Юла посмотрела на него так, будто она была филателистом, а он — редкой маркой.
— А на меня ты чего так смотришь? — насторожился Димка.
— Если я захочу потрепать нервы Роме, поможешь?
— Не, я пас. С Крестовским не играю.
— Боишься?
— Да думай что хочешь. — Димка пожал плечами и направился к своему месту.
Машка смотрела напряженно. Он скользнул по ней взглядом и вспомнил о том, что надо просто дышать, глубоко и размеренно. Если он сейчас с ором сбросит со стола ее тетрадки и запустит в стену ее сумкой, ситуация не изменится. Ну, то есть изменится, конечно: его отстранят от учебы, а Машка окончательно убедится, что Крестовский — прынц на белом коне. Не то что всякие психи. Поэтому, продышав на счет до восьми, он вполне спокойно произнес «доброе утро», занял свое место и, от греха подальше, запустил видео в телефоне.
Сидеть с Машкой было невыносимо. Она ерзала на стуле, три раза залезала в сумку, касаясь при этом его локтя своим, что-то писала, вздыхала. Это дико мешало, потому что он вправду старался слушать Валерку. Если дела компании идут не ахти, он должен вникать независимо от того, на их стороне Сергей или же обманывает их с Лялькой, набивая себе карманы. Ответственность за Ляльку и ее будущее в конечном счете все равно лежала на Димке.
Юла прислала сообщение:
«Есть идея».
Димка лег на парту и посмотрел на Юлу. Та расплылась в ангельской улыбке. Сердиться на нее всерьез у Димки никогда не получалось. Едва не заржав, он написал: «В последний раз это кончилось штрафом за разбитую витрину».
Юла, правда, могла влипнуть в какую-нибудь ерунду на ровном месте. Как-то они возвращались из клуба после ее дня рождения, и кто-то из их компании пошутил, что манекен в витрине похож на Юлу. То ли прической, то ли платьем, Димка не помнил точно. Помнил только, что Юле пришло в голову забраться на стоявшую у витрины многоярусную клумбу, чтобы Костик сфоткал ее с манекеном. Поскольку дело было под утро, все уже стояли на ногах весьма нетвердо. В итоге Юла, которая вдруг решила оголить плечо для снимка, при попытке расстегнуть кофточку свалилась с тумбы. Димка бросился ее ловить, а отброшенная им бутылка пива отлетела прямехонько в витрину. Охрана бутика вызвала полицию. Но ни охранники, ни патруль так и не смогли воззвать к их совести, потому что манекен, с укором наблюдавший за происходящим через трещины в стекле, вправду оказался похожим на Юлу, и в тот момент это казалось жутко смешным.
С Крестовским Юла, надо признать, стала вести себя гораздо благоразумнее. Но всякой благодати приходит конец, и Димка с досадой понимал, что не сможет просто так от нее отмахнуться. Был бы он в нормальных отношениях с Крестовским, сказал бы тому, что у его девушки проблемы, если сам Крестовский — слепой придурок, а так… придется опять вписываться в какую-нибудь фигню. А то, что фигня точно будет, Димка чуял нутром.
В конце лекции ему показалось, что Машка собралась с ним заговорить, поэтому, едва дождавшись звонка, Димка рванул из аудитории. К счастью, желающих покурить было навалом, что дало ему возможность немного отвлечься болтовней.
На следующую лекцию приперся Крестовский, и Димке пришлось призвать на помощь все самообладание, чтобы не посмотреть в его сторону. А на перемене он замешкался, и сбежать не получилось. Машка обратилась к нему с вопросом. Жутко хотелось начать орать, еще сильнее — схватить ее за плечи и встряхнуть, чтобы она наконец перестала делать такое честное лицо. А уж когда она заговорила про фото… Димка смутно помнил, что он отвечал. Особенно когда в поле его зрения появился Крестовский. Сколько сил понадобилось Димке, чтобы просто толкнуть того плечом, а не сломать ему нос или не свернуть шею…
К счастью, после этого Крестовский с занятий свалил, а оживившаяся непонятно с чего Шилова сделала предложение, от которого Димка не смог отказаться. И не потому, что предложение было сногсшибательным, а потому что отпустить безбашенную Шилову одну на фотосессию к малознакомому упырю было бы по меньшей мере непорядочно. Димка заранее бесился оттого, что ему придется разгребать грядущие проблемы девушки Крестовского… Но ситуации это не меняло.
— Кстати, фотосессия в стиле ню, — будто невзначай сообщила Юла, когда они уже ехали к назначенному месту.
Димка, который к окончанию ее фразы успел сделать глоток сока из бутылки, поперхнулся и почувствовал, что сок пошел носом. Блин. Второй раз за день он давится, и оба раза — из-за Юлы!
Пока он кашлял и рылся в рюкзаке в поисках салфеток, Юла как ни в чем не бывало чем-то там мазалась. Чем она вечно мажется, Димка никогда не понимал. Все равно на лице ничего не было видно. Наконец прокашлявшись и дав отмашку поглядывавшему в зеркало Андрею, что он не помер, Димка вытерся и повернулся к девушке Крестовского:
— Юленька, милая, ты совсем ку-ку?
— Димочка, милый, не будь занудой, — попросила Юла и снова ангельски улыбнулась.
— Лучше бы опять штраф за витрину, — пробормотал Димка и, добавив во избежание неожиданностей: — Помолчи минуту, — допил наконец сок.
