В государствах Древней Индии люди делились на Варны. Три высших варны – жрецы, воины и земледельцы с примкнувшими к ним ремесленниками, а у них в подчинении, само собой, члены низшей варны.
Конфуций делил своих древних китайцев на чиновников и простолюдинов. Первые занимались умственным трудом, а вторые, соответственно, физическим. Во главе этого всего стоял Сын Неба – обожествленный правитель.
Платон подо всем этим, что называется, подвел черту, сообщив интересующимся, что в государстве обеспечению общих интересов должны быть подчинены интересы частные.
Чего только с тех пор не происходило – Христос на Землю явился! – а закон этот остался неизменным. Другими словами: хочешь жить в государстве – подчиняйся, не хочешь – становись животным или реши для себя, что ты – божество. Вот и весь выбор тебе, человек.
Кстати, сам термин «государство» возник позже, нежели государства как таковые: он широко распространился лишь со второй половины XVI века.
Одним из первых начал использовать это понятие знаменитый философ Макиавелли. Умный, хоть и весьма циничный, дяденька этот рассматривал государство как любую верховную власть над человеком. Ну а уж если есть верховная власть, там, понятно, весь остальной народ «отформатируют» как надо, то есть поделят как-нибудь, исходя из личного богатства. И о справедливости можно будет запросто забыть. (Не могу не заметить хотя бы в скобках, что вот эта тяга к форматированию у нас, мне кажется, в крови.)
Макиавелли же принадлежит замечательная мысль о том, что основой власти во всех государствах служат хорошие законы и хорошее войско. То есть еще Макиавелли в самом начале XVI века понимал, что законы – законами, а без хорошей армии власть не удержать.
Итак, мы имеем две аксиомы. Хочешь – не хочешь, живи в государстве. Это раз. Нравится тебе это или нет, но в государстве изначально заложена некоторая несправедливость. Это два. Обязательная несправедливость – такое же свойство любого государства, как горечь – свойство водки. Правда, водку не хочешь – не пей, с государством так не получится: испить придется, причем, до дна.
Другой философ, который и национально, и временно, и вообще как-то нам поближе будет, чем Макиавелли, – Лев Николаевич Толстой, справедливо заметил, что главная причина дурного устройства жизни – ложная вера.
И вот так бывало на протяжении всей мировой истории: как поверит государство во что-нибудь ложное да как подчинит этой вере всех своих граждан – тут-то и начинаются те самые войны, без которых, как мы недавно выяснили, мирно жили всего каких-то 300 лет.
Например, когда государство декларирует: «Наша нация лучше всех!» – это еще полбеды. Беды начинаются, когда оно продолжает: «… а раз так, все иные нации нашей должны подчиниться или мы их уничтожим!»
Как-то так уж вышло, что у любой ложной веры (особенно, если она агрессивна) всегда отыскивается масса поклонников. И тогда все – вперед, круши! Круши не потому, что ты – бандит, а потому, что так повелело тебе государство, его государственная вера.
Понятно, что жить в государстве, где тебя в любой момент может подмять большинство, нравилось – и нравится – не всем. Всегда находились люди, которые хотели из государства уйти в какую-нибудь затворническую жизнь. А то и переделать государство по неким, как им казалось, справедливым законам. Вот, скажем, Михаил Бакунин – один из отцов русской анархии – хотел, чтобы вместо государства был один такой общечеловеческий мир.
Во все времена государство затворников уважало, а с анархистами боролось. При этом подавляющее большинство граждан брать пример ни с тех, ни с других не хотели, а жили себе в государстве, стараясь выстроить с ним приемлемые отношения. Для выстраивания таких отношений, собственно, и была придумана конституция.
Слово это не наше, а латинское – «constitutio», и означает «устройство». Конституция – это устройство, основной закон, по которому живет страна.
То, что можно жить по одному всеобщему закону, люди осознали не сразу. Оно и понятно: когда страной руководит Помазанник Божий или Наместник Бога на Земле, то зачем всеобщие законы нужны? Что Помазанник-Наместник сказал, то и закон.
Правда, заметим, что даже в пору абсолютных монархий находились горячие головы, которые все порывались эту абсолютную власть как-то приструнить. Это ж представить невозможно, что аж в 1215 году (XIII век!) в Англии была написана «Великая хартия вольностей», которая пыталась ограничить королевскую власть.
Но настоящий парад конституций начался в Европе когда? Правильно, после Великой французской революции. Бывалочи, в какой европейской стране короля казнят, тут же начинают справедливые законы вводить и называют их конституцией.
Попросту говоря, конституция – это то, что должно позволять гражданину жить по закону, а не по понятиям. Причем, решает, какие законы должны быть в стране, сам народ. Так повелось.
