как же рука болит, жуткая боль в ладони! Там кусок какого-то металла, очень горячего металла в моей руке. Он жутко жжет! Ой!». Я вспомнил отрывок из сна Кэтрин и понял, что это был за красный плавник, попавший ей в руку. Я помог ей блокировать боль, но она ещё долго стонала.
«Осколок металлический… Корабль, на котором мы были уничтожен… сторона порта. Они держат огонь под контролем. Много мужчин было убито… много мужиков. Я выжил… только рука болит, но она со временем заживет». Я попросил её продвинуться дальше к наиболее значительному событию в этой жизни.
«Я вижу много печатных станков, печатающих что-то брусками и чернилами. Они печатают и переплетают книги… У книг кожаные обложки и ремешки, скрепляющие их вместе, кожаные ремешки. Я вижу красную книгу… Она, кажется, историческая. Я не могу разглядеть её название, она ещё не напечатана до конца. Книги чудесны. Кожаные обложки такие гладкие! Книги могут многому вас научить».
Очевидно, Кристиану нравилось смотреть на книги и гладить их, но он смутно представлял себе какие возможности могут у него появиться, если он начнет учиться. Он показался мне совсем необразованным. Я попросил Кэтрин перенестись в последний день его жизни.
«Я вижу мост через реку. Я пожилой человек… очень старый. Как трудно идти! Я иду через мост… на другой берег… Я почувствовал боль в груди, ужасно давит и болит у меня в груди!». Кэтрин начала издавать булькающие звуки, переживая сердечный приступ, который случился с Кристианом, когда он шел по мосту. Её дыхание стало частым и поверхностным, а лицо и шея взмокли от пота. Она начала кашлять и хватать воздух ртом. Я забеспокоился, может ли быть опасным переживание сердечного приступа в прошлой жизни ещё раз? Это были новые горизонты познания человека, потому никто не мог этого знать. Наконец Кристиан умер. Кэтрин спокойно лежала на кушетке и дышала глубоко и размеренно. И я тоже облегченно вздохнул.
«Я чувствую себя свободной… свободной,» нежно шептала Кэтрин. «Я парю в темноте… как будто плыву. Там свет вокруг… и духи других людей».
«Я должна была больше прощать, но я не прощала. Я не прощала людям обиды, но не делала этого. Я не прощала обиды. Я держала их в себе и скрывала их много лет… Я вижу глаза… глаза».
«Глаза?», повторил я, почувствовав контакт. «Какие глаза?».
«Это глаза Духов Учителей», прошептала Кэтрин, «но я должна подождать. Есть вещи, о которых мне надо подумать». Минуты висела напряженная тишина.
«Как вы узнаете, когда они будут готовы?», нарушил я долгое молчание.
«Они меня позовут», ответила она. Прошло ещё несколько минут, а потом она вдруг начала мотать головой из стороны в сторону и её голос стал хриплым и твердым, что свидетельствовало о перемене.
«Много душ в этом измерении. Я здесь не одна. Мы должны быть терпеливыми. Это что-то, чему я тоже никогда не училась… Там много измерений…». Я спросил её, была ли она там раньше, перевоплощалась ли много раз.
«Каждый раз я была на разном уровне, каждый раз уровень сознания повышается. Уровень, на котором мы оказываемся зависит от того, насколько мы развиты…». Она опять замолчала, и я спросил её, какие уроки она должна была усваивать, чтобы развиваться. Ответила она быстро и решительно.
«Мы должны делиться своими знаниями с другими людьми. У нас у всех есть намного больше способностей, нежели мы подозреваем. Некоторые из нас обнаруживают их у себя раньше, чем другие. Вам следует изучать свои пороки, до того, как дошли до этой точки. Если этого не сделать, то придется воплощаться вместе с ними в новой жизни. Только мы сами можем себя освободить… от вредных привычек, которые мы накапливаем пока находимся в физических телах. Учителя не могут это сделать вместо нас. Если вы сопротивляетесь, и не избавляетесь от них, то рождаетесь с теми же пороками в следующей жизни. И только тогда, когда вы решите, что достаточно сильны для того, чтобы решить все проблемы вокруг, вы не встретите их в следующей жизни.
Так же мы должны научиться не тянуться к тем людям, у которых такие же вибрации, как у нас. Это, конечно, нормально, чувствовать влечение к тем, кто находится на том же уровне, что и мы, но это ошибка, это неправильно. Вы должны контактировать с теми, чьи вибрации неправильные, не совпадают… с вашими. Важна помощь этим людям.
В нас есть некая интуитивная сила, которой мы обязаны следовать и даже не пытаться ей сопротивляться. Те, кто сопротивляются, встречаются с опасностью. Никто никогда не отправляется на тот уровень, где у всех такая же сила. Некоторые из нас обладают большей силой, чем другие, потому что они пришли из другого времени. Таким образом у всех людей разный потенциал. Но в конце концов у всех людей будут равными по силе».
Кэтрин сделала паузу. Я знал, что все эти мысли не её. Она мало что знала о физике и метафизике, она ничего не знала об уровнях, измерениях и вибрациях, да и красота слов, мыслей, этих философских изречений была далеко за пределами возможностей Кэтрин. Она никогда не выражалась так лаконично и поэтично. Я чувствовал какую-то высшую силу, которая борется с её разумом и голосовыми связками, чтобы перевести эти мысли в слова, которые я смог бы понять. Нет, конечно, это была не Кэтрин.
Потом её голос приобрел мечтательный тон.
«Люди, которые находятся в коме… находятся в подвешенном состоянии. Они ещё не готовы перейти в новое тело, на новый уровень… до тех пор, пока они не решат, перевоплощаться им или нет. Только они могут это решить. Если они решат, что больше им нечему учиться… в этом физическом воплощении… тогда они разрешают себе переход. Но если им надо продолжать обучение, то им придется вернуться, даже если они этого не хотят. Это время им дается для того, чтобы отдохнуть, восстановить ментальные силы».