— Прекрасно. Свалились с ног от усталости. Долго возились с кукольным домиком, потом решали, куда его поставить — на пол возле книжного шкафа или на туалетный столик. Джорджия выступала за пол, Эмили — за столик. Я не стала вмешиваться.
— Я знаю, кто победил, — насмешливо заявил Митчелл.
— Джорджия, конечно, — призналась Кей.
— Она почти такая же упрямая, как ее мать. — Улыбка, которую она почувствовала в его голосе, смягчила колкое замечание.
Но возразить все равно захотелось…
— Разве сила воли — плохое качество?
— Нет, если…
— Если что?
— Если она не мешает видеть то, что у тебя под носом.
Она моргнула, захваченная врасплох.
— Спокойной ночи, Кей, — бархатным голосом проговорил Митчелл. — Пусть твои сны будут наполнены мною.
У нее не нашлось, что ответить на дерзкое пожелание, которое она услышала во второй раз. С трудом переведя дыхание, Кей сказала:
— Спокойной ночи, Митчелл.
После того как он отключился, она долго стояла, глядя перед собой невидящим взглядом, и только громкие гудки заставили ее медленно положить трубку. Кей взяла бокал и залпом выпила вино, потом сходила на кухню и налила себе еще.
Снова усевшись перед камином с книгой на коленях, она сделала большой глоток. Что же ей делать? Всякий раз, когда она принимает решение отдалиться от Митчелла, он протягивает руку и буквально тащит ее к себе.
Что ему нужно? Чего он действительно хочет?
Сейчас Митчелл — в каком-то неизвестном гостиничном номере, вероятно роскошном, где по мановению руки он может получить все, чего пожелает. Кей пронзило острое чувство ревности. Как бы ей хотелось быть с ним! Желание превратилось в мучительную боль, захлестнувшую самые чувствительные клеточки ее существа.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Митчелл должен был приехать не раньше понедельника, но в пятницу и субботу он позвонил Кей. Весь понедельник прошел у нее в томительном ожидании.
Кей села в кровати, отбросила в сторону пуховое одеяло, свесила ноги и сунула их в шлепанцы. Надела халат и тихо вышла из спальни. Линора крепко спала. Проведя целый день с Генри, она вернулась домой после одиннадцати часов. Кей заметила, что мать счастлива и светится от радости.
Внизу Кей налила себе кружку горячего молока с медом и в темноте понесла ее в гостиную. От проникавшего в окна лунного света и тлевшего в камине огня в комнате стоял полумрак.
Устроившись на диване, она выпила горячую смесь и прилегла, плотно запахнув халат. Может быть, ей удастся заснуть здесь?..
Она свернулась калачиком на диване. Огонь в камине погас. Еще не рассвело, и лишь голые ветки деревьев за окном качались на ветру, отбрасывая колеблющиеся смутные тени. Странное царапанье нарушило тишину, и Кей подняла голову, вглядываясь в окно через спинку дивана.
Впоследствии она не могла объяснить, почему ее не охватил страх. Возможно, потому, что чей-то кот часто прогуливается по ночам в их саду; или просто она еще не совсем проснулась. Так или иначе, но струя холодного воздуха ударила ей в лицо, и в открытом окне возникли силуэты двоих мужчин.
В течение нескольких секунд, когда Кей оцепенела, парализованная ужасом, один из них с кошачьей ловкостью бесшумно взобрался на подоконник и свесил ногу в комнату.
Пронзительный визг, который она издала, испугал даже ее. Далее события развивались молниеносно. Кей выхватила из камина кочергу, слыша, как находившийся в комнате мужчина изрыгает ругательства, а другой настойчиво говорит что-то.
Раздался звон разбитого стекла, шум, на лестничной площадке зажегся свет и послышался полный ужаса голос Линоры. Кей поняла, что взломщики ушли.
— Кей! Кей! Что происходит?
— Оставайся с девочками, — приказала она матери, бросаясь к выключателю. — Я позвоню в полицию. К нам вломились.
— Вломились?! Господи, Кей! Ты не ранена? — В голосе Линоры звучали истерические нотки, но, услышав голоса близнецов, она овладела собой. — Иду, иду, дорогие! Не волнуйтесь, ничего не случилось.
— Пусть они остаются в своей комнате. — Кей набрала номер. Она все еще сжимала кочергу. — Со мной все в порядке, они меня не тронули.
В ожидании полиции она неподвижно стояла у телефона. Взломщик, который проник в комнату, разбил стекло и тяжелую хрустальную вазу, стоявшую на подоконнике. Кей била дрожь, зубы лихорадочно стучали от пережитого потрясения и холодного воздуха, клубами врывавшегося в комнату. У нее дрожали ноги, в лице не было ни кровинки.
Услышав, что подъехала машина, она заставила себя подойти к парадной двери и открыть ее. Полицейские оказались просто замечательными. Один записывал показания, второй обыскивал сад.
Женщина-полицейский поднялась наверх, чтобы поговорить с Линорой, и, спустившись, улыбнулась Кей:
— У вас очаровательные девочки.
Да, согласилась она, и взломщики могли быть здесь, в одном доме с ее любимыми малютками. Ведь она должна была спать наверху. Они надеялись именно на это.
Женщина-полицейский, должно быть, догадалась, о чем она думает, так как быстро сказала:
— Чашка чая вам сейчас не помешала бы.
