— И какие картины в вашей коллекции? — спросил он. — Каких художников?
Дама открыла сумочку от Эмес, достала несколько листков, скрепленных вместе, и протянула ему.
Денемпонт надел очки в черепаховой полуоправе и принялся читать. Графиня прикурила сигарету и терпеливо ждала.
Меньше чем через минуту его глаза чуть не вылезли из орбит.
Что это была за коллекция! В ней представлены работы почти всех великих импрессионистов: Моне, Ренуар, Писсарро, Мане, Сезанн, Матисс, Сислей. Также среди них были чрезвычайно редкие и очень ценные незаконченные работы.
Изучив список, он поднял глаза. Дама потушила в пепельнице сигарету с полоской помады на фильтре и скрестила ноги, внезапно выдав свое волнение.
— Что скажете, мистер Денемпонт? — поинтересовалась она милым, немного наивным тоном.
Это же миллионы! Вот о чем он думал. Миллионы! Это будет самая крупная сделка за все годы. В голове он уже подсчитывал сумму своих комиссионных. Но была одна проблема. Очень большая проблема.
— Могу я узнать, где хранятся картины?
— В нашем доме во Флоренции, — последовал ответ.
— Прошу меня простить, — извинился он и нажал кнопку селектора. — Анджела, свяжитесь с лордом Хобартом и предупредите его, что я немного задержусь. — Затем он повернулся к графине: — Возможно, вам это известно, но все же я хотел бы заметить, что в Италии весьма непросто получить разрешение на вывоз предметов искусства. Разумеется, если продать коллекцию в Италии, сумма будет велика, но несравнима с той, которую вы сможете получить, например, в Соединенных Штатах. Я несколько раз пытался вывезти кое-что для моих итальянских клиентов, но даже с помощью… — он поднял руку и потер указательным и большим пальцами, не желая произносить слово «взятка», — это невозможно.
— Где коллекцию можно продать дороже? — невозмутимо спросила дама. — Здесь или в Штатах?
— К сожалению, сейчас в Штатах. Там есть немало сказочно богатых коллекционеров, которые заплатят любые деньги ради возможности иметь эти редкие произведения в своих коллекциях исключительно для услады своего взора. Некоторые готовы купить даже краденое, но я с такими дел не имею, — поспешил добавить он.
Графиня поджала губы.
— Вы смогли бы найти покупателя в Соединенных Штатах?
— Там немало желающих. В Нью-Йорке, Лос-Анжелесе, много где. Я мог бы получить лучшую для вас цену в Нью-Йорке. Но… — Он с любопытством смотрел, как она достает еще одну сигарету из невероятно дорогого портсигара. — Да, простите мою невежливость. Что вам предложить выпить? Кофе? Или бокал шампанского?
— Если у вас есть шампанское, с удовольствием выпью.
Он нажал кнопку и заказал два бокала «Пол Роджер». Его любил Уинстон Черчилль, и Денемпонт ввел эту марку как стандарт для себя и своего дома.
— К сожалению, лорд Хобарт уже выехал на встречу с вами, — сообщила секретарша.
— Позвоните в «Гаррик» и попросите их извиниться от моего имени. Пусть начинает ланч без меня. — Он опять повернулся к графине.
— И какое же но? — спросила она.
— Боюсь, очень важное. Оно в том, что вам придется самим перевезти картины в Нью-Йорк. Я не могу иметь к этому отношения.
— Вы имеете в виду — тайно?
— Боюсь, это единственный вариант.
Он видел, как глаза ее сверкнули. Она повертела сигарету в пальцах, обтянутых тканью перчаток. Несомненно, перед ним не только красивая и умная, но и сильная дама.
— Хорошо, но как я это сделаю?
— Да, риск огромен. Если вас поймают, то расплата будет страшной.
Женщина пожала плечами:
— Но если мы ничего не предпримем, то потеряем почти все, мистер Денемпонт. — Она посмотрела на него с прищуром. — Маркус Ли-Хойе сказал мужу, что мы можем полностью вам доверять. А еще что вы человек, способный… как это у вас говорят — найти лазейку? Это именно то, что нам нужно. Найти лазейку. Как нам это сделать?
— Вы действительно хотите знать?
— Да, — уверенно ответила она.
Секретарша принесла шампанское.
— Хорошо. Я скажу вам, как бы поступил сам, будь у меня картины, которые надо вывезти из Италии.
Дама подняла бокал и сделала глоток.
— Слушаю.
— Самая большая проблема в том, что многие страны подписали соглашение Конвенции УНИДРУА о похищенных или незаконно вывезенных культурных ценностях.
— Какие страны?
— Все европейские.
— И что вы предлагаете? — невозмутимо спросила она.
— Я бы снял картины с подрамников, положил их на дно чемодана и отправился в самое заурядное для вас путешествие по Европе. Ключевым моментом будет пересечение границ. Я бы предложил ночь, когда таможенники усталые и не такие бдительные, — в четыре часа, например. Лучше выбрать Лондон, где наименее внимательны к экспортируемым предметам искусства, — в аэропорту Хитроу не взимают экспортную пошлину. Оттуда вы могли бы улететь в Нью-Йорк.
— С картинами на дне моего чемодана?
— Именно. Вес их будет незначительным, а вот риск существенным.
— Вы бы на нашем месте пошли на такой риск, мистер Денемпонт?
Он ответил не сразу.
