Возможности крупнейших корпораций и финансово-промышленных групп, а также их финансовое положение, не определяются только тем сегментом рынка (отраслью, страной), к которой они «привязаны». Этого нельзя сказать о субъектах более низких ярусов. На низших уровнях монополистической иерархии фирмы (предприятия), как правило, не обладают такой мобильностью, и их рентабельность, их доходность в решающей степени определяется параметрами той отрасли и той страны, т. е. того сегмента рынка, к которому фирма привязана происхождением своих руководителей, профилем своих производственных фондов и т. д. Способности и активность менеджеров и собственников играют второстепенную роль. Социально-экономический и политический отрыв властвующей элиты от большинства народа делает актуальным вопрос о единстве человечества и о главном носителе Смыслов, ценностей, целей его развития. Среди левых интеллектуалов широко распространено недостаточно четко осознаваемое, но достаточно прочное убеждение, что главные проблемы могут быть решены, если удастся обеспечить реальное народовластие. Поскольку именно народ является носителем Правды: «Глас народа – глас Божий». Но как совместить это с фактом постоянного манипулирования общественным сознанием со стороны элиты?
В истории были периоды, когда именно действия большинства народа оказывались решающей силой, определяющей исторические события вопреки властвующим элитам. Таким был период конца XIX – начала XX веков, который испанский философ и социолог Хосе Ортеги-и-Гассет назвал «Восстанием масс». Он констатирует господство массы – ее морали (или аморальности), ее культуры (или бескультурья). «Средний человек почувствовал себя господином, хозяином жизни». Человек массы вышел «на арену истории». Он «выполняет те общественные функции, которые раньше были предоставлены исключительно избранным меньшинствам»; «массы перестали быть послушными этим самым меньшинствам, не уважают их, а наоборот, отстраняют и вытесняют их» [20, с. 124–125]. На деле это был период, когда значительная (левая) часть элиты понимала смысл своего исторического существования как борьбу за интересы большинства народа. В конце XX – начале XXI веков процесс глобализации, формирования мировой элиты проходит путем кооптации в ее состав национальных элит, путем отрыва их от своих национальных корней. Русский философ А. С. Панарин зафиксировал это в емком образе «народы без элит».
Когда речь идет о выборе экономических решений, в качестве целевого показателя (критерия оптимальности, как сказали бы теоретики оптимального планирования) большинство специалистов назовут повышение благосостояния большинства населения. В отношении цели и смысла истории никакого единогласия нет. Борьба между массой и элитой обостряется с конца XVIII века, с Великой Французской революции, которая носила четко выраженный анти-аристократический характер. Идеологическим и научным оформлением этой борьбы стали социалистические учения. В ответ на это появились философские теории, обосновывающие господство элиты как носителя Культуры и Разума. Ф. Ницше создает свою систему ценностей, в которой существование народа ценно, нужно, «оправдано» только в той мере, в какой он порождает великих людей. В одной из самых ранних работ Ницше (1873–1874 гг.) читаем: «Как можно прославлять и возвеличивать народ только в его целом!.. Меня интересует единственно роль народа в воспитании великих личностей. Цель человечества – в его высших представителях» (цитируется по [21, с. 4]. Ницше можно понять, если вспомнить, как жестока и алчна может быть масса, как легко она поддается призывам лжепророков и «поводырей слепых». В памяти нашего поколения живы гражданские войны и разрушение институтов и устоев, обеспечивавших нормальную жизнь большинства, в «лихие 90-е».
А на что способны самые талантливые и интеллектуальные представители элиты, если они оторваны, отчуждены от жизни народа, от своей «грибницы»? Если жизнь элитных групп не наполняется болями, ожиданиями, энергией народа, – это по историческим меркам жизнь эфемериды. Они быстро умирают, «засыхают и отслаиваются, как болячки на коже. Такие элиты похожи на тех ангелов в христианской теологии, которые не могут (не имеют права?) действовать сами в материальной, телесной среде, а могут действовать только через волю и дух человека. И потому люди ценнее для Бога.
Выход из этой кризисной дилеммы, видимо, можно искать только в создании (или обновлении) идеологий, объединяющих элитарные цели и смыслы развития с наиболее глубинными образами и архетипами коллективного бессознательного, с наиболее исторически устойчивыми нравственными традициями и идеалами народа (см. также разд. 1.4).