Это была бесконечная ночь. В конце тщательного осмотра полицейские нашли запятнанный кровью осколок стекла.
— Кто-то из них поранился, — с удовлетворением заметил один из полицейских. — Очень любезно с его стороны оставить визитную карточку. Весьма вероятно, что мы найдем его в наших файлах.
Сгорающие от любопытства близнецы спустились в гостиную в сопровождении Линоры, и Кей с облегчением увидела, что девочки не сознают серьезности происшествия, слез не было. Внизу было слишком холодно, и Линора, отведя детей в спальню, через десять минут сообщила, что они крепко спят.
— Вы уверены, миссис Шервуд, что не хотите, чтобы мы перед отъездом позвонили вашему брату или кому-нибудь еще, другу например? — спросила женщина-полицейский, когда они сделали все, что могли.
Кей отрицательно покачала головой.
— Не нужно сейчас никого беспокоить, — спокойно сказала она. Было только семь часов. — Мы поговорим позже.
Не успели полицейские выйти за дверь, как Линора бросилась к телефону:
— Я звоню Генри. Он всегда встает в шесть, и ему будет интересно.
Кей не возразила, ее первой мыслью было тоже поговорить с Митчеллом…
Линора немного сникла, когда услышала автоответчик, но оставила сообщение и повесила трубку.
Как только Кей приняла душ и оделась, она почувствовала себя лучше, хотя лицо, смотревшее на нее из зеркала, было мертвенно-бледным.
Она поставила вариться кофе и проверила, не осталось ли на полу мельчайших осколков стекла. Пронзительный визг тормозов разорвал тишину. Генри, добрая душа!
Поднявшись с колен, она пошла к двери, не дожидаясь стука, с улыбкой отворила и в удивлении замерла.
— Ты в порядке? — Митчелл схватил ее и прижал к себе так крепко, что у нее захватило дух. — Я их на части разорву, клянусь!
— Митчелл, Митчелл. — Она попыталась высвободиться, но, увидев выражение его лица, мягко сказала: — Со мной все хорошо, никто не пострадал; никто, кроме одного из взломщиков.
Кей вошла в гостиную, и, когда шедший за Митчеллом Генри закрыл за ними дверь, тот снова притянул ее к себе и хрипло пробормотал:
— Я бы убил их, если бы хоть один волос упал с твоей головы. Проклятье! Я должен был находиться здесь!
Кей протянула руку, Митчелл схватил ее и прижал к своей щеке.
— Нет, не должен. Ты же не можешь разорваться.
Генри молча стоял сзади, и Кей взглянула на его мрачное лицо.
— Мама одевается, Генри, но в кухне варится кофе, если вам хочется чем-нибудь заняться. И, пожалуйста, не смотрите так — с нами ведь ничего не случилось.
— Кей, Кей… — Когда Генри исчез в другой комнате, Митчелл сжал руками ее» лицо, и в его отчаянном поцелуе она почувствовала страх. — Как близнецы? Они сильно испугались?
— Они ничего не поняли, — тихо проговорила Кей, чувствуя, как у нее горят губы. — Они до сих пор спят, а это хороший признак.
— Когда я думаю, что могло произойти…
— Не надо. — Она приложила палец к его губам. — Полицейские полагают, что это всего лишь мелкие воришки, которые промышляют в этом районе. Они проникают в дома по ночам и воруют телевизоры и видеомагнитофоны. Но не прибегают к насилию. Один из них даже порезался, торопясь вылезти в окно, когда я закричала.
— Ты закричала? — Он побледнел. — Проклятье, Кей! Я бы убил их!
«Ему кофе нужнее, чем мне», — мелькнула у нее мысль. Она заставила его опуститься на диван, и Митчелл, обнимая Кей одной рукой, вновь поцеловал ее.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Я думала, ты приедешь вечером.
— Я работал всю ночь и утром сел на первый поезд, — мрачно сказал он. — Генри вез меня с вокзала, когда позвонила твоя мать.
— Ты работал всю ночь? Почему?
— Потому, что хотел как можно скорее увидеть тебя, — просто ответил Митчелл.
Сердце у Кей замерло, а затем начало сильно биться.
— Нам нужно поговорить, Кей, я больше так не могу, — тихо признался он. — Но сейчас не время. Позже. Расскажи мне подробно, что здесь произошло, — спокойно сказал он, увидев Генри, появившегося из кухни с подносом, на котором дымились чашки с кофе. — Минута за минутой.
Когда они сели, Кей рассказала все, что произошло; затем они перешли в кухню, чтобы выпить еще кофе, с тостами и джемом.
Кей вдруг заволновалась, опасаясь предстоящего разговора. Митчелл снова превосходно владел собой, и от его импульсивной вспышки не осталось и следа. Она вновь подумала, что его внутренний мир закрыт для нее.
Шлепая ножками, по лестнице спустились Джорджия и Эмили, и их бурная радость при виде Митчелла еще больше обеспокоила Кей. «Они обожают его, — беспомощно сказала она себе, видя, как девочки карабкаются к нему на колени. — И он так добр с ними!»
Утро близилось к концу, когда Митчелл поднялся и взял Кей за руку.
— Надень пальто, — тихо сказал он. — Пообедаем где-нибудь. А я позвоню одному знакомому парню, он придет и вставит стекло.