Оптимистический сценарий (маловероятный) состоит в том, что большой войны удается избежать. Он мог бы осуществиться только в результате существенного сближения идеологии и экономического устройства России-СССР с идеологией правой социал-демократии и идеологическим устройством, характеризующимся рыночным механизмом, частной собственностью на средства производства и экономической открытостью. Иными словами, еще в 30-е – 40-е годы прошлого века Россия могла придти к состоянию, близкому к 1991 г., только без развитой промышленности и нескольких десятилетий мирового лидерства за плечами.
Идеология СССР как альтернативного полюса. Идеология «альтернативного полюса», которой руководствовался Сталин, не была оформлена в виде самостоятельного направления в марксизме. В послевоенные годы Сталин постарался заложить несколько тезисов такой теории, точнее идеологии. Он едва ли не первый из марксистов дал определение категорий капитализма и социализма не в терминах только социально-экономических и политических, а фактически обращаясь к смысловым, то есть идеологическим понятиям.
И. Сталин в работе 1951 г. «Экономические проблемы социализма в СССР» [17] определяет социализм не через господство государственной или частной собственности, не через наличие рынка или плана, а через цель, на которую направлено данное общество (в чьих интересах?). Капитализм – такой строй, который обеспечивает максимизацию прибыли держателям капитала. Социализм – такой строй, который направлен на «максимальное удовлетворение постоянно растущих материальных и культурных потребностей членов общества». Он понял, что идеология – это не функция от производительных сил и производственных отношений, не «надстройка» (по-русски – чердак?), а нередко главный двигатель истории. В эпоху информационного общества в этом трудно сомневаться. Человек живет в двух мирах. Исторический материализм был великим прорывом в науке об обществе. Но он недостаточен. Необходимо дополнить его историческим идеализмом.
Идеологический поворот к соединению социализма с национализмом начался с речи Сталина на XIX съезде партии (1952 г.). Вот цитата из этой речи: «Раньше буржуазия считалась главой нации, она отстаивала права и независимость нации, ставя их «превыше всего». Теперь не осталось и следа от «национального принципа». Теперь буржуазия продает права и независимость нации за доллары. Знамя национальной независимости и национального суверенитета выброшено за борт. Нет сомнения, что это знамя придется поднять вам, представителям коммунистических и демократических партий, и понести его вперед, если хотите быть патриотами своей страны, если хотите стать руководящей силой нации. Его некому больше поднять». Одной из целей публикации статьи Сталина «Марксизм и вопросы языкознания», по-видимому, было выдвижение нации (и языка как ее фундаментальной опоры) в ранг факторов, не менее важных для истории, чем факторы экономические и политические, к которым влиятельная часть марксистской науки пыталась свести весь исторический анализ. Категория нации, очевидно, не сводима к ним.
Этот поворот в идеологии можно рассматривать как развитие марксизма-ленинизма. Но можно и как отказ от марксизма и ленинизма. Именно так интерпретирует установку Сталина в последние годы жизни А. Елисеев [14, с. 372]: «Марксизм-ленинизм не может считаться идеологической основой партии, фигура Ленина, нигилиста и разрушителя, должна уступить место фигуре Сталина – творца, созидателя новой, великой державы. Генералиссимус начинает кампанию по постепенной дискредитации Ленина». С этим нельзя согласиться. Сталин именно в силу подчеркиваемой А. Елисеевым установки на сохранение духовно-идеологического единства народа не мог идти на такой радикальный поворот. Он прекрасно осознавал, что именно Ленин подготовил идеологическую базу для такого единства в незападной России, объявив о необходимости союза рабочего класса и крестьянства. Крестьянство превращалось из мелкой буржуазии, противника рабочего класса – в его друга и соратника по классовой борьбе.
Сталин уже в 20-е годы серьезно развивает важнейший тезис, сформированный Лениным, о возможности двигаться к социализму путем его построения в отдельно взятой стране. Этот тезис оказывается не только отражающим политические реальности текущего момента, но как показывает духовный подъем следующих десятилетий, отвечающим историческим традициям и, если хотите, глубинным культурным и «цивилизационным кодам» народа. Сталин отчетливо осознавал недостаточность того идеологического «эликсира», который был заложен в коммунистических идеалах, для выполнения народом его тяжелейшей мессианской задачи. И понимал, что необходимо их соединение с национализмом и духовными богатствами, накопленными предками.