— Если бы у меня не было выхода, то да, пошел. Но вы должны понять, графиня, я не имею права и не буду советовать вам так поступить. Я лишь представил возможный вариант. В такой ситуации рискованно пересекать границу любой европейской страны, у вас могут конфисковать коллекцию. Вы потеряете миллионы.
— Как я уже сказала, мы потеряем миллионы, если будем бездействовать.
— Решение принимать вам.
— Итак, хорошо, допустим, нам удалось и мы прилетели в Нью-Йорк со всеми картинами. Возникнет ли у нас проблема с покупателем из-за отсутствия официального разрешения на вывоз от итальянских властей?
— Только не с моими клиентами, — заверил ее он. — Никаких проблем.
Он еще раз подумал о сумме комиссионных. Это будет большая сумма. Просто огромная!
Дама улыбнулась и подняла бокал.
— Полагаю, возможно, мы могли бы планировать нечто подобное.
— Вы, графиня. Я ничего не хочу об этом знать!
Она подняла бокал еще выше.
— Вы и не знаете. Ничего! — Она усмехнулась и встала. У двери обернулась. — С нетерпением жду встречи в Нью-Йорке. Это один из моих самых любимых городов.
— Буду рад помочь вам поднести чемоданы, графиня.
— Вам будет позволено помочь мне их донести. Маркус был прав, сказав, что вы наш человек. Примите мою искреннюю благодарность. Arrivederci!
И она удалилась, оставив за собой шлейф дорогих духов.
Четверг в конце ноября, почти полночь, дождливо и ветрено. Пожилой дворецкий Винченцо пристраивал чемодан графини в ее «альфа-ромео», а она стояла рядом с мужем, сжимая его руку, ощущая, как внутри ее все трепещет. И все же сейчас, стоя под освещенным портиком, глядя, как переливаются капли дождя на капоте машины, она не сомневалась в правильности решения. На лице ее были разводы грязи, руки — на этот раз без перчаток — перепачканы, как требовала придуманная легенда.
Витторио, граф Ди Валиериа Массино, был высоким мужчиной элегантного вида, одетый в черные брюки с идеально отутюженными стрелками и голубой кашемировый пуловер, из-под которого был виден ворот кремового цвета сорочки с пестрым орнаментом шейного платка. Он сжимал руку супруги, желая немного ее успокоить, хотя сам невероятно нервничал. В эту поездку стоило отправиться ему, но Джеймс Денемпонт, галерист из Лондона, настаивал на том, что одинокая женщина вызовет меньше подозрений таможенников, чем мужчина.
Риск был огромен. В результате они могут остаться без коллекции, Роми получит внушительный тюремный срок, они потерпят финансовый крах. Впрочем, в случае бездействия они мало что выиграют.
Это великолепное палаццо в горах недалеко от Флоренции было построено в 1588 году и должно было стать летним домом для Катерины Медичи, которая умерла прежде, чем оно было закончено. Более четырех сотен лет дворец принадлежал семье Витторио, он здесь родился и вырос, здесь они с женой воспитывали своих четверых детей. Палаццо стало их ангелом-хранителем. Аристократы, живущие в домах, ему подобных, никогда на самом деле не считали себя владельцами, скорее смотрителями, которым вверено оберегать дом, следить за его состоянием, чтобы передать следующему поколению в лучшем состоянии, чем его получили они сами.
Теперь же из-за рокового стечения обстоятельств он рискует потерять все. Проблемы начались с того, что он был обманут бухгалтером, которому доверял и который убедил его вложить наличные, хранимые для оплаты ремонтных работ, в издательский бизнес. Позже выяснилось, что это была афера, придуманная его адвокатом, скрывшимся в Бразилии. Затем последовало начисление непомерно высоких налогов, из-за того же бухгалтера, который, как оказалось, присвоил сумму, идущую не на оплату налогов, как полагал Витторио, а на счет в банке Панамы. И третьим ударом стало сообщение, поступившее от инженера-строителя всего два месяца назад, о том, что древесина поражена сухой гнилью настолько, что верхние этажи опасны для проживания и должны быть освобождены незамедлительно. Смета работ составляла сотни миллионов в итальянских лирах.
Но ценность представляло не только само палаццо, в нем хранились произведения искусства, многие из которых достались по наследству, но часть была приобретена ими в более благополучные в финансовом смысле времена. В том числе и картины импрессионистов, которые были освобождены от рам и лежали сейчас на дне чемодана Роми в багажнике «альфы». У него было такое чувство, что он предал семью и распродает фамильное серебро. Винченцо захлопнул багажник.
Обратного пути нет.
Они долго спорили о том, на какой машине ей будет лучше поехать, и пришли к выводу, что ее спортивный «мерседес», который она так любила, привлечет слишком много внимания, как и его «ягуар». Потому они приобрели подержанную «Альфа-Ромео-Джульетта-1600». Тоже спортивный автомобиль, но все же не такой приметный. К тому же с большим багажником.
Роми села за руль. Винченцо поцеловал ее в щеку, пожелал удачи и захлопнул дверцу. Она завела машину и быстро понеслась по кипарисовой аллее, как делала всегда. Через несколько секунд он увидел вспыхнувшие габаритные огни и занервничал, решив, что жена что-то забыла. Заметив слабое свечение в салоне, он расслабился — она прикурила сигарету. Витторио вернулся в дом, и Винченцо налил ему двойную порцию односолодового виски. Очень с