Его предосторожности не были лишними, потому что Юла выдала поучительным тоном:
— Даже Ромка согласился. А уж ты-то…
— Ваще не удивила. У него с мозгами совсем…
Хотя, признаться, Димка удивился, и еще как. Крестовский собирался сниматься голым? Он совсем с дуба рухнул? Или правда настолько мозги с Юлой растерял? Неожиданно такая бурная личная жизнь Крестовского вызвала острый приступ зависти.
Русик, модный фотограф, не понравился Димке с первого взгляда. И нет, не из-за дебильного имени и даже не из-за выкрашенных в розовый прядей волос. Не понравился тем, как смотрел на Юлу. Он нес какую-то пургу про то, какой в Юле внутренний свет, а сам шарил взглядом по ее обтягивающему брючному костюму, будто свет прорывался прямо сквозь ткань и преимущественно ниже талии. Димка поманил Юлу к себе и, стоило той подойти, заявил:
— Уходим.
— Нет. — Юла вцепилась в его запястье как клещ. — Ты обещал. Это на полчаса.
— Юля, мне не нравится этот перец.
— Так ты его не ешь, — сверкнула улыбкой Юла и убежала под софиты.
Как бабочка, блин.
Следующие двадцать минут Димка хмуро наблюдал за тем, как Юлька принимает всякие нелепые позы и пытается призывно смотреть в камеру. Выглядело это кошмарно. К тому же в помещении было просто адски жарко. Вероятно, предполагалось, что все, кто не ню, должны были сдохнуть еще на подлете к студии. Юла сняла пиджак и теперь позировала в брюках и майке. Русик заметно оживился, Димка окончательно скис.
Когда же Юла подошла к нему и обрадовала тем, что сейчас начнется ню, у Димки мелькнула малодушная мысль подождать в коридоре. Но оставлять Юлу наедине с упырем не хотелось.
— Юль, вот на фиг тебе это, а?
— Я хочу запечатлеть, — вдруг очень серьезно ответила Юла.
— Что именно? Голую задницу?
— А хотя бы и ее. Ты видел, какой красивой была моя бабушка? Я вот листаю ее фото, а она с каждым годом все…
— Что «все»?
— Все сильнее становится бабушкой, понимаешь?
— Ну так ей и лет-то сколько! — повысил голос Димка.
— Ну и что? Когда мне операцию делали, я подумала, что мне и восемнадцать может не исполниться, понимаешь? Теперь шрам этот… — Юла указала на горло. — А я хочу, чтобы красиво.
Димка выдохнул и запустил пальцы в волосы.
— Юль, тебе Крестовский что, мало комплиментов делает?
— Да тебе-то какое дело? — огрызнулась Юла. — Он тут вообще ни при чем.
— Блин, Шилова, если я тебе сейчас скажу, как офигенно ты красива, мы пойдем наконец домой, а?
Юлька посмотрела на него так, как иногда смотрела Лялька, когда он, по ее мнению, городил чушь.
— Хочешь — уходи. Я и сама справлюсь.
С этими словами она взялась за низ майки.
— Ой, дура ты, Шилова. У меня слов на тебя других нет.
Димка сдернул толстовку вместе с футболкой и процедил сквозь зубы:
— Джинсы снимать не буду.
Улыбкой Юлы можно было зажигать звезды.
Под софитами дышать было вообще нечем, а стоять полуголым оказалось неожиданно неловко. Он не привык вот так, при ярком свете.
Юла, как бы ни хорохорилась, майку сняла, только отвернувшись к стене, и долго возилась с застежкой бюстгальтера. Русик вызвался было помочь, но Димка одним взглядом умерил его пыл.
— Только ты на меня не смотри, — попросила Юла, когда придурок Русик велел им встать так, чтобы Димка был в кадре спиной, а Юла глядела в объектив поверх его плеча.
— На фиг тогда было раздеваться? — резонно возразил Димка, однако, встав на указанное место, глаза закрыл.
Он чувствовал, что Юла встала перед ним, и хотел снова над ней пошутить, но отчего-то ему стало жутко ее жалко. У него самого было столько тараканов в голове, что он просто был не вправе шутить над чужими заскоками. Открыв глаза, он уставился на белый задник поверх головы Юлы.
Упырь Русик давал дебильные указания из серии: «Взгляд на меня, детка! Ты лучшая».
Очень хотелось дать ему в морду. Интересно, будь здесь Крестовский, он бы это спокойно терпел или все-таки дал в морду? Хотя… Димка не представлял себе ситуацию, в которой Крестовский мог бы начать драку. Дядя Лёва с детства прессовал того, что все вопросы нужно решать словами. Димку отец тоже этому учил. Но в последние три года Димка при любой возможности нарушал этот завет.
— Какое же это ню, если ты за меня спряталась? — спросил он, когда понял, что мысли опять унесли его в неприятные дали.
Юла подняла голову, и Димка, невольно среагировав на ее движение, посмотрел вниз. Блин, определенно не стоило. Личная жизнь Крестовского однозначно становилась предметом зависти. Димка сфокусировался на лице Юлы. Сейчас, когда она убрала волосы назад, стало понятно, зачем она мазалась этой своей фигней. В противовес пылающим ушам, лицо Юлы было совершенно нормального цвета. Во всяком случае, Димка, по ощущениям, был гораздо краснее нее.
— Ты это сделала, чтобы у Крестовского был повод меня убить? — усмехнулся он, чтобы хоть как-то отвлечься от близости неодетой девушки.