О путях выхода из кризиса. За кризисом должен наступить период, который можно назвать эпохой поиска Смыслов. Трагические и героические эпохи – это не эпохи поиска Смыслов. Это эпохи, когда Смыслы уже есть, они существуют, они непреложны. Каждый знает свою Правду. И борется за нее, или умирает за нее. Тем, кто еще не понял, с какой Правдой он сам, – тем приходится мучительно выбирать. Но таких меньшинство. Потом наступает эпоха отказа от Великих Смыслов, эпоха усталости (бремя Великих Смыслов – тяжело для человека): нам не важно, что есть истина, а что – заблуждение, что есть реальность, а что – иллюзия. Это эпоха сухой прагматики. Как пишет Юрий Мамлеев, «приди сейчас Христос, они и внимания не обратят». – Это наша эпоха. Только в темных глубинах сознания, на дне души еле различима тоска по жизни, исполненной Великих Смыслов, чести и доблести. До этой спящей тоски пробиваются только лучшие поэты и музыканты. Но это не конец света, а упадок духа, который всегда сменяется подъемом. Постепенно глухое недовольство становится различимой и все более настоятельной потребностью не только для мистически чуткого, эмоционального меньшинства, но и для активной элиты, творящей экономические и политические события.
Если в ходе исторического развития меняется устройство общества, его проблемы и противоречия, а идеологи не успевают своевременно модифицировать, модернизировать идеологию и теории общественного развития, лежащие в ее основе, – идеология теряет свою энергию. Постепенно от нее может остаться только безжизненный догматизированный остов. Такой процесс многократно происходил в периоды ослабления великих империй. Так под покровом Римской империи, подчиняющей сердца и волю императивом Служения государству, возникали христианские общины и секты, близкие к христианству. Так в СССР любовь к С. Есенину, Н. Рубцову, В. Высоцкому с трудом пробивалась к официальному признанию.
Можно признать, что проблема удовлетворения основных физиологических потребностей теряет свою остроту. Но обостряется духовная проблема поиска смысловой замены стремления к материальному богатству, обостряется из-за ее связи с проблемами социально-экономическими. Прогресс ведет к сокращению потребности производства в работниках. Постиндустриальные технологии позволяют производить большую часть благ с очень малым количеством людей, в основном, квалифицированных специалистов – управленцев, технологов, работников сферы обслуживания. В будущем глобальная элита перестанет нуждаться в остальной части человечества и сможет жить автономно. Ей нужно будет только, чтобы остальное человечество ей не мешало: не претендовало на ее имущество, не мешало пользоваться всеми природными ресурсами планеты. Возможно, прогресс технологий позволит ей обеспечить такие условия. И тогда эволюция человеческого рода пойдет по пути социальной, а затем и биологической дивергенции, распадения на два племени, затем два вида, которые не умеют общаться друг с другом, поскольку слишком по-разному думают и чувствуют и не умеют друг друга понимать.
Некоторые аналитики высказывают надежду (напр., [7, с. 2]), что развитие технологий – это настолько влекущая цель, что человечество в будущем откажется «от корысти как основной движущей силы» развития и «вырываясь из оков рынка, устремится к восстановлению технологического прогресса», что технологии обеспечат «благосостояние для всех».
Но может ли этот «сектор» смысловой сферы обеспечить развитие человечества на будущее? – Временно, конечно, обеспечит. Еще, возможно, на многие десятилетия. Один из наиболее ценных результатов развития экономической цивилизации – образец жизни в развитых странах Западной Европы и США. Это далеко не только материальный достаток. Это возможность жить в обществе и семье, усвоивших ценности и стереотипы европейского просвещения, политической и экономической стабильности, получать с раннего детства психологическую основу для восприятий и развития современной художественной и интеллектуальной культуры и образованности. Этот образец обеспечит стремление все новых стран вступать в клуб капиталистического развития и западного «мирового сообщества».
На долгосрочную перспективу идеологи, в частности, многие марксисты, предсказывают превращение труда – в творческий процесс, и всех трудящихся – в творческие (по-современному, креативные) личности. Насколько реалистично такое предсказание, – большой вопрос. Более реалистичной для большей части человечества представляется перспектива поиска и обретения смысла жизни в непосредственных межличностных отношениях, в социальном творчестве, направленном на совершенствование культуры отношений в малых и больших сообществах и коллективах и между ними (см. [8]). Конечно, в первую очередь, речь должна идти об оживлении и обновлении опыта религиозных общин и коллективов, создававшихся не только на производственных, но и на духовно-этических основаниях социалистической идеологии.
Сейчас в интеллектуальном сообществе нет недостатка в алармистских исследованиях, констатациях, предсказаниях тех опасностей, которые несет духовный кризис всей человеческой цивилизации. Гораздо меньше голосов, указывающих реалистичные пути выхода или хотя бы признаки возможного оптимистичного изменения ситуации, надежды на будущее просветление. На мой взгляд, такую надежду дают признаки движения мира от однополярной к многополярной структуре (см. разд. 1.3).