«Да, мы, выбираем, когда входим в свое физическое состояние и когда уходим. Мы знаем, когда мы завершили то, ради чего были посланы сюда, вниз. Мы знаем, когда наше время истекло, и мы должны принять свою смерть. Поскольку вы знаете, что от этой жизни вы уже ничего не получите. Когда приходит время, когда вы уже отдохнули и энергетически восполнили свою душу, вам разрешается выбрать возвращение в физическое состояние. Те, кто колеблются, кто не уверены, что вернутся сюда, могут потерять предоставленный им шанс, шанс осуществить то, что они дол должны, находясь в физическом состоянии».
Я сразу же понял, что говорила не Катерина. «Кто говорит со мной? — спросил я. — Кто говорит?»
Катерина ответила своим обычным тихим шепотом: «Я не знаю. Голос кого-то очень… кого-то, кто контролирует все, но я не знаю, кто это. Я могу лишь слышать его голос и пытаться передать вам, что он говорит».
Она также знала, что это знание исходит не от нее, не от подсознательного, не от бессознательного. Даже не от ее сверхсознателыюго Я. Она каким-то образом слушала, затем передавала мне слова или мысли какого-то особого существа, которое «все контролировало». Итак, появился другой Учитель, отличный от того или тех, кто передавал предыдущие мудрые послания. Это был новый дух, обладавший характерным голосом и стилем, поэтическим и безмятежным. Это был Учитель, который говорил о смерти без колебаний, но голос и мысли которого были исполнены любви. Эта любовь казалась теплой и реальной, но в то же время отстраненной и вселенской. Она казалась блаженной, но не подавляющей, или эмоциональной и сковывающей. Она передавала чувство любовной непривязанности или отстраненной добросердечной любви, и она казалась знакомой далее на расстоянии.
Шепот Катерины становился громче: «Я не верю этим людям».
«Не верите каким людям?» — спросил я.
«Учителям».
«Не верите?»
«Нет, мне не хватает веры. Поэтому моя жизнь была такой трудной. У меня не было веры в эту жизнь». Она спокойно оценивала свою жизнь в восемнадцатом веке. Я спросил ее, чему она научилась в той жизни.
«Я узнала о гневе и обиде, о том, как копятся в тебе эти чувства по отношению к людям. Я также узнала, что я не контролирую свою жизнь. Я хочу контролировать, но у меня не получается. Я должна верить Учителям. Они ведут меня. Но у меня не было веры. Я чувствовала себя как бы обреченной с самого начала. Я не очень радостно относилась к вещам. У нас должна быть вера… у нас должна быть вера. И я сомневаюсь. Я выбрала сомневаться, вместо того, чтобы верить», — Катерина замолчала.
«Что следует делать вам, а также мне, чтобы стать лучше? Одинаковы ли наши пути?» — спросил я. Ответ пришел от Учителя, который на прошлой неделе говорил об интуитивных способностях и возвращении из комы. Голос, манера, интонация — все это было иное, чем у Катерины и у мужественного, поэтического Учителя, который говорил только что.
«Пути, в своей основе, одинаковы у всех. Мы все должны принять определенные позиции и установки, пока находимся в физическом состоянии. Кто-то быстрее их осваивает, кто-то медленнее. Милосердие, надежда, вера, любовь… все мы должны знать эти вещи и знать их хорошо. Это не просто одна надежда, одна вера и одна любовь: столько всего входит в каждое из этих состояний. Существует так много способов проявлять их. И все равно мы лишь незначительно смольем их реализовать…
Последователи разных религий подошли ко всему этому ближе, чем мы, ибо приняли обеты целомудрия и смирения. Они отказались от многого, ничего не прося взамен. Мы же продолжаем просить вознаграждение: награду и оправдание нашему поведению… когда нет вознаграждений, вознаграждений, которых мы хотим. Вознаграждение в процессе, но в процессе без ожидания чего-либо… бескорыстном процессе».
«Я не научилась этому», — добавила Катерина своим тихим шепотом.
На мгновение меня смутило слово «целомудрие», но я вспомнил, что его смысл «чистота» относится к состоянию, совершенно отличному от просто «сексуального воздержания».
«…Не переусердствовать, — продолжила она. — Все, что делается чрезмерно… чересчур… Ну вы понимаете. Вы действительно понимаете», — она опять замолчала.
«Я стараюсь», — сказал я. Затем я решил переключить внимание на Катерину. Возможно, Учителя еще не удалились. «Что я могу предпринять, чтобы наилучшим образом помочь Катерине преодолеть ее страхи и беспокойства? Понять ее уроки? Лучший ли это способ, или я должен что-то изменить? Или довести до конца исследование в этой особой сфере? Как лучше ей помочь?»
Ответ пришел от Учителя-поэта, говорившего глубоким голосом. Я далее подался вперед в своем кресле.
«Вы все делаете правильно. Но это для вас, а не для нее». И опять послание о том, что это предназначено больше для меня, чем для Катерины.
«Для меня?»
«Да. То, что мы говорим, предназначается вам». Он ссылался не только на Катерину, говоря о ней в третьем лице, но он также сказал «мы». На самом деле, там присутствовало несколько Учителей Духа.
«Могу я узнать ваши имена? — спросил я, тут же смутившись из-за обыденности своего вопроса. — Я нуждаюсь в руководстве. Мне нужно так много узнать».