Заслугой Сталина является осуществление в предвоенные десятилетия ряда мер по восстановлению национального патриотизма, преодолению нигилистического отношения к русской культуре и российской истории (разгром школы Покровского). При этом, конечно, мы помним, мы не должны забывать о методах, которыми действовали в то время, о тех талантах, которые покинули страну или погибли, о тех плодотворных идеях, которые зародились в советской стране на волне революционного подъема, но получили развитие только на Западе. Заслугами антиглобалистского направления в большой степени можно считать вершины советской кинематографии и театра, изобразительного и музыкального искусства, в которых великие гуманистические традиции были сплавлены с коммунистическими делами. К этому же ряду следует отнести «реабилитацию» многих исторических деятелей старой России, прекращение преследования церкви.
В том же русле проводилась после начала холодной войны кампания борьбы с «безродными космополитами и низкопоклонством перед Западом». Однако на эту кампанию у сталинской команды и у народа, только что пережившего страшную войну, не хватило ни интеллектуальных и духовных сил, ни художественного вдохновения, и она оставила скорее негативный след в нашей истории. В памяти народа от нее остался наверно только юмористический слоган «Россия – родина слонов». Новый подъем начинается только с приходом нового поколения в период «оттепели».
1.5. Идея прогресса и теория цивилизаций. Две линии в истории идеологий
Идея прогресса и теория цивилизаций. Что может дать историческая наука и философия истории для ориентировки человека в море Смыслов и ценностей, выявившихся в человеческой истории? – Данная проблематика, очевидно, первое, к чему следует обратиться.
Как уже говорилось в разделе 1.1, важнейшим явлением в развитии смысловой, духовно-идеологической сферы стало утверждение европейским Модерном идеи Прогресса. Марксизм, исторический материализм обогатил и уточнил эту категорию, поставив в качестве главной движущей силы истории – экономическое и научно-технологическое развитие производства, а в качестве его основных условий – производственные отношения, или используя современные понятия, институциональную систему. Видимо, еще долгое время экономический и технологический прогресс будет оставаться одной из главных ценностей и критериев, формирующих систему Смыслов.
В то же время в XX веке произошло важное событие в философии истории: появилась теория цивилизаций. Строго говоря, ее идея была сформулирована и очень содержательно выражена с выходом книги Николая Данилевского «Россия и Европа» в 1869 г. Но тогда она не была оценена и не оказала серьезного влияния на интеллектуальное сообщество. Однако к концу XX века, после работ Освальда Шпенглера, Арнольда Тойнби, Льва Гумилева, она заняла подобающее ей место в качестве одного из краеугольных камней духовно-идеологической сферы.
Важнейшим «прорывом» в исторической науке (или точнее, в историософии) стало введение Львом Гумилевым [41] категории пассионарности как энергии некой общественной группы, формирующей этнос, и тем вносящей новое движение в исторический процесс. Л. Н. Гумилев, анализируя причины возникновения «пассионарных толчков», старается подчеркнуть природные, социальные и демографические факторы, представить процессы этногенеза как часть эволюции биосферы Земли и соответственно показать возможность их изучения привычными методами естественных наук. Этот аспект анализа очень важен, но он не достаточен. Л. Гумилев определяет пассионарность как «способность к сверхнапряжениям». И уже через пару страниц он приводит слова Ф. Достоевского: «Тайна человеческого бытия не в том, чтобы только жить, а в том, для чего жить». Иными словами, главная причина пассионарного подъема – смысловая, духовный подъем. Взрывы энергии этногенеза[17] в истории обычно сопровождались духовными подъемами (обострением конфессионального, национального, идеологического творчества и конфликтов). Похоже, что именно этот элемент является общим во всех пассионарных взрывах. Думаю, именно его в первую очередь имеет в виду Л. Гумилев, когда пишет о поиске остающегося необъясненным «фактора Х» [41, гл. 5–6], по тем или иным причинам избегая терминов «дух» и «идеология» (хотя и упоминает идею ноосферы В. И. Вернадского).
Естественно, сразу возникло противоречие концепции множественных цивилизаций с европейской идеей однолинейного прогресса. В соответствии с этой концепцией, история уже не выглядит как лестница, по которой народы и отдельные личности с разной скоростью поднимаются к единому Светлому Будущему («вперед и выше, все вперед и выше», как много раз повторяет в своем философско-публицистическом эссе М. Горький). Здесь история – это поляна или сад, где деревья разных пород разрастаются, расцветают ароматными, причудливыми цветами, приносят добрые или ядовитые плоды. И в свой час отцветают, засыхают.
Как совместить эти две картины?
Марксисты, как правило, разрешают это противоречие, отодвигая различия народов и цивилизаций (или как их называли до работ А. Тойнби, «культурно-цивилизационных типов»), которые не укладываются в схему прогресса, последовательного прохождения общественно-экономических формаций, – в разряд