В преамбуле российской Конституции так прямо и написано: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации… принимаем Конституцию Российской Федерации».
Во всех странах мира народ сам принимает законы, по которым потом будет жить. На референдуме или еще как-то, но сам.
Мне стало интересно посмотреть, какими именно словами провозглашают свое авторство народы разных стран мира. Хотя бы некоторых, крупных.
Конституция США: «Мы, народ Соединенных Штатов, дабы образовать более совершенный Союз, установить правосудие, гарантировать внутреннее спокойствие, обеспечить совместную оборону, содействовать общему благоденствию и закрепить блага свободы за нами и потомством нашим, провозглашаем и учреждаем настоящую Конституцию для Соединенных Штатов Америки».
Конституция Германии: «Сознавая свою ответственность перед Богом и людьми, воодушевленный стремлением служить делу мира во всем мире в качестве равноправного союзника в объединенной Европе, германский народ принял в силу своей конституирующей власти настоящий Основной закон».
Конституция Франции: «Правительство Республики в соответствии с Конституционным законом от 3 июня 1958 г. предложило, французский народ принял, Президент Республики промульгирует Конституционный закон, содержание которого следует: французский народ торжественно провозглашает свою приверженность Правам Человека и принципам национального суверенитета, как они были определены Декларацией 1789 г., подтвержденной и дополненной преамбулой Конституции 1946 г.».
Преамбула конституции Японии вообще написана от имени японского народа: «Мы, японский народ, желаем вечного мира и преисполнены сознания высоких идеалов, определяющих отношения между людьми; мы полны решимости обеспечить нашу безопасность и существование, полагаясь на справедливость и честь миролюбивых народов мира. Мы хотим занять почетное место в международном сообществе, стремящемся сохранить мир и навсегда уничтожить на Земном шаре тиранию и рабство, угнетение и нетерпимость. Мы твердо уверены, что все народы мира имеют право на мирную жизнь, свободную от страха и нужды». В конституции Японии японский народ аж в трех абзацах обращается сам к себе и к остальному человечеству.
Конституция – это вообще такой документ, в котором всегда все написано правильно и верно.
Проблема в чем? В том, что в конституции написано, как надо жить правильно, а реальная жизнь – она неправильна по определению. Вот такое получается противоречие.
Тех, кто нагло и конкретно нарушает конституцию, – к ногтю, на судебную скамейку. Но конституция нередко нарушается не нарочно, а как-то так… ну, не нарочно, понимаете?
Вот, скажем, в статье 9 конституции Италии есть такой пункт: «Республика поощряет развитие культуры, а также научных и технических исследований». А Тонино Гуэрра – знаменитый итальянский писатель и философ, рассказывал мне, как мучительно искал деньги на свои фильмы не кто-нибудь, а его ближайший друг и величайший режиссер мира итальянец Федерико Феллини. Можно ли сказать, что при этом правительство Италии нарушало конституцию?
Или, скажем, пункт 2 статьи 6 Конституции России гласит: «Каждый гражданин Российской Федерации обладает на ее территории всеми правами и свободами и несет равные обязанности, предусмотренные Конституцией Российской Федерации». Если перевести это на язык бытовой, то каждый из нас имеет, скажем, равные права передвижения по нашей Родине. Про машины с мигалками, которые имеют еще более «равные права», чем все мы, – в Конституции не сказано буквально ни слова. А машины ездят, сгоняя нас на обочину жизни. Крупные руководители имеют такие же права, как мы. И останавливать нас, простых водителей, чтобы они могли проехать, – значит, нарушать Конституцию. А не останавливать – значит, подвергать их жизнь опасности, потому что, если президент страны встанет в пробке, он превратится в мишень – и это тоже факт.
Скажем честно: провозгласить что-либо трудно. Но все-таки значительно легче, чем по этому, провозглашенному, жить. Скажем, в 1948 году Генеральная Ассамблея ООН приняла «Всеобщую декларацию прав человека». Это закон? Нет, это декларация. Такой всемирный крик души. Мы, мол, все – нормальные, вменяемые люди, все правильно понимаем про эту жизнь. Громко и смело заявляем: мы за то, чтобы все было по справедливости там… Чтоб по-честному, блин. Без дискриминаций чтобы. Все поняли?
Прямо так в 1-й статье и пропишем: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства». Понятно? Вот так надо жить. Надо помнить, что написано в статье 3: «Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность». Мы, государства мира, понимаем, что такое хорошо и что такое плохо. И это действительно важно, что мы декларируем свободу и равенство, а не войну и погромы.
А теперь, граждане, идти в мир с Богом и декларацией… В мире не так хорошо со свободой, равенством и справедливостью, как мы декларируем. Но вы уж там постарайтесь, граждане всего мира, жить правильно, верный критерий вам дан.