В ответ прозвучала настоящая поэма любви, поэма о моей жизни и моей смерти. Голос был тихим и нелепым, и я ощущал исполненную любви отстраненность вселенского духа. Я слушал в благоговении.
«Вы получите руководство в свое время. Вас будут вести… в свое время. Когда вы завершите то, ради чего были посланы сюда, ваша жизнь закончится. Но не раньше. У вас еще много времени… много времени».
Я почувствовал одновременно и волнение, и облегчение. Я был рад, что не говорил чересчур сложно. Катерина забеспокоилась. Она тихо шептала: «Я падаю, падаю… пытаюсь найти мою жизнь… падаю». Она вздохнула, и я тоже. Учителя удалились. Я задумался о чудесных посланиях, очень личных, полученных из духовных источников. Заключенный в них смысл был поразительным. Свет после смерти и жизнь после смерти; наш выбор, когда мы рождаемся и когда умрем; несомненное и безошибочное руководство Учителей; жизни, оцениваемые не по годам, а по усвоенным урокам и выполненным задачам; милосердие, надежда, вера и любовь; действия без ожидания отдачи — все это было знание для меня. Но ради какой цели? Для чего, для завершения какой задачи я был послан сюда?
Драматические послания и события обрушились на меня в моем кабинете, отражая глубокие перемены в моей личной и семейной жизни. В мое сознание постепенно проникала трансформация. Например, я ехал с сыном в колледж; на игру по бейсболу, и по дороге мы застряли в огромной пробке. Меня всегда раздражали дорожные пробки, и теперь мы должны будем пропустить одну или далее две подачи. Но я сознавал, что меня это не раздражает. Я не проклинал мысленно некомпетентного водителя. Мои шея и плечи были расслаблены. Я не излил свое раздражение на сына, и все это время мы проговорили с ним. Я сознавал лишь желание провести приятно день с Джорданом, наблюдая игру, которая нам обоим так нравилась. Целью было провести время вместе. Если бы я проявил раздражение и гнев, это мероприятие провалилось бы.
Я смотрел на своих детей и жену и задавался вопросом, были ли мы раньше вместе. Действительно ли мы приняли решение разделить испытания, трагедии и радости этой жизни? Может, мы не имели возраста? Я испытывал большую любовь и нежность по отношению к ним. Я понимал, что их изъяны и ошибки были минимальными. Они, в действительности, не были столь важны. Важна была любовь.
Я далее поймал себя на том, что пересматриваю свои собственные недостатки. Мне не нужно было пытаться быть совершенным или все время контролировать себя. Не было никакой надобности производить на кого-то впечатление.
Я был очень доволен, что смог поделиться этим опытом с Кэрол. Мы часто беседовали после обеда и разбирали мои чувства и реакции на сеансах с Катериной. У Кэрол аналитический ум. Она знала, как сильно я был озабочен тем, чтобы провести работу с Катериной внимательно, аккуратно, используя научные приемы и методы, и она играла своего рода роль «адвоката дьявола», помогая мне воспринимать эту информацию объективно. По мере того как становилось очевидным, что Катерина действительно раскрывала великие истины, Кэрол так же чувствовала и разделяла со мной и мои опасения, и мои радости.
ГЛАВА 7
Когда Катерина пришла через неделю на следующий сеанс, я был готов проиграть кассетную запись того невероятного диалога из прошлого сеанса. В конце концов, именно через нее я услышал небесную поэзию наряду с воспоминаниями о прошлых жизнях. Я сообщил ей, что она передала информацию из промежуточного, или духовного, состояния между смертью и рождением, хотя она сама ничего не помнила об этом состоянии. Ей не хотелось слушать. Переживая поразительные улучшения, она не испытывала потребности углубляться в полученный материал. Кроме того, все это относилось к области сверхъественного. Я убедил ее прослушать запись. Эта информация была замечательной, прекрасной, вдохновляющей, и она пришла через Катерину. Я просто хотел поделиться ею с ней. Но она послушала свой тихий шепот всего несколько минут и затем заставила меня выключить запись. Она сказала, что это слишком дико и вызывает у нее чувство дискомфорта. Тут я вспомнил фразу из диалога: «Это для вас, а не для нее».
Мне было интересно, как долго продлятся эти сеансы, потому что состояние Катерины улучшалось с каждой неделей. Теперь в когда-то столь беспокойном океане ее душевного состояния осталась всего лишь небольшая рябь. Она все еще боялась замкнутых пространств, и отношения со Стюартом были достаточно напряженными. Во всем остальном ее прогресс был налицо.
Мы уже несколько месяцев не занимались традиционной психотерапией. В этом не было необходимости. Мы обычно несколько минут беседовали, обсуждая события прошедшей недели, а затем быстро переходили к гипнотической регрессии. То ли благодаря реальным воспоминаниям о главных травмах и ежедневных минитравмах, то ли благодаря процессу повторного переживания травматических событий, но Катерина, практически, исцелилась. Почти исчезли ее фобии и приступы паники. Она не боялась умереть. Она больше не боялась потерять над собой контроль. В настоящее время психиатры используют большие дозы транквилизаторов и антидепрессантов для лечения людей с такими симптомами, как у Катерины. В дополнение к медикаментам, пациенты также нередко проходят курсы интенсивной психотерапии или посещают сеансы групповой терапии для страдающих фобиями. Многие психиатры убеждены, что такие симптомы, как у Катерины, имеют биологическую основу, что мозгу не хватает одного или нескольких химических компонентов.