На первый взгляд концовка «Многорукого бога», возвращая мир к его изначальному состоянию, полностью замыкает и завершает композицию романа. Однако на самом деле финал этот относится к числу открытых. Оставив в стороне литературоведческие аспекты и ограничившись чисто психологическими, можно сказать, что большинству писателей свойственны естественная тяга не сжигать кораблей, стремление сохранить для себя возможность вернуться в однажды измышленный мир, к героям, с которыми успел сжиться и даже сродниться.
Таков, скажем, финал «Гиперболоида инженера Гарина» Алексея Толстого — не в том варианте, что победоносно прошествовал по Собраниям сочинений и продолжает тиражироваться по сей день, а первоначальный, 1926-1933 годов. Гарин там становится-таки всемирным диктатором, но занятие это ему быстро приедается, он сует в карман свое последнее изобретение, — карманный гиперболоид, — исчезает из дворца и… «Так кончилась одна из авантюр инженера Петра Гарина». Вариант этот был настолько мил толстовской душе, что переделывая впоследствии книгу, дабы привести ее в соответствие с духом времени, он даже не захотел придумывать новой концовки, а нарочито прицепил на живую нитку скроенный финал, позаимствованный из «Королей и капусты» О.Генри.
Или вспомните великолепное завершение «Улялаевщины» Сельвинского — тоже просуществовавшее лишь до издания 1937 года. Там, после описания гибели героя, шла однострочная последняя глава: «Но говорят, что это был не Улялаев…»
Держу пари, что Логинову тоже хотелось — пусть даже неосознанно — оставить открытой дверь в мир далайна. Думаю, этим летом (или каким-либо из последующих), удалившись в свою Зарему (или куда-нибудь еще), он вновь — хоть и как-то по-иному — примется творить главы-оройхоны второго тома. И если учесть, что опыта романиста у него, благодаря явному успеху первой пробы, прибавилось, можно предположить, что на этот раз ему хватит заметно меньшего времени.
Следовательно, у нас с вами есть шанс познакомиться в будущем с продолжением «Многорукого бога». Что ж, поживем — увидим…